Русь: от язычества к православной государственности - Алексей Владимирович Лубков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Идея соборности, по словам Хомякова, позволяет совместить провинденциализм с активностью человека. Реальный исторический процесс – это всегда совокупность «действий свободы человеческой и воли всемирной». Божий Промысел есть, но ошибочно «смиренно ждать милостей Божьих», необходимо активно действовать по преображению мира. В соборности воплощается подлинный демократизм союза людей, объединенных едиными смыслами жизни и нравственными ценностями.
Таковы в самых общих чертах сущностные идеи восточного христианства. Однако для языческой Руси IX века они оставались тайной за семью печатями. Двери для осознанного восприятия христианства Русью широко распахнули святые Кирилл и Мефодий, осуществившие беспримерную по масштабам и уникальности работу по приобщению славянства к христианству. По сути, они совершили в истории невиданную по значимости культурную революцию в славянском мире. Их духовный подвиг глубоко и непосредственно повлиял на православную судьбу Руси-России.
Глава восьмая
Судьбоносные святые
Огромную роль в становлении Руси как уникальной православной цивилизации сыграло духовное наследие святых Кирилла (827–869) и Мефодия (ок. 815–885). Основательно этот факт обоснован в абсолютном большинстве многочисленных трудов отечественных и отчасти зарубежных историков, философов, лингвистов и филологов. Однако были и иные «воззрения» на кирилло-мефодиевскую традицию, обусловленные не столько поиском научной истины, сколько политической конъюнктурой, связанной со страстным желанием новоявленных реформаторов «вернуть» Россию в лоно «цивилизованной семьи народов».
Для этого было необходимо развенчать самобытность российской цивилизации, которая, по мнению «оракулов» 1990-х гг., спеленала косностью и архаизмом творческие силы России. Отсюда и вывод, что Россия выбрала тупиковый путь развития. Естественно, тупиковой была названа и кирилло-мефодиевская традиция, как исток цивилизационной ущербности Руси. Сегодня эти разрушительные «концепции» преодолены, и кирилло-мефодиевскому наследию дана оценка, соответствующая великому духовному подвигу солунских братьев.
Так, профессор Е.А. Тюгашев делает вывод, что Кирилл и Мефодий имели для России такое же значение, как «Будда и Конфуций в отношении буддийской и конфуцианской цивилизаций»[209]. С этим можно согласиться, но с существенными оговорками. Во-первых, Кирилл и Мефодий не были родоначальниками мировых религий. Во-вторых, они действовали сугубо в рамках традиционного христианства и их учение стало ветвью, которая начала плодоносить не сразу и явно, а на протяжении долгого и трудного исторического пути христианизации славянских народов и стран, в том числе Руси.
Кирилло-мефодиевское наследие воплощалось не столько в философском слове, сколько в общекультурном российском языке, в историческом бытии России и ментальности ее народов, взращенной русским православием, впитавшим в себя кирилло-мефодиевское наследие. Кирилло-мефодиевская традиция действовала, если можно так выразиться, тайно, подспудно, как малозаметный исток-ручеек, который в итоге дает жизнь полноводной реке. Сила и раздолье этой реки очевидны, а исток спрятан в лесной чаще, струится под мхом и камнями. Он малозаметен. С ним трудно связать величавую мощь речного полноводья. Так случилось и с кирилло-мефодиевским наследием.
Только через века в нем разглядели истоки российской цивилизации. Это произошло в XIX в., когда в полный голос заговорило русское национальное самосознание, которое и подвинуло замечательных отечественных мыслителей той поры к поиску его истоков. С уверенностью можно сказать, что найденный ключ к тайне самобытности Руси-России в виде духовного наследия солунских братьев во многом стал источником вдохновения русской религиозной философии с такими именами, как В.С. Соловьев (1853–1900), В.В. Розанов (1856–1919), Н.А. Бердяев (1874–1948), И.А. Ильин (1883–1954), Г.П. Федотов (1886–1951), Ф.А. Степун (1884–1965), и многими другими одаренными талантом мыслителями.
Голос кирилло-мефодиевского наследия явственно слышен в удивительном языке творчества А.С. Пушкина, в теориях всечеловечности Ф.М. Достоевского и непротивления злу насилием Л.Н. Толстого, в народности произведений Н.С. Лескова, в наполненной поэзией русской литературе и прозе И.А. Бунина и других гениев.
Ф.И. Успенский (1845–1928) справедливо утверждал, что проблема славянской письменности никогда не устареет и «отношение образованного общества к вопросам, связанным с деятельностью Константина – Кирилла, должно служить показателем научной и политической зрелости»[210].
Сегодня о нашей научной и духовной зрелости свидетельствует учрежденный в 1986 г. общегосударственный праздник День славянской письменности и культуры с ежегодными торжествами в честь Кирилла и Мефодия. Только в 2008 г. научные чтения в память Кирилла и Мефодия прошли в Элисте, во Владивостоке, Ханты-Мансийске, Краснодаре, а также в ведущих вузах страны – в МГУ, Институте русского языка им. А.С. Пушкина, в МПГУ и др. За два последних десятилетия были возведены храмы и памятник в честь святых Кирилла и Мефодия.
Изучение и пропаганда духовного наследия Кирилла и Мефодия стали доброй традицией современной России. Большинство исследователей различных гуманитарных специальностей отмечают цивилизационную значимость кирилло-мефодиевской традиции для нашего Отечества. Сегодня ученые предлагают различные определения собственно цивилизации и отмечают вклад в решение этой проблемы немецкого философа О. Шпенглера (1880–1936) и англичанина А. Тойнби (1889–1975). Однако их концепции культурно-исторических типов предшествовали работы русского мыслителя Н.Я. Данилевского (1822–1885).
Н.Я. Данилевский развенчал европейские теории, постулирующие, что Запад – полюс прогресса, а Восток – полюс косности и застоя. Главная ошибка заключается в том, что «судьбы Европы… были отождествлены с судьбами всего человечества»[211]. В основу всемирной истории положена периодизация истории Европы, которая формальна, так как учитывает уровень, а не тип развития. Данилевский предлагал поставить во главу угла всемирно-исторического прогресса формирование и отличия культурно-исторических типов, самобытных систем «религиозного, социального, бытового, промышленного, политического, научного, художественного, одним словом исторического развития»[212].
Николай Яковлевич дал и новое понятие прогресса, который «состоит не в том, чтобы всем идти в одном направлении, а в том, чтобы все поле, составляющее поприще исторической деятельности человечества, исходить в разных направлениях, ибо доселе он таким именно образом проявлялся»[213].
Понятие прогресса применимо не к истории человечества в целом, а лишь в отношении отдельных и самостоятельных культурно-исторических типов. Примечательно, что Н.Я. Данилевский отличительную черту ментальности романо-германских народов видел в «насильственности» и чрезмерном эгоизме индивидов. Славянским же народам присуща «прирожденная гуманность», которая воспитывалась православной ветвью христианства и кирилло-мефодиевским учением.
Н.Я. Данилевский подчеркивал, что гуманность как сущностная черта русского народа формировалась всем строем его жизни, особенно духовным. Поэтому не случайно, что Н.Я. Данилевский особый акцент делал на том, что каждый цивилизационный культурно-исторический тип выражает свою идею человека. Относительно русского человека подобную идею сформулировал Ф.М. Достоевский (1821–1881) как идею всечеловечности. Эта идея имеет глубокие исторические корни, в том числе, как мы увидим ниже, в кирилло-мефодиевской традиции.
Для формирования культурно-исторических типов, как утверждает Н.Я. Данилевский, в первую очередь необходимы общий язык, государственный суверенитет и особый строй духовной жизни. Эти базовые цивилизационные основы, исключая политический суверенитет, были заложены кирилло-мефодиевским наследием. Солунские браться с полным основанием могут быть отнесены к первоучителям и первостроителям фундамента российской цивилизации.
Святые равноапостольские братья Кирилл,
