Русь: от язычества к православной государственности - Алексей Владимирович Лубков

разрушительной страстью является эгоцентрическое сознание, абсолютизация своего «я». Феофан Затворник (1815–1894) утверждал: «Все они (страсти) исходят из самоугодия, самости, самолюбия и на них держатся»[199]. Православие признает правомочность и необходимость любви человека к себе, но эта любовь должна быть неразрывно связана с любовью к Богу, создавшему человека. Это своеобразная сыновья любовь, далекая от эгоизма, а тем более от поклонения своему «я», которое должно восприниматься как часть Божьего творения. Следовательно, следует беречь и заботиться о физическом и духовном здоровье, добиваться душевного покоя и радостного восприятия жизни, дарованной Богом. Таковы проблемы «обожения» человека как смысла его жизни, поставленные еще на заре христианства.

Особое место в раннем христианстве в пору становления основ православного вероучения занимала борьба православных богословов и отцов церкви с различного рода ересями. По Максиму Исповеднику, еретик – тот, кто открывает «новую веру» о «чуждом боге», пытается стать «новым пророком». Православная церковь чиста и непорочна, ибо она есть средоточие евангельской истины и останется такой во веки веков. Не новшеств в вероучении следует искать, а укрепления святоотеческих традиций и глубокого осмысления Священного Писания. Эти идеи – столпы и твердь православия.

В основании веры во Христа лежит авторитет апостолов, носителей сверхчеловеческих тайн и божественной силы, ибо ее они получили из рук самого Христа. Творения святых отцов церкви не им принадлежат, но исходят от дарованной им самим Христом благодати. Поэтому авторитет отцов церкви непререкаем. Так, св. Афанасий именуется «богоносным учителем», св. Василий (ок. 330–378) – «великим оком церкви», Климент Александрийский (ок. 150 – между 211 и 216) – «философом философов», Дионисий Ареопагит (I в.) – «истинным богословом, великим и святым Дионисием», Григорий Богослов (ок. 330—ок. 390) – «пребожественным» и др. Заметим, что эти непререкаемые авторитеты христианства практически все выходцы из христианского Востока.

Подводя итоги представлений о роли святоотеческой традиции, патриарх Иерусалимский Софроний (560–638), современник Максима Исповедника, писал: «Апостольское и древнее писание главенствует в святых церквах по всему миру и посему введенные в священноначалие честно возводят все, что они думают и во что веруют, к священноначалию бывшему до них»[200].

Все православие должно быть апостольским и иметь крепкие корни в глубине веков. Подобная позиция чрезвычайно важна для формирования исторической памяти, которая обеспечивает единство христианской веры и общность прошлых, настоящих и будущих поколений христиан. Закладывался прочный мировоззренческий фундамент, на котором строилась как жизнь церкви, так и духовная жизнь верующих.

Проблема традиций особенно обострилась в современном мире, втянутого в постмодернизм, отвергающий все традиции и религию как таковую. «Бог умер» – девиз Ницше (1844–1900) начертан на знаменах постмодернистов. «Смерть бога» означает и смерть традиций. Это глубочайшее и опаснейшее заблуждение. Недопустимо противопоставлять традиции новациям.

Об этом писал выдающийся русский мыслитель С.Л. Франк (1877–1950). «В глубине соборной исторической жизни человечества, как и в глубине индивидуального духа, неустанно и неустранимо совместно соучаствуют и традиции, сохраняющие силы прошлого в настоящем и передающие их будущему, и творческая энергия духовной активности, устремленная к будущему и рождающая новое»[201]. Мыслитель подчеркивал, что носителем традиции является общественное единство, общество как целое, а новаторство проявляется в творчестве личностей, вписанных в исторически сложившееся бытие.

Традиции – постоянное, новации – изменчивое. Выдержать пропорции между постоянным и изменчивым означает найти ключ к успешному развитию. Необходима гармония между этими фундаментальными основами исторической жизни. Вновь обратимся к С.Л. Франку, который завещал нам, что «всякий рациональный отрыв от предания есть отрыв зачинающегося ростка от питающей его почвы…чем больше эта жажда нового принимает характер не творческого положительного созидания, а чистого отрицания старого, тем больше она духовно обращена в самом этом отрицании на старое и прикована к нему. Вместо здорового подлинного рождения, которое есть не отрицание или истребление старого, а его преодоление через внутреннее его претворение и преображение, здесь возникают бессильные судороги…»[202].

Авторитет отцов церкви необходим для преодоления сомнений и разногласий в трактовке истин веры. Известно, что сомнения несовместимы с верой. Да и сама вера – понятие нерациональное, а сугубо духовное, скорее мистическое и сверхличностное.

Для православия наряду с авторитетом Священного Писания и Священного Предания характерен авторитет церковных соборов – коллективного и подлинно демократического решения судьбоносных для вероучения вопросов. При этом только те решения соборов признавались истинными, которые не противоречили друг другу и следовали святоотеческому преданию, ибо Святой Дух не противоречит сам себе. Он целостен, неизменен, постоянен и свят Божьей истиной.

Так, в 325 г. на Никейском соборе 318 его участников утвердили знаменитый Символ вер», который звучал, звучит и будет звучать под сводами христианских храмов. Это документ, которому нет равных в мире по силе духовного творчества. Каждое слово в нем наполнено глубоким смыслом и поражает логикой, убедительностью изложения сути христианского вероучения. Благодаря Никейскому собору свет увидел такой «Символ вер», который стал краеугольным камнем христианства.

На Никейском соборе было отвергнуто арианство, основатель которого священник Арий (256–336) утверждал, что Бог-сын (Христос) не «единосущен» Богу-отцу. Арий отрицал существование Бога-сына в Боге-отце до его рождения. Никейский собор вопреки арианской ереси сформулировал догмат о единстве святой Троицы, который стал центральным в христианском вероучении на все последующие века. Бог-отец, Бог-сын и Святой Дух едины в своей святости и божественной силе.

В догматических спорах и острых дискуссиях выкристаллизовывалось то ядро христианского вероучения, которое становилось его незыблемым фундаментом. Собор 381 г. в Константинополе был собран для осуждения и развенчания лжеучений Македония и Аполлинария. Первый отрицал в Святом Духе полноту божества. Второй отрицал в Иисусе Христе присутствие человеческой души и тем самым ставил под сомнение один из центральных догматов христианства, что в Иисусе Христе воплощается единство Бога и человека.

Собор осудил еретиков и подтвердил истинность догмата Никейского собора о святой Троице, а также, что чрезвычайно важно, сформулировал учение о Святом Духе, которое впоследствии стало одной из главных причин Вселенского раскола между католицизмом и православием.

Святой Дух – самая таинственная ипостась в христианстве. Его действия проявляются, прежде всего, в мистической жизни церкви и в духовной жизни святых, которые подчеркивали, что уловить его действия возможно лишь через чувства и предчувствия и, особенно, через ниспосланную Богом благодать – состояние души, наполненной миром, покоем, тишиной, созерцанием и т. д. Благодати Святого Духа удостаиваются также крепкие в вере и чистоте духовной жизни миряне.

Святой Серафим Саровский, а позже св. Иоанн Кронштадтский (1829–1909) говорили о том, что тот, кто хотя бы раз испытал благодать Святого Духа, будет его беречь как самое сокровенное и необходимое. Иоанн Кронштадтский рассказывал о том, как он шел в церковь и, проходя мимо нищей, поморщился от неприятного запаха ее грязного тела. Он подумал: «Сидишь здесь годами, знаю, сколько денег собираешь, и не можешь