Предназначение человека. От Книги Бытия до «Происхождения видов» - Сэмюэл Уилкинсон

перейти к недетерминистскому: концепция эмерджентности говорит нам о том, что различные уровни имеют различные характеристики, среди которых – детерминированность этих уровней. Вспомните о квантовой и ньютоновской механике. В данном случае недетерминированная система (находящаяся на субатомном уровне), по-видимому, позволяет возникнуть детерминированной системе (находящейся на макроскопическом уровне)[355]. Философ Кристиан Лист показал, что тот же процесс, по крайней мере в теории, возможен и в обратном порядке: детерминированная система может положить начало недетерминированной системе более высокого уровня[356]. Кроме того, даже если законы, управляющие деятельностью мозга, подчиняются принципу детерминизма, вполне возможно, что к свойствам разума это не относится. Другой философ, говоря об индивидуальных свойствах различных уровней в физике, замечает, что «в рамках той или иной системы макро– и микродинамика могут существовать по отдельности».

Однако вполне возможно, что нам даже не придется прибегать к этому изощренному – и довольно трудному для понимания – аргументу. В настоящее время мы получаем все больше и больше свидетельств, что законы нейробиологии, управляющие деятельностью мозга, имеют недетерминированный характер[357].

Давайте рассмотрим этот вопрос немного более подробно. Долгое время мозг представляли как своего рода биологический компьютер, который при определенном сигнале на входе давал определенный сигнал на выходе. Если ваш мозг воспримет информацию из короткого видео о том, насколько вкусны картофельные чипсы определенной марки (сигнал на входе), то в следующий раз, оказавшись в магазине, вы с большей вероятностью выберете именно эту марку чипсов (сигнал на выходе). По этому принципу работает реклама, и именно поэтому право на показ 30-секундного рекламного ролика во время Супербоула стоит миллионы долларов. Нейробиология и психология обеспечивают нас целой массой свидетельств именно такого поведения мозга у людей и животных: входящий сигнал (стимул) вызывает предсказуемый отклик (поведение). Именно поэтому возникает соблазн рассматривать мозг как биологический компьютер – другими словами, как пассивную систему, которая принимает входящие сигналы и генерирует отклики детерминированным образом.

Однако уже больше века мы получаем все новые подтверждения того, что подобная модель неверна или, по крайней мере, неполна[358]. Какая-то часть систем нашего мозга приводит к поведению, которое невозможно объяснить суммой сигналов. Можно сказать, системы мозга (а также поведение, за которое они ответственны) не являются детерминированными или, во всяком случае, не являются таковыми полностью. Это заметно даже в случае сравнительно небольшого мозга – среди прочих, у дрозофил, пиявок и нематод. Например, в ходе ряда экспериментов было обнаружено, что изолированная нервная система пиявки в ответ на раздражение может уползти или уплыть – несмотря на то, что всякий раз исследователи помещали животное в совершенно одинаковые условия[359]. В другом эксперименте ученые намеревались проследить, как менялся паттерн полета дрозофилы в той или иной внешней среде. Оказалось, что даже с учетом всех изменений среды поведение мухи, насколько можно судить по результатам наблюдений, является недетерминированным[360]. В экспериментах с микроскопической нематодой (C. elegans) исследователи помещали одно и то же животное в одни и те же условия, но каждый раз получали различные результаты. И хотя они не могли с точностью предсказать, как поведет себя нематода, казалось, что поведением животного управляли вероятностные законы. Следовательно, поведение нематоды также не является детерминированным.

Эти открытия позволили в полушутливой форме сформулировать «Гарвардский закон поведения животных». Закон гласит: «В условиях контролируемого эксперимента, при надлежащем слежении за температурой, временем, освещением, а также режимом кормления и обучения, организм ведет себя так, как ему заблагорассудится»[361][362]. Пионер нейрогенетики Мартин Гейзенберг отмечает: «Есть множество свидетельств того, что поведение животных нельзя свести к простым откликам»[363]. Подводя итог этому феномену, другой нейробиолог делает вывод: «Безусловно, пиявки и дрозофилы могли и могут вести себя по-разному, оказавшись в идентичной обстановке»[364]. По-видимому, принцип «можно было поступить иначе», сформулированный философами, также применим к центральной нервной системе этих относительно простых существ[365]. Их прошлое не может определить их будущее[366]. Следует ли ожидать, что нервная система человека, на порядки величин более сложная, будет вести себя более простым и строго детерминированным образом? Я бы не рискнул делать ставки. Эксперименты, начавшиеся еще в 1980-х годах, ясно дали понять, что поведение людей может оказаться «неотличимым от фундаментально недетерминированного процесса»[367].

Безусловно, это еще не доказывает наличия свободы воли – зато позволяет предположить, что уровень работы мозга не является строго детерминированным. В рамках большинства новейших моделей нейробиология описывает мозг как целый набор процессов, пронизанных вероятностью, цепочками случайности и непредсказуемостью. Мы получаем все больше доказательств того, что альтернативные возможности открыты перед нами даже на уровне мозга.

Контроль психической причинности

Впрочем, для нас недостаточно просто засвидетельствовать недетерминистскую природу поведения, ведь случайное поведение нельзя считать проявлением большей свободы воли, чем строго детерминированное[368]. Ни один просвещенный человек не станет утверждать, что хаотичные движения жертвы припадка – это проявление свободы воли. Другое важное требование, предъявляемое скорее к термину «воля», состоит в том, чтобы показать связь наших мыслей и намерений с нашим поведением как причины и следствия – другими словами, мы должны показать, что наши психические состояния (мысли и намерения) являются причиной любого действия, которое мы собираемся предпринять. Представление об обладании контролем причинности – это психическое намерение действовать, думать или вести себя определенным образом.

Проблема, связанная с причинно-следственным психическим контролем, берет начало в системе убеждений, известной как эпифеноменализм. Люди, разделяющие подобные воззрения, полагают, что наши мысли и намерения – это всего лишь побочный продукт нашего мозга. Они не становятся причиной какого-либо поведения, а просто свидетельствуют о заранее предопределенных действиях мозга, играя роль статистов. С точки зрения эпифеноменализма наше психическое состояние ни на что не влияет – это просто молекулярный механизм мозга, реагирующий на различные внутренние и внешние факторы, приводящие к тем или иным мыслям, действиям или поступкам. Таким образом, чувство свободы воли становится лишь сопутствующим эффектом непреднамеренных физических процессов, протекающих в человеческом мозге. Никто не дает указаний сверху. Никто не сидит за рулем. Таков аргумент эпифеноменализма против свободы воли.

Несомненно, за многие процессы, происходящие в нашем теле, ответственно психическое состояние. Например, каждую секунду наш костный мозг производит примерно два миллиона новых эритроцитов. Это поистине ошеломляющий процесс, и никто не станет утверждать, что вы приводите его в действие, погружая себя в определенное психическое состояние. Это процесс, происходящий в вашем теле на автопилоте. Таких автоматизированных процессов, не поддающихся контролю со стороны психики, в нашей жизни довольно много. Пищеварение, сердечная деятельность и поддержание уровня сахара в крови – вот лишь некоторые из них. Ни в одном из этих процессов не участвует контроль психической причинности.

Так почему же мы решили, что именно психические состояния в ответе за те процессы, которые находятся под нашим сознательным контролем – речь, мышление и целенаправленное движение? Интуитивно нам кажется, что именно так все и обстоит. Ни один мыслящий человек не рассматривает себя как простого робота, отданного на милость мозга. Мы все, хотя бы в некоторой степени, полагаем, что контролируем свои действия. Но согласится ли с нами наука?

Возможно, вы удивитесь, но да! Лично мне кажется, что лучшее свидетельство этого согласия мы находим в обилии психологической литературы, посвященной достижению целей, мысленным тренировкам и имитации. Рассмотрим лишь некоторые примеры подобной литературы.

Если в определенных обстоятельствах представить, что вы ведете себя определенным образом, в будущем вы с большей вероятностью станете вести себя именно так. Например, в одном исследовании пациентов, приходивших в клинику на психотерапию, случайным образом распределяли по разным группам. В одной группе пациентов просили представить, как они посещают терапевтическую сессию, а в другой – представить событие, не имеющее к сессии никакого отношения (например, встречу с родственником), при этом в последнем случае пациентам рассказывали о том, как полезны окажутся для них сессии. Среди тех, кто представлял (хотя бы несколько минут),