Улика с того света - Николай Иванович Леонов

– Не трогай ее. Уснула, – сказал Байрон. – Подойди уже, а то я плохо вижу.

Гуров осмотрелся и заметил в углу старую табуретку. Стараясь не шуметь, он переместил ее к кровати, после чего сел и наконец-то смог рассмотреть человека, лежащего на ней.

Умирающие люди представляют из себя печальное зрелище. Байрон не был исключением из этого общего правила. Сыщик запомнил его другим, был морально готов встретиться с ним лицом к лицу, однако не смог равнодушно смотреть на то, что от него осталось. Он и десять лет назад был худым, но сейчас весил, наверное, килограммов пятьдесят, не больше. На лице остались только огромные глаза. Байрон редко брился. Черная с проседью щетина делала его вид совершенно изможденным.

– Ну как же так, Левинский? – едва слышно спросил Гуров. – Куда же вы собрались?

Байрон покосился в сторону спящей дочери.

– Да ты ближе садись, не бойся, – сказал он и насмешливо посмотрел на полковника. – Громко говорить я все равно не смогу.

Лев Иванович послушно исполнил его просьбу.

– Рад тебя видеть, несмотря на то что предпочел бы вообще с тобой не встречаться, – с трудом произнес Байрон.

– Взаимно, – ответил Гуров.

– Это ты помог дочке ко мне пробраться?

– Не я лично. Мое начальство постаралось.

– Ага. Тогда мои благодарности твоему начальству. – Байрон закашлялся.

Он пытался делать это тихо, прикрывал рот костлявыми пальцами.

«Господи, да ему действительно осталось недолго, – подумал сыщик. – Совсем плохой стал».

– Дай воды, – попросил арестант.

Полковник огляделся и обнаружил на тумбочке кружку с остатками воды.

Байрон приподнялся на локте, стал пить.

– Спасибо, – сказал он.

Гуров вернул кружку на место.

– Ни за что не поверишь, но я тебя вспоминал, Лев Иванович, – упав обратно на подушку и переведя дух, заявил Байрон.

– И я вас, – сказал сыщик.

– Интересно, по какому поводу?

– Если вы в состоянии отвечать, то я задал бы вам несколько вопросов.

– Давай, Гуров. Спрашивай. – Байрон попытался лечь поудобнее, но сморщился, уронил руки вдоль тела и прохрипел: – Все болит. Рак легких. Это при том, что я никогда не был заядлым курильщиком.

– Позвать врача? – осведомился полковник.

– Сдурел? – заявил Левинский. – Они поговорить не дадут и дочь разбудят. Зачем? Спрашивай. Легче мне все равно не станет.

Гуров не знал, с чего начать. С убийства Кудесника или внезапного появления Незванова. Он решил излагать события в хронологическом порядке и сделал это.

– Нет, значит, больше Семена и Андрюхи, – пробормотал Байрон. – Жаль. Дураки были оба, но моложе меня. Могли бы как-то устроиться. Им же по шесть лет впаяли, кажется?

– Да, им дали по шесть лет, – сказал сыщик.

– А мне впаяли вдвое больше, – протянул Байрон. – Они уже отсидели и вышли, а я еще здесь. Но вот парадокс. Их уже нет, а я еще живой. – Он снова стал кашлять.

– Еще воды? – спросил Гуров.

Байрон замахал рукой, и сыщик отставил чашку в сторону.

– Я знаю, кого ты ищешь, Лев Иванович, – отдышавшись, сказал Байрон. – Ты теперь слушай меня и не перебивай. – Семена и Андрюху убила Катя. Я из-за нее чуть из семьи не ушел. Незванов, конечно, как был малышом, так им и остался. Слушаю тебя, Лев Иванович, и прямо вижу его. Не в том смысле, что вы похожи. Он всегда от страха с ума сходил, когда мы уходили на дело, оставляли его в машине. Трясся, боялся, потел. Я все ждал момента, когда мы выйдем на улицу, а его и след простыл. Но нет, не случилось такого. С Катей нас познакомил Кудесник. Он зачем-то привел ее на сходку, где я собирался расплатиться со всеми. Присутствие посторонних личностей во время получения денег не планировалось, но Андрей, похоже, забыл об этом. Потом удивлялся. Мол, а что я такого сделал-то? Да ничего, твою мать, ты не сделал. Просто не учел, что я раздаю деньги за последнюю вылазку и планирую следующую. Идиотизм высшей пробы. Понимания ситуации у этого придурка не было. Я тогда подумал, что вправлю ему вывих мозга, и парень станет умнее. Только Катя снова появилась, но на этот раз сама по себе.

Пока что все, о чем рассказывал Байрон, сходилось с тем, что смогли вспомнить Немец и Незванов. Гуров пожалел о том, что не додумался захватить в дорогу диктофон, но ведь у него с собой был мобильник.

– Прервемся. Я должен записать ваши показания. Это крайне важно, – сказал сыщик и тут же пожалел об этом.

Он мог бы достать телефон якобы случайно, лишь для того чтобы было чем занять руки, а потом незаметно нажать на кнопку записи, но нет, честно выложил свои намерения. Зачем? Побоялся оскорбить Байрона недоверием?

– А запиши, – внезапно согласился тот. – Я не против.

Гуров зафиксировал мобильный телефон на подушке. Речь Байрона звучала очень тихо. Он был в своем уме, изъяснялся четко, но с немалым трудом, наверняка испытывал боль и сильную слабость. Запись могла оказаться плохого качества, но сыщик все равно использовал возможность сохранить эти данные.

– Готово, – сказал он. – Дальше.

– А дальше все пошло не по плану, – продолжил Байрон. – Катя, оказывается, искала не Андрюху, а меня. Поэтому она и пришла во второй раз, наобум притопала в то кафе, где мы встречались, правда, сказала мне об этом уже после общего собрания. Закрутилось у нас с ней все так быстро и так сильно, что я с мыслями не успел собраться. Веришь ли? Это была самая настоящая любовь, Лев Иванович. Многие о такой даже мечтать не могут, а мне повезло.

– Что же в ней было такого особенного?

– В ком? В нашей любви или в Кате? – с улыбкой спросил Байрон. – Я в обеих тонул, да так и не выплыл. Главное, не сказать, что Катя была писаной красавицей. Было ей тогда около сорока лет, но смотрелась она на двадцать пять. Эта женщина брала другим. Например, мало говорила. Почти ни о чем не спрашивала. Не пилила. Не упрекала. Не требовала. Моя жена в сравнении с ней проигрывала по всем статьям. Но я сразу решил, что не буду разводиться. Во-первых, с женой я через многое прошел. Она мне как верный боевой товарищ. Во-вторых, вот это создание я тоже не мог бросить. – Он повернул голову в сторону соседней кровати.

Марина глубоко спала и не слышала разговор, происходивший над самым ее ухом.

– Дочь. Нет, я не собирался уходить от них. Эти женщины навсегда останутся моими. Но Катя совсем другое дело. Целая история. Сверкающая, надрывная, восхитительная. Приход после наркоты ни в какое сравнение не идет.