Улика с того света - Николай Иванович Леонов

– Мы вчера виделись, – произнес Гуров. – Еще и половины суток не прошло.

Как ни странно, но генерал-лейтенант не удивился, услышав об этом.

– Я догадывался, что ты рано или поздно захочешь с ним встретиться, – сказал он.

– Вчера мы с Незвановым были у него дома, – пробормотал сыщик. – С утра я к Марине Левинской заехал, а потом мы отправились к нему.

– Тебе повезло застать его живым. По идее, Лев Иванович, я вообще не должен тебя сейчас никуда отпускать. Ты ведь теперь являешься свидетелем по этому делу.

– Или подозреваемым, – добавил Гуров. – Но дать показания немедленно я не смогу. Сейчас Байрон важнее.

– Знаю. – Орлов понизил голос. – Потому и не настаиваю. Сам билеты на рейс выбивал и договаривался о посещении Байрона в больнице. Потому что не знал, что Штейнберг уже мертв.

Сыщик перевел дыхание и спросил:

– От чего наступила смерть?

Он все еще надеялся на то, что Немца подвело сердце, или с ним случился инсульт. Он потерял сознание, упал, разбил голову. Прошлым вечером Гуров собственными глазами видел, насколько ему плохо. Скорее всего, он не только крепко пил, но и принимал какую-то наркоту. Нервы у него явно были не в порядке, но никакого лечения Немец не признавал. Что ж, вполне предсказуемый финал.

– Выстрел в голову, – ответил Орлов. – Шансов не было.

Эти слова были подобны команде «фас».

Лев Иванович тут же встал с кресла и принялся мерить комнату широкими шагами.

– Кто его обнаружил? – спросил он.

– Сосед с верхнего этажа. На рассвете пошел гулять с собакой. Она бежала впереди него без поводка и нырнула в приоткрытую дверь квартиры. Сосед за ней, а там на кухне Штейнберг в луже крови.

– Соседа проверили?

– Там железное алиби, Лева. Он накануне отмечал что-то у себя дома, так их вопли все соседи слышали, даже приходили к нему просить, чтобы музыку потише сделал. Да и мотива там нет.

– Проверьте получше, – сказал Гуров. – Пьянка – не такое уж и алиби.

– Уже проверяем, но пока что никаких зацепок.

Полковник и сам мало верил в то, что поддатый сосед виновен в смерти Штейнберга, но его непричастность нужно было еще доказать.

– Дверь в квартиру я вчера закрыл за собой лично, – вспомнил он. – Еще и проверил, не откроется ли. Когда мы уходили, Немец был в плохом состоянии. Я хотел даже «скорую» ему вызвать, но Незванов меня отговорил.

– С чего бы это?

– Сказал, что видит подобное не впервые. Мне показалось, что Немец крепко сидит на наркоте и алкоголе. Так уж он себя вел.

– Экспертиза расскажет обо всем, Лева.

Гуров сгреб в кресла одежду, отделил от нее пару футболок и бросил в дорожную сумку, остальное комом затолкал в шкаф.

– В квартире вы найдете мои отпечатки пальцев, – напомнил он начальнику. – Еще Штейнберга и Незванова. Все есть в базе, долго идентифицировать не придется.

– Да знаю я все про твои отпечатки, – проговорил Орлов. – Слушай, а не мог ли Незванов его убить? Как думаешь?

Гуров прислонил руку ко лбу, представил себе Артема, который под покровом ночи вернулся в квартиру Немца и одним выстрелом отомстил ему за все унижения. Перед этим он что-то не поделил с Кудесником и расправился с ним точно так же.

– Незванова пока что не трогайте, но если есть свободный человек, то пусть за ним присмотрит. Издалека, – произнес полковник и взглянул на часы. – Пора бежать. Я тебя понял, Петр Николаевич. Спасибо за то, что сразу сообщил такую новость.

– Да, как только сам узнал.

– Если повезет, то попытаюсь разузнать у Байрона все, что только можно. Лишь бы он нас дождался. Бывай. Спасибо за помощь, Петр Николаевич. – Полковник отбросил телефон в кресло и шумно выдохнул.

Чудес не бывает. Немец и Кудесник явно кому-то помешали. Но вот кому? Незванову? Соседу, который прикрывается тем, что был пьян и ничего не помнит?

Кто следующий?

Марина здорово удивилась, узнав, что Гуров полетит в колонию к отцу вместе с ней, но ни слова против не сказала.

Они встретились возле аэропорта Домодедово. Льву Ивановичу показалось, что Марина похудела за один только день. Накануне он общался с пышущей здоровьем женщиной, настоящей красавицей, но когда увидел ее в аэропорту, поразился переменам, произошедшим с ней. Совершенно без косметики, вся с черном, она взглянула на Гурова с такой благодарностью, что ему стало неловко.

Оказавшись в салоне самолета, Марина сразу же достала из рюкзака какие-то таблетки. Сыщик с тревогой наблюдал за тем, как лихо она закидывала в себя эти препараты. При этом у нее был такой вид, словно она готовилась к войне.

– Могу я поинтересоваться?.. – Полковник указал на упаковку с лекарством.

– Можете. Не волнуйтесь, Лев Иванович. Это успокоительное со снотворным эффектом. Нам лететь почти пять часов. Я же с ума сойду.

– Мы могли бы провести это время с пользой, – сказал Гуров. – Поговорить о чем-то, обсудить проблему.

– Какую проблему? Что обсудить?

– То, через что вам предстоит пройти, – ответил сыщик.

– А что тут обсуждать? – Марина недоуменно посмотрела на него. – Я еду к умирающему отцу в колонию строгого режима. Он совершил уголовное преступление, вор и грабитель. Его судили, дали двенадцать лет. Он успел отсидеть десять. Осталось два года, но, скорее всего, высшие силы выпустят его условно-досрочно. Что тут обсуждать?

– Простите. Я почему-то решил, что смогу быть вам полезным.

Марина одарила его горькой улыбкой и отвернулась к иллюминатору.

«Вот и правильно, что ты приняла успокоительное, – подумал Гуров. – Лучшее решение. А то еще скандал устроишь».

Он довольно терпеливо относился к женским слабостям, но не раз сталкивался с такими истериками, которые нужно было гасить любым способом. Марина ничего подобного не закатила, но была на грани. Она, конечно же, была благодарна ему за помощь, но уж никак не предполагала, что он решит ее сопровождать, и приняла этот факт лишь ценой огромных усилий над собой.

Гурову еще предстояло объявить ей, что он собирается допросить ее отца, и он уже готовил себя к ее реакции. Вряд ли Марина будет в восторге, узнав, что сыщик использует ее в своих интересах.

По громкой связи прозвучало распоряжение пристегнуть ремни. Спустя несколько минут самолет оторвался от взлетной полосы.

Марина вцепилась в поручни кресла и не отводила взгляда от иллюминатора. В скором времени она уронила руки на колени и уснула.

Гуров не стал будить женщину даже тогда, когда стюардессы выкатили в салон тележки с едой. Вместо этого он сам выбрал для нее порцию