Улика с того света - Николай Иванович Леонов

Но внезапно заболела мать. Срочно потребовались деньги на лечение за границей. Сема забросил учебу и устроился сразу на три работы, потому что в семье архитектора и учительницы отродясь таких средств не водилось. О поступлении в МГИМО ему пришлось забыть. Чуть позже парень понял, что его шансы пробиться в ряды международников, даже несмотря на блестящий немецкий и весьма неплохой французский, все-таки были, мягко говоря, невелики.

За жизнь матери они боролись изо всех сил, но первой из жизни ушла не она. Не выдержало сердце у отца. За один год Семен похоронил обоих родителей.

Не сорваться, вынести эти беды ему тогда помог спорт. Он подрабатывал охранником в спортивном зале, не терял времени даром и освоил все тренажеры, до которых смог дотянуться.

Зарплаты на нормальную жизнь не хватало, и Семен подрабатывал в интернете. Он обучал русскому языку носителей немецкого, вбивал разговорную речь в головы юных соотечественников, собирающихся учиться в Германии или в Австрии.

Среди этих будущих студентов его внимание привлекла девушка по имени Аида, приехавшая в Москву из забытого богом села. Ее страстное намерение выбиться в люди не показалось Семену странным, и в скором времени она уже расставляла баночки с кремами на полках в его квартире. Одинокий Семен влюбился по уши и не сразу заметил, что Аида частенько задерживается незнамо где в неурочный час.

Когда она привела в дом родного брата, Семен принял его в семью без лишних вопросов. Но через два дня он застал на кухне Аиду, целующую этого субъекта в губы. На объяснение ушло пять минут, на то, чтобы сломать фальшивому брату челюсть – две секунды.

Тогда Семен впервые оказался в полиции. Его спасло то обстоятельство, что Аида не в первый раз обманом втиралась в доверие к мужчинам. Со временем она подселяла в дом своего любовника, который представлялся ее родным братом, после чего доверчивый хозяин, к примеру, мог невзначай умереть во сне.

С тех пор Семен возненавидел женский пол, ушел в спорт с головой, интернет и преподавание забросил совсем. Охранять клиентов ему стало в тягость.

Он решил сменить место работы и попал на киностудию. Сначала Семен был разнорабочим, а потом приглянулся какому-то режиссеру, который пригласил его поучаствовать в массовке.

– Какая фактура! – восхищался режиссер. – Не лицо, а монолит. Дай номер телефона. Обойдемся без портфолио. У меня есть пара идей. Ты отлично впишешься в эти проекты.

Так оно и вышло. Семен вписался. Мир кинематографа был суров, но Штейнберг сумел стать своим человеком на съемочной площадке. Он сумел побывать на Второй мировой, прожить короткую жизнь в лихие девяностые, сыграть тренера по тяжелой атлетике и вечно пьяного соседа в скучной мелодраме.

Но особенно ему удалась роль гестаповца. На прослушивании Семен выдал монолог на чистейшем немецком, и у директора по кастингу отвалилась челюсть. Тогда-то знакомцы и стали называть его Немцем.

У Семена появились какие-никакие деньги, а за ними пришли знакомые. Один из них оказался своим в доску. Это был обычный гример, который очень много знал о личной жизни знаменитостей и часто во время перекуров делился с новым приятелем подробностями. Он обратил внимание на его стоптанные ботинки, уже был знаком с невеселой судьбой и вдруг открыто предложил ему подработку.

– Здесь тусуется много актеров и актрис, выживших из ума, – заявил этот тип. – Я бываю у них дома хотя бы потому, что они меня к себе зовут. Жаль их. Одинокие, старые. Но в квартирах полно разного барахла. Не поверишь, но некоторые готовы отписать мне свое жилье вместе со всем имуществом.

– Почему же именно тебе? – осведомился Семен.

– Да потому, что у многих из них никого не осталось.

– Так почему ты не хотел видеть своих друзей? – повторил вопрос Гуров. – Вы ведь вроде бы вместе квартиры обирали.

– Новую жизнь начал. Вот потому и не хотел, – ответил Немец. – Они мне не родня.

– Ты не женился? – как бы невзначай спросил Гуров.

– Нет. И не собираюсь.

– Не скучно одному?

– Нормально.

– Ладно, закончили с личной жизнью, – заявил полковник. – Вернемся к тому, с чего я начал. Убийцей Кудесника могла оказаться женщина. Не припомнишь случайно какую-то милую особу из вашего окружения десятилетней давности?

– Почему именно десятилетней? – осведомился Немец. – Может, он недавно с какой-то теткой познакомился, потом они что-то не поделили, и вот результат.

– Кудесника застрелили не случайно, – напомнил ему Гуров. – Что-то мне подсказывает, что это было заранее спланировано.

– Он пил как проклятый, – встрял в разговор Незванов. – Может, это действительно была просто пьяная ссора?

– Не исключено и такое, – произнес сыщик. – Только есть смысл зайти со всех сторон.

– С каких это со всех? – с недоверием в голосе спросил Немец.

Алкоголь явно не пошел ему на пользу.

Гуров решил, что наступило время изъясняться конкретно.

– Вы вчетвером работали? Или с вами был кто-то еще? – в лоб спросил он.

Незванов дернулся так, будто получил удар в спину.

Немец раздраженно уставился в его сторону.

– Чего молчишь? – спросил он.

– В каком смысле? – Незванов заметно растерялся.

– В смысле реакции. Ты дернулся.

Сыщик внимательно следил за Немцем. Тот забыл про горячий чайник и про Гурова, нехорошо смотрел на Незванова.

– Отвечай! – наконец-то потребовал Немец, отлепился от холодильника и сделал шаг в сторону стола.

Гуров тут же оказался перед ним. Он проигрывал Немцу в возрасте и комплекции, но превосходил его в другом. Лев Иванович был трезв, практически никогда не терял здравый смысл, контролировал свои эмоции, никогда не позволял им сорваться с поводка. Махина, стоявшая перед ним, могла размазать Незванова по стенке, и этого никак нельзя было допустить. Он старался не смотреть в глаза Немцу. Это было опасно. Ведь и тот в самом деле был болен и мог сорваться по любому поводу, будь то обычный взгляд глаза в глаза. Поэтому никаких переглядок Гуров себе не позволял. Но и бесконечно стоять лицом к лицу с монстром тоже было нельзя.

– Семен, у тебя курить можно? – спросил он.

Немец подвинулся ближе к Незванову и на мгновение навис над ним еще сильнее. Но его подвело равновесие. Он схватился за ручку холодильника и прохрипел что-то совершенно беспредметное.

Полковник похлопал себя по карманам и заявил:

– Нельзя, значит, нельзя. Пойдем, Артем, курить охота.

Незванов сидел ни жив ни мертв, но все понял правильно. Он подождал, пока Немец отвернется, прошел мимо него в коридор и стал быстро обуваться.

Хозяин квартиры услышал возню возле входной двери и обернулся. Это был решающий момент. Гуров приготовился дать