Достоинство национализма - Йорам Хазони

органа, заставляющего их передать спор для вынесения судебного решения, и никто не может заставить их соблюдать постановление суда, если они этого не захотят. Напротив, в соответствии со сценарием B судебное разбирательство происходит принудительно именно потому, что существует международная власть, способная разрешать споры между нациями, желают они того или нет. Как раз это и является определяющей характеристикой имперского политического порядка. Пусть субъекты конфликта называются "государствами", они, тем не менее, не являются независимыми и самоопределяющимися. Они не могут выбирать, будет ли данный вопрос изъят у них и передан международному федеральному правительству, ибо право такого решения является прерогативой международного органа. Точно так же они не могут выбрать кем и когда будет решаться этот вопрос, ибо и это зависит от международного правительства. У них также нет выбора в отношении того, следует ли исполнять решение, принятое международным правительством, поскольку оно будет навязано им силой в случае необходимости - опять же в соответствии с решением, которое полностью находится в руках международного федерального правительства. Таким образом, выбор между этими двумя сценариями неизбежно является выбором между имперским строем и системой независимых национальных государств. Тот факт, что философы и государственные деятели предпочитают, для видимости, ссылаться на альтернативу B как на "федерацию независимых народов", а не на имперское государство, не влияет на сущность предлагаемого. Решения о том, как государства-члены будут вести свои собственные дела, будут приниматься на уровне имперского государства.

Как уже сказано, сторонники международной федерации утверждают, что национальное государство сохранит свободу во всех вопросах, кроме войны и мира. Они объясняют, что федерация будет управляться согласно написанному уставу - обязательному документу, перечисляющему вопросы, в которые международная федерация имеет право вмешиваться, оставляя остальную часть правительственных полномочий в руках государств-членов на легальной основе. Однако предположение, что федеральное правительство может быть ограничено каким-то образом, дабы оно вмешивалось только в определенные предписанные вопросы, является ложным. Это можно понять, как путем анализа самого принципа, так и на примере исторической практики федеральных институтов.

В качестве теоретического анализа, предположим, что государство подает жалобу (или иск) в международное федеральное правительство касательно политики или действий соседнего государства. Жалоба может быть связана с созданием военных баз на ее границах или быстрым наращиванием вооруженных сил и военной промышленности соседнего государства. Или, возможно, речь идет о подавлении соседним государством определенных национальных меньшинств или религиозных сект, неоднократно просивших помощь извне. Или государство-истец видит ущерб для себя в экономической деятельности своего соседа, или в поощрении нелегальной иммиграции через свою границу, или в росте наркокартелей или террористических организаций по другую сторону границы. Или в чрезмерном использовании или уничтожении общего бассейна водосбора или иных совместно разделяемых ресурсов. Или во вмешательстве в свои выборы или внутреннюю политику. Или в шпионаже, убийстве, или общественных беспорядках, спровоцированных, по его мнению, соседом. Или в том, что оно считает враждебной пропагандой соседских СМИ и школах. Другими словами, практически любые значительные действия и политика одного государства могут стать мотивом для военных действий, или, по крайней мере, надуманным предлогом для военных действий. И вот, наконец, после нескольких месяцев или лет неудачных попыток разрешить этот вопрос путем договоренности, взяток или угроз правительство государства-истца на грани силового решения вопроса обращается в федеральное учреждение с целью принятия решения, способного предотвратить войну. Кто определит, стоит ли жалоба рассмотрения должностными лицами международной федерации? Кто определит, оправдывает ли жалоба вмешательство международной федерации в соответствии с ее уставом? И если федерация вмешивается в спор, кто будет определять, какая сторона права? Кто будет определять, какие средства правовой защиты необходимы для прекращения спора? И если одна или обе стороны откажутся принять решение федерации, кто будет применять средства правовой защиты посредством принуждения или военных действий?

Очевидный ответ, что все это будет решаться федеральными властями. Поскольку, если эти решения не находятся в руках федеральной власти, мы возвращаемся к сценарию A: каждое национальное государство самостоятельно будет определять, предоставляет ли оно дело для рассмотрения федерацией; и каждое будет решать, следует ли исполнять после этого принятые решения федерации. В таком случае это не международная федерация, а просто ассоциация добровольного арбитража споров. Но если за все вопросы отвечают официальные представители федерального правительства, и если они обладают достаточной властью навязывания решений, то мы имеем процесс мирного разрешения спора в рамках имперского государства в соответствии со сценарий B.

А теперь подумайте, что это значит. Идея, что федеративное правительство будет вмешиваться "только в дела войны и мира”, оказывается бессмыслицей. Любое вмешательство с целью предотвращения или прекращения войны требует решения проблем, по которым подана жалоба, - а они, как мы видели, могут включать в себя любые действия, предпринимаемые соседним государством, если эти действия достаточно раздражающие и провокационные. Таким образом, мандат федерации вмешиваться в дела войны и мира оказывается столь же широк, как и список жалоб (реальных и сфабрикованных) в адрес своих соседей. Попытка разрешения этих жалоб посредством вмешательства со стороны федеральных властей, если это воспринимать всерьез, неизбежно означает урезание независимости как обвиняемой нации, так и, возможно, страны-истца в таких областях, как военная политика и безопасность, экономическая, иммиграционная и экологическая политика, религиозная и культурная политика; и в конечном счете, конституция и законы. Во всех этих вопросах единственным препятствием для узурпации прав независимых государств в рамках федерального режима является самоограничение должностных лиц самой федерации. Ничто в нашем знании человеческих правительств не предполагает, что федеральные чиновники будут способны к подобной сдержанности. Напротив, после того, как на них будет возложена такая весомая миссия, как задача "принести мир" в рассматриваемый регион, они будут полагать, что у них просто нет иного выбора, кроме как энергично вмешиваться, надеясь перекроить враждующие стороны по лекалу федеративных ожиданий того, как должны выглядеть эти страны. Этот анализ не следует истолковывать как возражение против самого федерализма, который может быть полезным инструментом правительства. Каждая нация имеет в себе различные племена, каждое со своими уникальными обычаями, в том числе, возможно, и свой собственный язык, законы и религию. Хорошо управляемое национальное государство часто разрешает каждому племени определенную меру свободы собственного курса и делегирует ему полномочия в различных областях, при условии, что это не составит угрозу внутренней целостности национального государства как такового. В благоприятной ситуации такая политика позволяет отдельным племенам чувствовать большую степень коллективной свободы и самоопределения, в то время как нация в целом выигрывает от нововведений, возникающих благодаря разнообразию и конкуренции между ними. Другими словами, федерализм это то, что осталось от миропорядка эпохи племен и кланов, когда последние перестали жить в