Политбюро и Секретариат ЦК в 1945-1985 гг.: люди и власть - Евгений Юрьевич Спицын

и последнего инсульта установить пока не удалось, но, вероятнее всего, он произошел в первой половине дня. Члены руководящей «четверки» — Г. М. Маленков, Л. П. Берия, Н. А. Булганин и H. С. Хрущев, — которые накануне ужинали у вождя, первый раз прибыли на сталинскую дачу только поздним вечером 1 марта или даже ночью 2 марта 1953 года, однако довольно быстро покинули ее, не дав никаких конкретных указаний личной охране вождя и его многолетней личной обслуге, в частности Матрене Ивановне Бутусовой и Варваре Васильевне Истоминой[202]. Вторично члены «четверки», а также К. Е. Ворошилов и Л. М. Каганович прибыли на сталинскую дачу утром 2 марта примерно в 9.00, и уже оттуда все вместе проследовали в кремлевский кабинет вождя, где состоялось их первое заседание, зафиксированное в том самом «Журнале посещений» в 10.40–11.00 часов утра. При этом на сталинской даче в качестве дежурного у постели умирающего вождя был оставлен маршал Н. А. Булганин.　

2) По вине руководящей «четверки» (возможно, и других заинтересованных лиц, в частности С. Д. Игнатьева) первая медицинская помощь И. В. Сталину была оказана только спустя длительное время, не менее 12 часов с момента возникновения инсульта, когда 2 марта 1953 года около 9 часов утра вместе с шестью членами Бюро Президиума ЦК на сталинскую дачу прибыли академики А. Л. Мясников, П. Е. Лукомский, Е. М. Тареев и другие медицинские светила, которые диагностировали у И. В. Сталина тяжелый геморрагический инсульт с обширным кровоизлиянием в мозг.　

3) Вопреки ходячей версии H. С. Хрущева[203], которую позднее частично поддержала С. И. Аллилуева[204], еще утром 3 марта 1953 года, когда всем стало совершенно очевидно, что смерть И. В. Сталина является лишь вопросом времени, в аппарате Г. М. Маленкова уже было подготовлено официальное правительственное сообщение (так называемый первый «Информационный бюллетень») о тяжелой болезни вождя и созвано Бюро Президиума ЦК КПСС, на котором состоялось предварительное распределение властных полномочий среди ближайших сталинских соратников. При этом, как уверяет Ю. Н. Жуков, именно на этом заседании был изменен сам состав правящего «триумвирата», куда, наряду с Г. М. Маленковым и Л. П. Берией, вместо Н. А. Булганина вошел В. М. Молотов, который в представлении многих советских людей оставался самым реальным наследником вождя и обладал наибольшим авторитетом в партии и стране. Хотя окончательного соглашения о переделе высшей власти на этом заседании не произошло, было очевидно, что именно Г. М. Маленков, в пику Л. П. Берии, инициировал эту «кадровую рокировку», поскольку все еще не был готов взять всю полноту высшей власти в свои руки и компенсировал влияние «Лубянского маршала» фигурой старейшего члена Президиума ЦК, который был давно «на ножах» с ним. Кроме того, включение В. М. Молотова в состав этого «триумвирата» потребовало расширения «узкого руководства» с 3 до 5 человек: Г. М. Маленкова, Л. П. Берии, В. М. Молотова, Н. А. Булганина и Л. М. Кагановича. Аналогичной оценки относительно фигуры В. М. Молотова, возвращенного на политический Олимп, придерживаются и ряд других авторов, в частности В. П. Наумов, А. В. Пыжиков, О. В. Хлевнюк и Й. Горлицкий[205]. Кроме того, не надо забывать, что во время похорон вождя на Красной площади 9 марта 1953 года слово для выступления на траурном митинге было предоставлено всего 3 членам нового руководства: Г. М. Маленкову, Л. П. Берии и В. М. Молотову, и такие «мелочи» в большой политике всегда имели очень знаковое, о многом говорящее значение. Таким образом, обстоятельства рушат традиционную версию многих зарубежных советологов и доморощенных псевдоисториков (А. Г. Авторханова, Н. Над, Р. А. Медведев, Р. К. Баландин[206]) о том, что еще при жизни И. В. Сталина именно Г. М. Маленков, Л. П. Берия, Н. А. Булганин и H. С. Хрущев совершили некий «политический переворот», распределив между собою, в обход всех остальных членов Президиума ЦК, основную власть в стране, отстранив от власти всех других наследников вождя. В тот же день из аппарата ЦК всем членам и кандидатам в члены ЦК был разослан срочный вызов немедленно прибыть в Москву для участия в работе Пленума ЦК без указания какой-либо предварительной повестки дня.　

4) Только утром 4 марта состоялось решающее заседание Бюро Президиума ЦК, на котором были приняты следующие решения:　

а) Бюро Президиума ЦК и Президиум ЦК были объединены в один уставной орган — Президиум ЦК, а количество его полноправных членов резко сокращено с 25 до 11 человек, то есть будущего «коллективного руководства», естественно без вскоре умершего вождя. Отныне полноправными членами Президиума ЦК остались только сам И. В. Сталин, Г. М. Маленков, Л. П. Берия, В. М. Молотов, Н. А. Булганин, H. С. Хрущев, К. Е. Ворошилов, Л. М. Каганович, А. И. Микоян, М. Г. Первухин и М. З. Сабуров. Как справедливо подчеркнули те же О. В. Хлевнюк и Й. Горлицкий, вопреки устоявшимся взглядам, формально это решение никоим образом не нарушало новый партийный устав, принятый на XIX съезде, поскольку в нем ничего не говорилось о Бюро Президиума ЦК, который был создан как аналог старого Политбюро по решению И. В. Сталина и Г. М. Маленкова.　

б) Бюро Президиума и Президиум Совета Министров СССР также были объединены в один орган — Президиум Совета Министров СССР в составе нового председателя Совета Министров СССР Георгия Максимилиановича Маленкова и четырех его первых заместителей: Лаврентия Павловича Берии, Вячеслава Михайловича Молотова, Николая Александровича Булганина и Лазаря Моисеевича Кагановича. Причем перечень всех первых заместителей был вполне сознательно утвержден не в алфавитном порядке, а по степени их места, аппаратного веса и политической значимости в новой конфигурации власти. Кроме того, данный перечень прямо указывал на то, кто в случае болезни или отсутствии премьера будет вести заседания правительства и подписывать все его постановления и распоряжения. Причем остальные пять членов старого Бюро, а именно А. И. Микоян, М. З. Сабуров, М. Г. Первухин, А. Н. Косыгин и В. А. Малышев, не вошли в обновленный состав Президиума Совета Министров СССР. При этом, как утверждают целый ряд историков (Р. Г. Пихоя, А. В. Пыжиков, Д. В. Кобба, Ю. В. Аксютин[207]), тогда же, 4 марта, Л. П. Берия подготовил и согласовал с Г. М. Маленковым рабочую «Записку», в которой заранее были оговорены все важнейшие решения и распределены остальные ключевые государственные и партийные посты, которые были утверждены на следующий день в Кремле с участием всех членов ЦК КПСС. Причем, как утверждает тот же