Римские термы: Гладиатор (СИ) - Алекс Разум

Выйдя из темного коридора, Атилия невольно прикрыла глаза от яркого солнечного света.

— Спокойно, дорогая, не нервничай, — муж пытался подбодрить, но выходило это у него не очень, — Помни, что ты дочь семьи патрициев. Сейчас на тебя будут смотреть десятки тысяч глаз.

Когда они появились на открытом ряду, ей показалось, что толпа немного поутихла. Выше и ниже их, сколько было видно — сидели люди, безумное количество народа. Атилия услышала слова и звуки восхищения с ближайших рядов. Некоторые, видимо, ее узнали и приветствовали. Она отвечала коротким кивком в сторону их, но кто там был, не успевала замечать. С самых верхних рядов стали свистеть и улюлюкать. Она заставила себя не обращать на это внимание, и никак не реагировать.

— Проститутки и самые низы Рима сидят на последних рядах, — Луций говорил с ехидством, — Им сюда ни за что не попасть — вот и завидуют. Это для меня как комплимент.

Наконец она увидела ложу — это был большой многоярусный балкон. Часть целого пролета рядов была отделена стенами. Открытой оставалась лишь смотровая сторона на арену.

Они подошли к двери. Тут стояло около десятка преторианцев. По всему этому ряду то тут, то там находились вооруженные гвардейцы. На них были богатые блестящие доспехи и яркие фиолетовые плащи.

Преторианцы фактически не были солдатами — они занимались охраной императора, его семьи, а также его собственности. Об этом ей рассказывал отец. Не очень тепло он отзывался об этих военных: ненастоящие, нарисованные, статуэтки. Именно эти слова родителя пришли ей на ум, глядя на них. Обратив внимание, с какой строгостью, они ее рассматривают, Атилия невольно улыбнулась.

В ложу их впустили не сразу. Луция тщательно обыскали. Ее, просто, очень внимательно рассмотрели со всех сторон. Такое действо было, наверно, привычным делом перед допуском к императору. Атилия почувствовала себя несколько уязвленной. Луций же, наоборот — и виду не подал.

Когда они вошли вовнутрь, она увидела там не очень много людей. Первый ряд и вовсе оказался пустым. Им указали места во втором ряду с краю. Поблизости сидел префект города с женой. Немного выше были еще люди. Видать из сенаторских родов — яркая красная окантовка на их белоснежных тогах говорила об этом.

Ряды располагались ступенями вверх, поэтому арена была хорошо видна с каждого. Там внизу бегали люди в пестрых одеждах, и в комическом виде, изображали бои. Оружие у них было не настоящее. Одни убегали, другие их догоняли, все без конца падали, задирая ноги. Зрители смеялись или, не обращая внимания, разговаривали друг с другом. Между рядов бойко продвигались торговцы: кто с закусками, кто с вином или водой. Люди покупали все это и тут же, не вставая со своих мест, ели и пили. По всему было видно, что сейчас перерыв между выступлениями.

Атилия представила, как увидит Германуса и, как он будет биться. От такого ее бросило в дрожь, и на коже выступили мелкие пупырышки. Ей вдруг ужасно захотелось пить. Она заметила в руках сидевших кубки, и тихонько спросила Луция про виночерпия. Муж без церемоний встал, огляделся, увидел в углу юношу с кувшином. Подозвал его к себе, как делал это дома. Тот быстро приблизился, и вручил им по серебряному кубку, наполнил их светлым вином.

Выяснив, насколько разбавлено вино, Луций недовольно проворчал. Она же, наоборот, вздохнула с облегчением. Все еще с ужасом вспоминала о том своем тяжелом похмелье. Сделала несколько глотков прохладного напитка и немного успокоилась. Решила пока не смотреть на арену. Стала рассматривать зрителей. Ряды уходили вверх очень высоко. Она и представить не могла, как оттуда можно увидеть происходящее внизу. Выяснилось, что там самые активные зрители — больше всего криков исходило из верхних рядов. Они без конца вскакивали с мест, показывали куда-то пальцами, и бурно спорили с соседями о чем-то.

Неожиданно раздался громкий звук военных труб. Все притихли. Глашатай объявил о прибытии императора, прочитав с пергамента все его титулы, достижения и полное имя. Зрители все разом встали. Атилия последовала их примеру. Августейший вошел. Толпа взревела в одобрительном крике и рукоплесканиях.

Она успела только заметить бороду и высокую фигуру мужчины. Он быстро подошел к большому креслу и приблизился к краю ложи. Следом за ним вошли несколько мужчин и женщина. Хвост свиты завершали два здоровенных преторианца с короткими копьями. Они сразу встали за спинкой трона.

Адриан минут пять стоял и махал руками во все стороны амфитеатра, приветствуя своих подданных. Потом сел на высокое кресло, а следом и все стали рассаживаться.

К ней с Луцием подошел раб и пригласил пересесть по левую сторону рядом с императором. Они оказались в креслах возле супруги правителя — зрелой женщиной со скучающим лицом. Заметив Атилию, она подчеркнуто надменным взглядом осмотрела ее сверху донизу. Фыркнула и, покачав головой, как бы отрицая что-то, демонстративно отвернулась. От такого волна негодования накрыла Атилию, но пересилив себя, она постаралась успокоиться.

Через время Адриан, говоривший до этого с мужчинами на правой стороне, повернулся к ним. Он расплылся в широкой приветливой улыбке. Атилия заметила множество складок, они лучиками образовались по краям его глаз. Ему явно уже за пятьдесят.

— Здравствуй, Луций, мой казначей. Здравствуй, его прекрасная жена. Рад вас видеть у себя в гостях.

В это время она заметила, как из-за императора на нее с любопытством смотрит юноша. Она сидел по правую руку от него. Он выглядел как нарисованный на фресках Аполлон. Соломенного цвета курчавые волосы целой копной покрывали его голову.

— Я отлично помню вашего отца, Атилия. Передавайте ему от меня огромнейший привет и массу наилучших пожеланий. Легион, в котором он служил одним из командиров, защищал интересы империи в очень непростом месте. Я высоко ценю его службу и преданность.

Когда Адриан назвал ее по имени, по телу как будто молния прошлась. Глаза невольно на мгновение расширились, так она удивилась. Еле слышно поблагодарила императора, и тут же замолчала, опустив глаза.

— Ваш муж, хитрый как хорек. Но он, как и его отец, тоже был весьма полезен казне империи. Хотите знать как родитель вашего мужа, да и он сам смогли разбогатеть?

— Августейший, я думаю, жена не должна знать о делах мужа, — Луций