Римские термы: Гладиатор (СИ) - Алекс Разум

— Да, это просто потому, что отец твой, когда был жив, всегда знал свое скромное место. В отличие от тебя. — Адриан нахмурил брови, и уже говорил без улыбки, — Он не совал нос в политику. Не покупал мест для чиновников. И не давал денег на подкуп избирателей, кому не стоило.

— Мой божественный господин, и господин всего мира, — голос Луция дрожал, — Ведь я не нарушал никаких законов. Не препятствовал интересам республики и империи…

— Это почему ты так уверен? Мои интересы в политике под особой секретностью. Не тебе, и не таким как ты судить об этом. Твой отец был достаточно умен, что бы понимать такое. Так и дожил он до глубокой старости, и умер в почете и богатстве.

Голос императора перерос в громкий бас. Он не кричал, но при его словах захотелось спрятаться.

Адриан помахал платком в сторону арены. На песок стали выводить людей, одетых лишь в набедренные повязки. То оказались мужчины в годах выше средних. Их руки были заломлены назад и связаны за спиной.

Глава 13

— Вот, Луций, посмотри — это казнокрады. Из Македонии, Ликии, Азии, — император говорил спокойно и мягко, — Проведенные тобой аудиты, в этих провинциях, помогли выявить многих из них. Мы весьма благодарны тебе за это. Именно по тому ты и был приглашен с женой к нам сюда.

Тем временем, связанных оставили в центре арены. Адриан снова взмахнул платком. Лязгнули какие-то замки, и на арену стали выскакивать львы. Огромные ощетинившиеся хищники рычали и недружелюбно смотрели на стоящих людей. Толпа зрителей притихла, все застыли в ожидании.

Один из приговоренных кинулся убегать. За ним сразу же бросился крупный лев. Он догнал несчастного очень быстро и? вскочив ему на спину, повалил его. Другие звери подбежали, и стали рвать упавшего на части. Громкий пронзительный крик издал умирающий. После такого остальные пленники кинулись врассыпную. Но хищники как будто только этого ждали. Они настигали бегущих со спины и валили на песок. Крики ужаса, звуки терзаний, рвущейся плоти и рыки львов, заполнили всю арену. Атилия от страха закрыла глаза. Такой ужасной смерти она не пожелала бы никому.

— Я надеюсь — это поможет, мой казначей, понять, что твои игрушки в политику тебе не по зубам.

Затем, уже обращаясь к ней, император сказал:

— Вижу, дорогая, тебе не нравятся подобные представления. Признаться мне тоже неприятно. Только, вот правители вынуждены, иногда, показывать свой оскал. Иначе другие сожрут с потрохами и не подавятся.

Он замолчал и припал к кубку, только полностью опустошив его, убрал ото рта.

— Недавно мы изгнали из Рима весьма достойную матрону, жену сенатора. Умбра, кажется, ее имя. Она избила до полусмерти свою рабыню. Как выяснилось, причина — незначительна провинность бедняжки. В процессе матрона нашла удовольствие — я и мои близкие такое порицаем. Луций, тебе придется оставить свой пост и Рим. Я распорядился назначить тебя казначеем при префекте Киликии. Там недавно освободилось место, — Адриан указал на арену.

— Но, мой господин, — запротестовал Луций, взгляд императора заставил его замолчать.

— Мы учли твои заслуги — считаем весьма прибыльной эту должность. Ты же знаешь, как богата Киликия.

— Благодарю за щедрость, августейший. Там есть очень знаковое место.

После этой реплики, Адриан резко и гневно посмотрел на него. Убедившись, что Луций не продолжает говорить на эту тему, отвернулся от него к соседу справа.

Интересно, чем таким названное мужем место было знаковым, что заставило гневаться и нервничать самого могущественного человека в мире. Атилия слышала, что где-то там умер император Траян. Адриан, будучи его помощником, присутствовал при этом. Потом ходили слухи, что якобы жена предыдущего императора буквально заставила своего мужа усыновить Адриана. Муж Серселии, бывший сенатор, о чем-то намекал по этому поводу. Может, в этом есть какая-то связь…

Тем временем с арены выгнали всех львов, и унесли растерзанные тела. Служители засыпали свежим песком лужи крови. Зрители вновь утратили интерес к происходящему внизу. Продолжили пить, есть, и общаться с соседями. Создавалось впечатление, как будто и не было всех этих кошмарных смертей еще несколько минут назад.

— Скажи, милая, — жена императора так неожиданно к ней обратилась, что Атилия невольно дернулась и вздохнула, — Кто тебе подсказал нацепить на себя столько безделушек? Или ты сама так решила?

Слова августы звучали безразлично, Атилии стало ясно — ответ ее не интересовал. Она просто спросила ради самого вопроса. Что бы как-то поставить в неловкое положение того кого спрашивала. Но Атилии требовалось ответить. Нельзя оставлять жену императора без внимания. Такое могло расцениваться как знак неуважения.

— Я хотела надеть лишь это ожерелье с изумрудами, — она прикоснулась пальцами к украшению, — Еще серьги и простую диадему. Но мой муж настоял.

— Вот как? — она бросила уничижительный взгляд на Луция, — Скажи ему в следующий раз, что августа не одобряет такое. Это же безвкусица полная.

Она украдкой изучила саму жену Адриана. Та была в однотонном лиловом платье с золотым шитьем. Широкая диадема с аметистом по центру придерживала прическу. Волосы прикрывала прозрачная с орнаментом из золотых нитей ткань. На шее ожерелье с одним крупным алмазом. Висячие длинные серьги были также украшены алмазами небольших размеров. Весь ансамбль августы выглядел очень дорого, но не навязчиво.

Фактически сейчас рядом с Атилией сидела полубогиня. Сенат недавно провозгласил ее августой. Вероятно, сам император настоял на этом. Еще раньше ее мать была объявлена таковой. В центре даже построили небольшой храм в ее честь. Ей самой и ее мужу императору стали воздвигать статуи. Граждан обязывали поклоняться этим статуям, возносить молитвы и приносить дары. Со временем, после их смерти, все забудут о них. От пышности и почитания не останется и следа. Сколько их — этих статуй ушедшим полубогам покрывается мхом в парках и садах города — ни счесть. Но сейчас они на вершине власти самой могущественной страны, когда-либо существовавшей.

— Кстати, Луций, — Адриан резко повернулся в их сторону, — На счет нашего спора: предлагаю усилить ставки. Ты все еще веришь в удачу своих бойцов?

— Да, августейший, я убежден