Желудь - Михаил Алексеевич Ланцов

под его тенью отошел. Выждал, обходя их издали. Вышел снова из-за другого дерева с иной стороны. Метнул еще один дротик. И по новой. Али по ночи бросятся в наших лесах удачу искать?

— Может ты и прав, десяток так приберешь. Но они до жилищ дорвутся наших. Мыслишь, что сотворят?

— Ежели ко мне десяток юных молодцов присоединится, то мы в ночи разом их дротиками али пулями станем накрывать, отчего и сотню, и две можно уработать… — медленно произнес Неждан, не отвлекаясь от своего строгания деревянной заготовки.

— Даже если перебьешь их — новые придут. У них много воинов в доброй броне и при хорошем оружии.

— А у нас много леса и может быть изрядно дротиков. — пожал плечами Неждан.

— Экий ты упрямый. — покачал головой Вернидуб, но уже не так уверенно.

— Конными они не придут, — продолжал парень. — В здешних местах им не пройти. Разве что по поймам рек, но там не везде проходы есть. И болота, и заросли всякие. Да и какой смысл? Где им тут на конях разгуляться? Значит, явятся на лодках. А их можно сжечь. Ежели что, то и даже с людьми — прямо на ходу.

— Это еще как?

— Если из дерева горючий дух брать, то можно делать маленькие горшочки и заполнять их ею. Затыкать тряпицами, да перед броском оные поджигать. Разбившись, такой горшочек выплеснет весь дух горючий на дерево и сможет его зажечь. С одного не загорится или нет — неясно. Но ежели несколько кинуть — почти верное дело.

Ведун ничего не ответил.

— Что молчишь?

— Откуда в тебе такая злоба к ним?

— Мы чужие им. Они грабят нас. Ежели роксоланы относились бы к нам, как к своим, то и злобы моей не было бы.

— А чего им к нам, как к своим относится? — удивился седой. — Мы же, как ты, верно, сказываешь, чужие им.

— Вот то-то и оно. Чужие. — кивнул парень. — Так почто нам под ними ходить? Отчего сами не живем? Зачем им дать платить? Из-за чего промыслами не заниматься добре? Они ведь все обдирают! Вон, ты седмицы две назад рассказывал, что кузнец у вас завелся. Несколько лет пожил да поковал, а потом набег. И какая случайность — прямо на его дом. Мыслишь, это здраво?

— Даже если ты прав, — задумчиво произнес Вернидуб, — даже если мы можем отбиться с твоими придумками, то соль мы откуда брать будем? А иное? Они же пресекут всякий торг с нами.

— Ежели идти вверх по Великой реке, то можно найти путь с волоком в другую большую реку, что впадает в море на севере. Там тоже есть соль. Торг вести сложнее. Но ежели менять железо на соль — сдюжим.

— Нам и самим то железо надобно.

— Когда я найду помощников, то оно будет. Это не так сложно.

— На то немало сил требует. Каждый нож тяжелым потом обойдется.

— Есть у меня кое-какие мысли, как это все улучить и ускорить. — ровно сказал Неждан.

— Вспомнилось?

— Именно так. Видимо, кто-то подсказывает… нашептывает. Я ведь те монеты медные взял не просто так.

— Я заметил. — кивнул Вернидуб. — Мы все удивились твоему интересу. Для чего они тебе?

— Чтобы добыть немного грома из дуба[34] и с его помощью сделать липкое железо, которое другое к себе притягивает. С его помощью можно будет руду обожженную очищать, отбрасывая песок и прочее. Она богаче с того станет. Что позволит очень сильно уменьшить трату угля на плавке. Да и с переработкой криц я кое-что придумал. Нужно только белую глину найти…

Произнес Неждан и замолчал, сосредоточившись на строгании. Его же собеседнику нужно было услышанное осмыслить, поэтому он тоже взял некоторую паузу.

Так-то с магнитом парень был не уверен. Просто где-то попадалась статья, описывающая такой способ добычи электроэнергии. Вот он и решил попробовать. Картофеля-то и лимона под рукой не наблюдалось.

Долго сидели в тишине.

Вернидуб косился на парня и думал.

— А это что ты задумал? — наконец, спросил седой, кивнув на деревяшку. — Ты ведь давно ее заготовил и сушил в тени. Ради чего?

— На сырость и зиму-то, обувка.

— Чего? — удивился седой.

— В какой обуви мы ходим зимой? Лапти на пару онучей. А ежели оттепель или иная сырость? Поршни брать? Так они тоже промокают. От восхода до полудня — пару раз точно воду пустят. А сырые ноги по холоду — верная дорога к хворям.

— Дерево тоже промокает. — заметил Вернидуб.

— Есть одна тонкость… — улыбнулся Неждан и начал рассказывать…

Решая эту весьма нетривиальную проблему с обувью для межсезонья и зимы, парень решил сделать ставку на деревянные башмаки. На кломпы. Брал мягкую породу, чтобы легче обрабатывал. В данном случае — липу. В том числе и потому, что она однородная весьма. Сушил. Грубо обтесывал топором. Потом острагивал ножиком, формирую внешнюю геометрию.

Следом собирался взять каменное долото и осторожно выбрать полость под ногу. Частью. Сколько достанет. А потом уже в ход пойдут угольки и банально прожигание. Муторно и долго, но вполне реально.

Для защиты же от промокания Неждан планировал пропитать полученные башмаки льняным маслом. Вареным. Его ведь требовалось совсем немного. Промазал. Подержал на солнышке, чтобы оно превратилось в полимер[35]. Потом еще. И еще. На горячую, разумеется.

Носить эту жуть он планировал, набивая соломой и подвязывая к ноге обычным лыковым хомутком. Ну и на обмотки одевая. А зимой — на две.

Главная беда — семена льна. Но они нашлись — несколько «хвостов» еще его родитель высадил. Вон — росли по дальним углам. Давить масло, правда, муторно придется. Считай на камне другим камнем растирать семена над керамической емкостью. А потом пытаться это все