Крепость живых - Николай Берг

– Я тогда ментам другой отдал – тот ржавый был. Кукиш бы он очереди дал. А этот Сергунькин, мне он достался, когда Сергунька помер, – пояснил Коля. – Ну как, берешь?

Наивный Коля понятия не имел, что ММГ Дегтяря стоил куда дороже, чем этот, боевой. Естественно, Витя тут же мухой притащил требуемое, и они даже обмыли покупку. Коля от чувств выискал откуда-то из развалившегося сарая еще диск и полиэтиленовый кулек с патронами:

– Они финские, но должны подойти.

Со своей стороны Витя оставил все, что купил, компаньонам-поисковикам и шустро поскакал в лагерь. Рассказав, что срочно вызвали на работу, и не слушая о том, что в блиндаже уже нашли кучу бутылочек от минеральной воды и пустые ящики, а еще и до дна не докопали, а завтра будет самый хабар[13], Витя завел свою машину и раскланялся.

Коля беззаветно дрых, положив голову на стол среди пива и еды, ДП так же стоял, опершись на сошки, и Витя, не задумываясь, отщелкнул диск, замотал пулемет, диски и патроны в брезент и покинул гостеприимное Рамушево. Обратно он ехал, соблюдая все правила и почти не дыша. Но им никто не заинтересовался.

Дома оказалось, что ДП не такой уж и новенький – и царапаным он был, и вмятинки были на квадратичном прикладе, – но после разборки и смазки все детали работали как должно. И, глядя на вороненую добычу, Витя испытал чувство почти оргазмического восторга…

А когда он проверил в глухоманном лесу, как работает обновка, полюбил агрегат еще больше. Пуля из ДП шила навылет деревья, очередь сбривала кусты – и звук был не оглушающий, но какой-то внушительный. Из всех шестидесяти девяти патронов осечку дали всего три. Гильзы Виктор собрал, потом он их снарядил, заменив капсюли теми, что официально купил в магазине, где работал, а порох и пули взял из более ржавых патронов, собранных во время копательской своей эпопеи.

Теперь пулемет был надежно припрятан неподалеку от нового бункера. Места там были совершенно дикие, война туда не докатилась, людям там делать было нечего – деревень жилых рядом не было. Потому блиндаж, собранный из двух срубов деревенских бань – сухой, просторный и теплый – был в безопасности. И весело журчал родничок в десяти метрах от холма с бункером.

Наша колонна выдвинулась не по Невскому, а потекла боковыми улочками, что оказалось более разумным. Вовка вертелся ужом, пару раз проскочил через проходные дворы. Автобус Николаича чудом пробирался через узкие подворотни, почти чиркая крышей. То, что творилось на Невском, мы увидели, только когда выскочили вопреки правилам на Дворцовую. На обычно пустой площади тут и там торчали битые, брошенные и частью сгоревшие машины, имелись и еще горящие, и туристические автобусы. Отчетливо слышна была автоматная стрельба – в районе Александровского садика у Адмиралтейства и там, где на Невский выходило армейское следственное управление. Вообще, в городе было шумно – крики и визги стали привычным фоном. Почему-то такого не было, когда мы грузились у поликлиники.

Выезд с Невского проспекта, там, где пересечка с Адмиралтейским проспектом, был намертво забит. Похоже, что там столкнулось два десятка автомобилей. Никто не хотел уступать, и потому пробка была мертвой, и ее с каждой минутой еще больше подпирали прибывающие машины. Попытки хитрецов проскочить приводили к еще большей свалке. Меня особенно удивило, что и Александровский садик был забит автомобилями, чего раньше никогда не было. Это была сугубо пешеходная зона. То, что там шла драка со стрельбой, ситуацию не улучшало. Смотреть было неудобно и далеко, но мне показалось, что зомби в комплекте там имелись.

Саша успел среагировать, и мы не оторвались от нашего автобусика. Идея оказалась хорошей – «ровер» сел на хвост здоровенному милицейскому «уралу» с кунгом, проскочившему от Невского. «Урал» был специально подготовлен для борьбы с массовыми беспорядками – усиленный бампер, сетка, закрывающая стекла, и шло это чудище как нож в масле, легко отшвыривая попадающиеся навстречу машины. И то – зачем же нарушать рядность и нагло лезть нам навстречу; вот из-за таких самоуверенных ослов, полагавших, что им закон не писан, в городе медленно, но верно наступал транспортный паралич. Мы бы вряд ли проскочили так лихо и быстро, если б шустрый Вовка не оценил в момент преимуществ следования за «Уралом».

К нашему огорчению, так лихо мы дошли только до Троицкого моста. Там наш спутник дернул поперек движения (и мы следом) и попер в сторону Большого Дома, из окон которого, как говорила легенда, был виден Магадан.

А мы более-менее спокойно переехали мост – из-за автобуса было видно, что с тройкой встречных «ровер» все же поцеловался, но со всей дури спихнул их вбок. Далее нам было нужно свернуть влево, к въезду в крепость, но нам навстречу шел поток. Сзади тоже подпирали и гудели. На наше счастье, туристический автобус пропустил нас, и мы проскочили. Притормозивший Николаич высунулся из дверей автобуса и крикнул:

– Спасибо! Водкой поить некогда, а вот позвоните через полчаса в Петропавловскую, на проходную Монетного, – сочтемся!

– Непременно! – Мужичок за рулем, осклабившись, кивнул, и вся наша механизированная троица шустро пошла по Кронверкской набережной, мимо музея и выставленной перед ним армейской техники. Я успел заметить, что в Артиллерийском музее ворота заперты, но внутри идет какая-то возня. За воротами стоял милиционер с автоматом.

Потом воспользовались дыркой в потоке автомобилей и шустро выскочили на мост, ведущий в Петропавловку. Там, где у шлагбаума обычно стоял охранник, оказалось пусто, шлагбаум был снесен и валялся на мосту, зато у ворот было аж три вооруженных охранника – причем в руках у них были явные винтовки. У левого я увидел тот самый К-98 из магазина. Выглядели они непривычно.

Нам ворота открыли, и вереница машин въехала во двор перед Монетным двором. Так же шустро ворота за нами закрылись. Судя по окружающей обстановке, зомби здесь и не пахло. Николаич подал знак, и все стали выбираться из машин. При этом я обратил внимание, что и Андрей, и Ильяс, и Володя автоматически развернулись и обеспечили круговое наблюдение. Рядом с воротами была вывеска «Нумизматический салон», и несколько ступенек вниз вели в магазинчик, находившийся в толще крепостной стены – Никольской куртины. Увидев, вероятно из окна, прибытие нашей команды, из магазинчика вышел пожилой крупный охранник. Подойдя к Николаичу, он перебросился с ним несколькими словами, и Николаич, повернувшись к нашей артели, сказал:

– Женщин и детей сейчас отведут в тюрьму Трубецкого бастиона, а стрелков и докторов попрошу пройти со мной.

– И за что же нас в тюрьму? – удивилась Краса.