Лесовик - Владимир Георгиевич Босин

— Не, в городе не дешевле обойдётся, а в слободе дюже воздух смрадный, — поковырявшись пальцем в зубах он добавил, — хотя, можно посмотреть.

Фу, какая вонь. Это мы посетили Рыбную слободу. Как они тут живут, дыхание перехватывает от смрада гниющей рыбы.

Мы прошли весь город и тормознули в харчевне. Решили дать ногам отдых, перекусить и подумать.

Недалеко расположилась ватажка мужиков. Судя по разговорам, извозчики. Привезли некий груз и назавтра отправляются по домам.

— Мужики, а вы местные или приезжие?

— Чо хотел? — обрубил меня их старшой, грузный бородач.

— Да вот, ищу с товарищем пристанище. Хотим угол снять в слободе. Но мы сами приезжие и не знаем, где лучше.

По моему знаку трактирщик притащил кувшин бражки. Мужики повеселели и вскоре я получил интересующие нас сведения.

— А это ежели хочется ближе к лесу, то тогда Луговая слободка. Она восточнее, вдоль Владимирского шляха. А если у озера, то Борисоглебская. Но она подальше на север.

Чтобы туда добраться, нам пришлось нанять повозку. Лично мне больше понравилась последняя. Раскинулась на берегу, в двух верстах от стен города. Вид обалденный и на возвышенности, дышится легко. А Луговая наоборот в низинке. Тут чувствуется запах сырости и близлежащего болота. А ещё тучи мошкары, прямо атакуют. Местные ничего, игнорируют кровососов, а мы с товарищем вовсю от них отмахиваемся. Правда здесь лес совсем рядом, прямо в пятидесяти метрах.

Определившись, мы пошли по дворам с расспросами. Нас быстро переправили к одной бабке. Эта старушенция в хороших годах, сухонькая такая, но шустрая. Билась за каждый грошик, но консенсуса мы достигли.

Одна серебряная чешуйка новгородки в седмицу, включая завтрак. Его бабка оговорила конкретно. Кому, чего и сколько — занятная бабуля. Ей бы комендантом в женскую общагу, всех бы построила вдоль забора.

По истечению срока, мы съехали с постоялого двора и перебрались к бабке. День ушёл на адаптацию. Пришлось покупать постельное бельё, чтобы было на чём спать.

Бабка Степанида выгородила нам угол, спали мы на полу валетом. Так получилось удобнее, чем на лавках. Вот только Скорята и раньше меня баловал тем, что похрапывал и периодически сгущал воздух, пуская ветры. Причём делал это так естественно и непринуждённо, что я, побурчав смирился с этой напастью.

Первый выход на охоту не вышёл комом. Мы обогнули болотистую пойму и вышли к низинке, где гнездятся кряквы. Эти самые распространённые. Они улетают на зимовку в конце ноября и даже в декабре. Я встречал их даже зимой на незамерзающих водоёмах. Это где на поверхность выходили горячие ключи.

М-да, мы набили полный мешок, но изгваздались капитально. Мелькнула мысль купить собаку и натаскать её на водоплавающих. Пусть не мы, а она лезет в болото за упавшей тушкой.

В этом году зима ранняя, в конце октября выпал снег и уже не таял. Пока река не встала, мы заторопились спустится в город.

С недавних пор у нас появилась своя лодка. Это наследство бабки Степаниды. Её благоверный, пока был жив, занимался рыбной ловлей. А когда умер, старуха сети и прочий инвентарь распродала, а лодку никто не взял. Ей требовался ремонт. Простая, типа каноэ, без уключин. Нужно было стоя на колене грести веслом. Но довольно лёгкая, вполне помещались четыре человека и груз среднего размера. Мы посчитали, что выгоднее грузить мясо, добытое на охоте в лодку и сплавляться до места торжка. А там скидывали убоину нашему знакомцу Антипу. Тот не обманывал, разделывал сам парное мясо и продавал на торжке. Если убоины было много, отправлял ещё и сына стоять на городском торжище. Люди брали охотно, некоторые стали нашими постоянными клиентами. Даже делали предварительные заказы. Например, состоятельный купчина захотел побаловаться томлёной в печи лосиной губой с хрящиком. А иди поищи такое на рынке. А вот ежели под заказ, то мы и к дому доставим, без проблем. «За ваши деньги хоть Луну…». Вот рыбные ряды полны самой разнообразной свежайшей рыбы. Хватало и солёной, и копчёной. Заезжие купцы брали очень даже охотно. А местные всё больше спрашивали оленину или кабанчика. Не брезговали птицей. Так что мы постепенно жирели и обрастали имуществом.

А когда ударили морозы, соседи по слободке потеряли среду заработка. Одно дело, закинуть сети и вытащить из воды живое переливающееся серебро. Другое — рубить лунки во льду и бить острогами рыбу, подходящую к приманкам. Это удовольствие на любителя, да и объёмы не те. А вот наша охота и зимой не прекращается. Только вместо птицы чаще приносили туши косули. А ещё начался сезон охоты на пушного зверя. Скорняк нашёлся поблизости и нам удалось с ним полюбовно договориться. Мясо пушного зверя мало съедобно, но скорняк забирал тушки целиком. Наверное, для своих хрюшек.

В город теперь добираться только по льду, так быстрее. Хотя можно и по санной дороге. Охрана на воротах пропускала нас с напарником без вопросов. Мы тут уже свои. Никто и не заикался о носимом оружии. Охотник априори должен быть вооружён. Скорята горделиво вешал на пояс свою цацку. Ну а я подвешивал шестопёр на пояс. Кольчугу правда никогда не одевал при выходе. Одно время я пытался понять, сколько времени в ней продержусь.

Оказалось, теоретически долго. Но, между прочим, в ней весу килограмм десять, даже поболее. Так в тёплую погоду поддоспешник из плотной простёганной такни заставлял истекать потом. А без него никак, стальные кольца работали покруче наждачки. А зимой и так тёплая одёжка делала меня неповоротливым, а тут ещё лишня тяжесть. Поэтому кольчуга пока лежала в специальном мешке, смазанная салом.

По воскресеньям мы ходили в церковь на службу, в праздники на заутреню. Лично меня молитва в храме успокаивает, настраивает на философский лад. Частенько под бормотание священника, я обдумываю свои ходы, пытаясь обсосать идею с нескольких сторон.

Я крутился среди купечества, частенько приходил в трактир для небедных людей. Здесь даже был своеобразный фейс-контроль. Стоял дюжий вышибала и не пускал пьянчужек и залётных соколов. Тут полюбляли скоротать вечерок-другой сильные мира сего, то есть великокняжьи чиновники средней руки, вояки и купцы. С некоторых пор и я стал вхож. Это когда меня пригласил Аристофан.

Этот купец не из последних, известен не только у нас, но даже в Москве, Новгороде и Владимире. Познакомились мы чисто случайно. Река встала