Право на нас - Марина Анатольевна Кистяева

рыжая. Хочешь задам еще один вопрос про рыжие волосы?

***

От Дарова подобного Тоня не ожидала. Никак.

В живот бухнуло разочарование.

И та самая паника, которую она почти перестала испытывать.

Он на что намекает? На ЭТО?

Да не намекает даже! Он открыто говорит.

Кровь полыхнула на щеках девушки. Жар прокатился по коже. И легкий страх.

Даров выглядел агрессивно или ей кажется?

Его недовольство считывалось. Ему не понравился ее уход от его вопроса про "нравлюсь". А что она могла ему сказать?

Что благодарна, что спас?

Она говорила.

Что приезжает, потому что его отец велел?

Так тоже говорила!

Ей сейчас не до нравится-не нравится.

Ей в принципе никто не нужен! Никакие отношения! У нее на парней прививка на ближайшие годы!

Кто-то скажет, что она бесчувственная дрянь. Что должна в ноги к Богдану упасть. И благодарить, благодарить.

Но разве человеческого ''спасибо” не достаточно?!

Ей по-прежнему страшно! Очень. Она поддерживает его, как может. Как способна.

- Тут ты тоже не будешь оригинальным.

- И что, посмотреть не дашь? - выпалил Богдан сквозь сжатые губы.

Тоня не заметила, как сжала несколько домино в ладони, и те острыми углами впились в нежную кожу.

Ах вот как значит! Посмотреть!..

- Что же сразу не сказал, что хочешь посмотреть? И в каком варианте тебе обзор представить? Через трусики или трусы тоже снять?

Она вскинула голову кверху.

Вот и всё...

Вот и всё!

Сейчас начнется.

Звать на помощь, стучать кулаками в дверь бесполезно. Никто к ней не придет на помощь. Не для этого привозили.

И кто привозил... Взрослые мужики! О том, почему они это делали, за что так с ней поступали, она не спрашивала. Лишь иногда мелькала мысль, что со своими дочерями они бы так не поступили. Костьми легли.

А тут...

Она.

Тоня не сдвинулась с места, впившись ненавистным взглядом в Богдана.

- Ну давай же, смотри! Вперед! Чё застыл?

В голове девушки мелькнула мысль, что если фишками ударить по лицу, наверное, она сможет отвлечь его. А дальше что? Скрыться в ванной? И просидеть там до воскресенья? Так этот бугай дверь снесет одним ударом или нажимом плеча.

По лицу Богдана прошла рябь.

-Тонь...

- Козел ты, Даров. И такой же урод...

Ей хотелось сдержаться. Хотелось без слез пронести выпавшие испытание. Но какое... В горле встал ком. Не вздохнуть, ни выдохнуть. Предательская слеза сорвалась с глаза и потекла по щеке.

Первая, вторая.

На секунду Тоня потеряла связь с действительностью. Она ничего не видела. И, кажется, ничего не чувствовала. Она проваливалась в бездну, черную, липкую.

Как Богдан оказался рядом с ней - она не поняла. Он двигался настолько быстро, резко, что она не успела даже сориентироваться. Это ещё раз подтверждало, что перед ней хорошо натренированный спец.

И она перед ним муха. На одну руку положит, второй прихлопнет.

Она рванула в сторону, но куда...

***

-Тонь, прости... Реально ступил! Прости...

Он прижимал брыкающуюся девчонку к себе. А та тихо скулила.

Довел...

Молодец, блять, пять баллов!

И ведь приехала к нему в хорошем настроении. Пирожков привезла. Игр гребаных целую кучу. Чтобы им было чем себя занять.

А он?.. А он все эти дни думал о ней. Представлял. Мечтал. Дрочил.

Не мог он иначе!

А сейчас её слезы, как серпом по яйцам.

Её заставляли к нему приезжать. Это факт. Против Елисея Варанова хрен попрешь. Богдан сам до конца не понимал, кем является его батя. Знал, что дед был вором в законе. Или он ещё жив? Че-ерт. Он даже этого не знал. С другой стороны, почему его это должно волновать?

Двадцать с лихуем лет про него никто не вспомнил. А теперь спонадобился. Нахрена?

Ему такого счастья не надо.

Хотя тут он лукавил, что не вспоминали. Они с парнями отлично осознавали, что не в простом интернате растут. Что за ними присматривали. Постоянно тестили и не давали слиться.

Так же знали, что и покровитель есть. Возможно, не один. Чего они только с парнями не надумали! И ржали, и рыскали, желая получить ответы.

Получили. И что дальше?

- Тонь... Тихо, тихо. Да ничего я тебе не сделаю, ясно? Хорош!

Может, не стоило повышать голос, но сработало.

Тоня притихла.

Он усадил её на кровать.

- Богдан...

- Сиди, Тонь. Вот просто сейчас посиди. Ок?

Богдан отошел от неё от греха подальше. Подошел к небольшому окну и уставился в него. Темно...

На небе просматривались звезды. Луны не наблюдалось.

Всё. Время ночи вступило в полноценные права.

В комнате образовалась тишина. Она давила. Нервировала.

И что дальше? Что, сука?

Чувствовал он себя хуево. Его разбирало на части. Демоны, что сидели внутри, выжирали его по чайной ложке. Скалились. Они наслаждались его кровью, смятением. Подначивали, толкали в пропасть.

По хорошему, надо отправить Рыжую домой. Сказать, чтобы она больше не приезжала.

Но что-то ему подсказывало, что привозить будут.

Им на неё наплевать. Они её под каток пустят...

А она же девочка! Красива и ранимая.

- Кофе будешь?

Голос Тони заставил Богдана вздрогнуть.

Он порывисто обернулся.

- Буду.

Тоня встала с кровати и направилась к чайнику. Щелкнула его, после чего достала пачку с кофе. Они пили молотый, не растворимый.

Богдан молча наблюдал за её действиями.

Вроде не обиделась. Только нос красный? Или ему хочется думать, что она не держит на него зла.

Под кофе они сели смотреть киношку. Богдан протянул ей пульт.

- Выбирай.

- Выбери ты.

- Выбирай.

Он всучил ей пулы. Тоня вздохнула и начала щёлкать каналами. Не то и снова не то. Ей явно ничего не нравилось. Но то, что она не остановилась на первом встречном, проявив безразличие внушало оптимизм.

Богдан пытался дышать по квадрату. Хоть как-то успокоиться.

Бесполезно.

Выругавшись, он снова встал и присел на корточки перед Тоней. У Рыжей снова мгновенно распахнулись и от щек, кажется, вся кровь отхлынула.

Богдан выругался повторно, но всё-таки сказал то, что собирался сказать.

- Тонь, давай займемся петтингом. У меня крыша едет. Я не могу... Я клянусь, не трону тебя. Не буду туда залезать далеко.

***

Тоня много чего слышала от Артамонова. И что он с ней сделает. И как. Иногда его слова всерьез пугали её. Но в большинстве своем она знала, что ничего подобного не будет.

Хотел бы - сделал. Чуйка что ли у неё на него срабатывала. Да, было мерзко, обидно.