Б.В.Г - Ольга Макарова

Шура ощутила, как все противоречивые чувства к этому мальчишке смешиваются в жуткую непонятную кашу. И… двадцать восемь лет… сколько же ей было, когда… а Владу… да что же это такое-то?.. Да и где это место, где «по ночам стреляют»?..

— Отец говорил, что любит ее и помнит. А выходит, он ее предал, — продолжил Дар.

— Но я тут ни при чем! — вставила свое слово Шура. — Я и не знала о ней ничего до сегодняшнего дня! И перестань меня упрекать!

— Да… ни при чем… — неожиданно согласился Дар и замолчал.

— Пойдем лучше есть. Я тебе супа погрею, — примирительно сказала Шура. Он кивнул.

— …Знаешь, — сказал он, склонившись над тарелкой, — я не понимаю, при чем тут я. Как я тут оказался и, собственно, откуда пришел… и зачем… — а потом вдруг невпопад добавил: — Я очень плохо спал. Меня звали какие-то голоса…

— …Ты не думай об этом, Дар, — растерянно проговорила Шура, не зная, как помочь мальчишке. — Сходи пройдись…

Глава тридцать седьмая. Штурм древних крепостей

Дар кивнул…

…Переоделся в свою старую одежду и вышел на улицу. Над городом занимался обычный осенний день, но Дару он показался великолепным и ярким. Он вдыхал всей грудью дрожащий прохладный воздух, подставлял солнцу лицо и руки, щурился на золотой свет… А тот — Дар не видел этого, конечно, — высвечивал и выставлял напоказ всю его бледность и хрупкость. Перед людьми этого мира он был точно цветущая «солома» перед настоящей травой. А все потому, что ему не досталось настоящего солнца. Поэтому кожа была белой, и синие жилки стучали на висках, и пятна пролегли под глазами…

…Маленький чужак сел на скамейку и задумался… Этот мир… младше его собственного, и в нем Войны не было и не будет… Кто же приложил руку и волю к тому, чтобы разошлись дорожки параллельных вселенных?.. Отец? Мама?.. Или кто-то еще, кто выше и старше?..

Дар не понимал… своего места во всей этой истории не понимал… И потому чувствовал себя маленьким и беспомощным. Как будто он не взрослый, по меркам его мира, человек, а потерявшийся ребенок лет пяти…

…Говорят, что страх имеет запах. Что растерянность имеет запах… Тогда неудивительно, что эти пятеро подошли и окружили скамейку… Дар поднял глаза и спокойно рассмотрел оскалившиеся в усмешках лица, хранящие выражение наглости и превосходства… Все они были старше него, а сытая жизнь сделала их еще и выше, и крепче. Дар встал со скамейки и, выпрямившись во весь рост, едва достал самому низкому до плеча. Это было встречено общим гоготом, имеющим лишь весьма отдаленное сходство с человеческим смехом…

Странно… почему-то Дар не боялся их… На поясе в кобуре дремала настоящая пушка, подарок Раи, прикрытая краем джинсовки. Он даже прикинул, что перестрелял бы всех пятерых быстрее, чем они успели бы что-то понять. Но представил пять трупов в лужах крови и боль и удивление, застывшие на этих по-довоенному красивых лицах, ставших из наглых и надменных самыми обычными… представил, и понял, что стрелять в них — глупо… А еще вспомнил саму Раю, спокойную и уверенную перед тремя вооруженными парнями…

Дар вернулся в реальность… Минуту-другую послушал довоенную ругань…

— Идите домой, — вдруг сказал он спокойно и с улыбкой, вложив в эту фразу все тепло, на какое был сейчас способен… Все пятеро удивленно замолчали и переглянулись. — Идите, — мягко повторил Дар, глядя, как с молодых лиц сходят уродовавшие их гримасы, как опускаются руки и плечи…

Какие противоречивые чувства сталкивались сейчас в их сердцах… Никто не узнает, но они просто развернулись и побежали. Не из страха, как бежали те трое по приказу Раи, нет… А единственно из желания деться куда-нибудь от себя самих, от своей совести, от битвы несопоставимых идей…

Дар долго смотрел им вслед. Ему казалось, что именно сейчас он как никогда близок к ответу на свой вопрос, что вот-вот, и его, этот ответ, можно будет ухватить и осознать, но он все ускользал и не хотел становиться простой ясной мыслью… «Кто я? Куда я иду? Как понять это все, как осмыслить?.. Что делать сейчас?..»

Совета просить было не у кого. Те трое, кто мог бы помочь — Нефью, Мих, Рая, — сейчас неизвестно где. А отец… неужели это он был всемогущим Старшим, о котором говорила мама? Нет… это человек. Самый обычный. Стареющий. Беспомощный… А вот от этой мысли Дару стало тоскливо совсем…

Бросив последний взгляд прямо на слепящее солнце, Дар вернулся домой…

…Дома Дар повесил в коридоре куртку… Он снимал ее долго, медленно, как во сне, потому что мысли были где-то далеко и волна за волной штурмовали крепость Вопроса…

А Шура удивилась, что под джинсовкой «на рыбьем меху» у мальчишки оказалась лишь старая безрукавка — уже бесформенная и потерявшая цвет. Сквозь бледную кожу на тонких жилистых руках можно было видеть, как пульсирует каждая вена, и по этому пульсу следить биение сердца… Удивительно, но Дар не выглядел замерзшим; дышал ровно и носом не хлюпал…

— Ты не замерз?.. — спросила Шура. — Кто ж так легко одевается в такой холод…

— Нет, — без эмоций ответствовал Дар. — Там, откуда я пришел, так тепло только летом… я привык…

Глядя в никуда, он прошел в комнату. Шура удивлялась, как бесшумно он ступал — ни одна половица не скрипнула… Поневоле ей становилось жутко от одного присутствия этого мальчика… В нем было то же, что с недавнего времени так пугало ее во Владе…

Дар опустился в кресло и неподвижно застыл, спрятав лицо в ладони… Казалось, по стене крепости Вопроса пошла трещина… но до сих пор оставалось загадкой, что же такого ценного было за этой стеной… «Стена… как часто мама говорила о какой-то Стене… почему я ее не слушал… почему не пытался понять…»

По наитию Дар снял с пояса кобуру и вытащил на свет ту самую довоенную пушку. Смерть, заключенная в блестящий черный корпус, была старше всего этого мира… как и ее теперяшний хозяин… И Дар с запоздалым страхом подумал, что сегодня чуть не принес ее сюда, чуть не посеял в мирном городе семена Третьей Войны…

«Мое место не здесь, — подумал он. — Мое место там, где Война уже случилась. Где Купол был и рухнул… Сегодня я отказался от нее. Сегодня я стал старше. И я нужен ТАМ — чтобы когда-нибудь весь мой мир сложил остатки оружия и забыл о нем навсегда… Это возможно. Но только когда оно просто станет не нужно, как не нужно было сегодня мне… И по довоенному раю не придется больше тосковать и складывать легенды… Я же научился лечить без лекарств и побеждать без оружия. А я всего лишь человек. И, значит, каждый так сможет…»

Так пала великая крепость, великий Вопрос; выстроенная еще до рождения самого Дара, когда первым камнем в ее основании стало то странное пророчество, принесенное из сна: «Это будет необычный ребенок. Такого не было, по меньшей мере, две тысячи лет». Оно прозвучало, а потом Вероника долгие годы ждала, когда же в ее сыне мелькнет обещанная искра божественности, хотя бы отблеск пламени его отца.