Б.В.Г - Ольга Макарова

— Войны я не помню, парень, — сказал Ив. — И уж тем более того, что до нее было. Я родился после. Когда была бесконечная Ночь. И кланы были. Грызлись все время между собой. Тогда такой щегол, как ты, считался взрослым мужиком и уже кормил свою семью и детей. Я женился в пятнадцать — и то говорили, что поздно. Раньше редко кто жил дольше двадцати пяти.

— Мне рассказывал дядя Светозар, — кивнул Клот. — И про кланы, и про Ночь. Я и сам ее застал немного. Только маленький был еще совсем…

— Про Войну мне рассказывал друг, — совсем разоткровенничался Ив. — Он был мальчишкой, когда она шла. Тогда по всему миру гремели огромные взрывы. Если такую бомбу бросали в море, то она поднимала волну сто метров высотой. И волна была сплошной кипяток. Если бросали на землю, то из песок плавился и получались стеклянные горы. А после взрыва в небо поднимался столб дыма, похожий на гриб… И еще… потом все живое вокруг гибло от невидимой смерти. Целые города.

Клот побелел, как полотно, и — Ив мог бы поклясться, — на миг в глазах мальчишки отразилась планета, расцветающая ядерными орхидеями… и захлопывающиеся створки неба…

— А до Войны, дядя Ив… — прошептал Клот.

— До Войны… мой друг мне рассказывал, как до нее было… Тепло было. Снег падал только три месяца в году. И зима была такая, как у нас сейчас лето. Солнце светило ярче. Море было теплым. В нем можно было плавать. Это сейчас города все мертвые, а тогда в каждом городе было полно народу. И яблони цвели.

Ив не понимал, зачем приплел яблони. Он помнил только почерневшие дерево, мертвое, со сломанными ветками и слова Влада: «Это не яблоня. Это тополь».

Клот улыбнулся и замер… Улыбка не сходила с его лица, а глаза мечтательно закрылись. Словно он вспоминал что-то прекрасное или, может быть, подставлял лицо жаркому довоенному солнцу…

Рон и Каяла ехали молча. Робкий невидимый огонек доверия между ними дрожал, словно на ветру, грозя погаснуть и задымить… Но ведь не гас же…

Глава тридцать пятая. Крылья, которые нравились мне

В его взгляде что-то мерцало. Иначе я не могу объяснить… Это был взгляд человека, которого я встретила тринадцать лет назад, которого полюбила. Это только потом померк этот взгляд; ушла любовь, осталась привычка. Но сегодня я увидела вновь этот живой ясный блеск над бездонной синевой — и что-то кольнуло в сердце. Влад… милый Влад…

И мне показалось, что из начавшего расплываться стареющего мужчины он превратился в… воина… Не знаю, почему мне пришло на ум такое сравнение. Ведь Влад даже в армии никогда не служил…

— Я был воином, — серьезно ответил он мне, когда я поделилась с ним своими мыслями.

— Когда?..

— В прошлой жизни. В другой жизни, — отвечал Влад.

Боже! У него изменился даже голос…

— Влад, — сказала я. — Я не сержусь на тебя ни за компьютер, ни за твои странности… Знаешь, ты сейчас такой, как в тот день, когда мы встретились. Такой живой, такой мечтающий… ты даже ступаешь так, будто у тебя крылья за спиной.

Он улыбнулся и виновато произнес:

— Шура, мне надо уехать…

— Куда?

— В Штаты. На пару дней. Возьму отпуск и поеду. Морем. Это очень важно, что морем.

— Езжай… — сказала я, как ни тяжело мне было это сказать… — Но… ты можешь мне объяснить, что случилось?

— Могу, — он протянул мне потрепанную распечатку. — Я еду в Штаты, чтобы повидаться с автором этой книги. Я должен.

…Я был воином. И когда осознал это, мне стало противно при одной мысли о своем заплывшем жиром теле. Противно, обидно; я разозлился на себя и весь мир. И, возможно, именно от этой злости — щелк! — и открылся во мне какой-то новый источник энергии. Раньше я бы никогда не поверил, что способен единым махом пробежать 15 километров… и много во что еще бы не поверил.

А еще… я не умел стрелять. Не учился никогда и пушки в руках не держал. Но однажды Леха позвал меня сыграть в пейнтбол… Вообще-то, он звал меня каждый раз, и каждый раз я отказывался, потому что позориться не хотел. А тут согласился. И сделал всех… один… Причем, наблюдая свои выстрелы и бешеные кувырки, я сам испугался, что уж говорить о тех, кого я так шутя расстрелял… К концу игры у меня ни пятнышка на форме не осталось… На все восторженные вопли и любопытные вопросы я только плечами пожал…

Я был воином… был… А еще… у меня был брат…

Вечером, после пейнтбола, я пошел к отцу. Тот обрадовался мне несказанно и сразу налил самопального вина. Бедняга считает себя великим виноделом, которому лишь по злой судьбе не досталось домика с виноградником, поэтому про его вино надо либо молчать, либо хвалить — на меньшее он не согласен.

…А я пить наотрез отказался и спросил прямо в лоб: «Пап, у меня есть брат-близнец, да? Денисом зовут…» От такого отвертеться уже никак было нельзя.

— Есть, — проворчал отец. — Твоя мать забрала его с собой, когда мы разошлись. Вышла замуж за того америкашку и уехала… Где Дениска сейчас, я не знаю…

Глава тридцать шестая. Война, которая не случилась

Оффтопик седьмой. Время и относительность.

— Онабу, где ты? Я тебя не вижу.

— Здесь, на Земле.

— Неужели ты… как Ройхо?..

— Да. И я, кажется, раскрыл один его секрет.

— Это какой же?

— А такой. Нам казалось, что он всех нас старше настолько, насколько вот эта планетка старше любого на ней живущего. А он, похоже, был старше совсем немного. От силы, раза в два. Просто он смотрел с близкого расстояния, и в его миг вмещалось в миллионы раз больше информации, чем в наш. Я вывел аксиому, Вита: «Душа не имеет возраста. Чем внимательнее наблюдаешь жизнь, тем становишься старше и мудрее»…

— Аксиома?.. С чего ты взял?

— Не знаю. Просто уверен, что это на самом деле так. Наверно, я действительно стал старше и поумнел.

— …Возвращайся, а, Онабу… Без тебя в этих Небесах совсем одиноко и холодно. Раньше были Айна, Ройхо… Так все было хорошо и спокойно, когда они управляли миром. А сейчас кругом только холодное черное небо и далекие звезды. Мне даже… страшно тут одной…

— Я вернусь, конечно же… Но сейчас я чувствую, что должен быть здесь. Что-то происходит в этом мире. Такое же важное, как совсем недавно — тринадцать оборотов планеты назад, — когда все мы точно очнулись ото сна.

— Ты стал странным. Действительно очень похож на Ройхо… Ну да делай как хочешь. А я посмотрю на тебя сверху…

Мих потряс Скирра за плечи. Тот не проснулся. Даже не отреагировал никак. Не будь человечек теплым, можно было бы подумать, что он умер. Впрочем, сейчас его состояние отличалось бы не сильно: он мертвецки спал…