Избранные произведения - Пауль Хейзе

— Нет, но была помолвлена, и сердце мое осталось с любимым. Это и не дает мне покоя.

— О, расскажите! — воскликнула графиня и поднялась, чтобы подойти к подруге по несчастью. — Это так интересно! Кем был ваш жених? Из какого семейства?

— Он служит на господском дворе, самый славный парень в деревне, на Михаила хотел жениться. Если бы вы его только знали…

— Но тогда, значит, вы… тогда ты — Труда Фюрхтеготт! — разочарованно протянула дама и подалась в сторону, словно желая вернуться к фамильному склепу. Но потом общество деревенской девушки показалось ей все же заманчивей одиночества, так что, присев на ближайший холмик, она сказала:

— Я рада встретить тебя здесь, Труда. Мне всегда нравились твои румяные щеки и веселый смех. Но что же свело тебя так рано в могилу?

— Ох, — воскликнула девушка-призрак, — я узнаю теперь милостивую госпожу. Я была еще жива-здорова, когда хоронили нашу графиню. Вы были так прекрасны в гробу, и я все плакала и плакала, даже десять раз прочла молитву за упокой вашей души. А вскоре и самой срок пришел… Во время охоты в меня попал егерь господина графа, и я сразу упала мертвехонька. Меня, конечно, не так жалко, как госпожу графиню, только вот из-за Ханса мне горько, да жаль, что не довелось ребеночка родить. Господин граф распорядился устроить очень красивые похороны, так что я могла бы сейчас спокойно спать до второго пришествия. Но, как и милостивая госпожа, я оставила сердечко на земле, в амбаре, куда последний раз ходила с Хансом. Потому и нет мне покоя.

— Бог дал, Бог взял, — смиренно сказала графиня, взглянув на небо. — И все-таки он мог бы отпустить нам побольше времени. Однако у нас с тобой лишь час, потому не будем задерживаться. Пойдем, Труда, дай мне руку и не смущайся, теперь мы равны, можешь тоже говорить мне «ты».

— Ну на такое у меня язык не повернется, — возразила Труда, — а вот руку я вам охотно дам, вижу, что ноги у милостивой госпожи немного слабы. Так, а теперь — гоп! — еще одна плита. Смелее обопритесь на меня, я стою крепко. И так, рука об руку, они пробрались между могилами и подошли к кладбищенским воротам. Перед ними в сторожке сидела Смерть.

— Куда это вы собрались, бродяжки, — пробурчала она, выпустив густое облако дыма из глиняной трубки, которую держала в челюстях.

Призраки ответили, что хотят взглянуть на свои сердца, которые оставили на земле. Тогда Смерть с ворчанием открыла костлявой рукой задвижку на воротах и сказала:

— Ну так полетайте, глупые гуси, это пойдет вам на пользу. Но предупреждаю, не вздумайте оставаться после боя часов, не то будет вам хорошая взбучка!

С этими словами она пропустила тени и с силой захлопнула за ними ворота.

На свободе, после пряного запаха цветов и могильной сырости, воздух июньской ночи показался несчастным таким освежающим, что они стали глубоко дышать. Лунный отблеск лежал на всем, серебря и зубцы графского замка вдали, и стены крестьянских домов. Только привидения ступили на ведущую к деревне дорогу, как увидели на обочине странную фигуру — на пне сидела молодая женщина, завернутая лишь в тонкую серую вуаль, сквозь прорехи которой сверкало ее белое тело. Она заплетала в косы длинные черные волосы, свисавшие с плеч и закрывавшие лицо, но вдруг из-под прядей на призраков настороженно и коварно блеснули два зеленых глаза. Женщина засмеялась, оскалив зубы, и крикнула:

— Что, бедняжки, тоже жажда замучила в пыльных постелях? Пойдемте со мной! Я знаю, где раздобыть вкусной крови.

— О Боже, — зашептала графиня, тесней прижимаясь к спутнице, — это же ужасный вампир, который по ночам нападает на людей. Давай убежим скорее!

Незнакомка расхохоталась.

— Называй меня как хочешь, а я делаю, что пожелаю, и умнее вас обеих. Хочу встретиться с мужем, с которым слишком рано пришлось расстаться. У него не будет времени утешиться, он должен прийти ко мне в темный и прохладный приют. Вот уже семь ночей я навещаю его и напиваюсь досыта его кровью, так что он сейчас совсем слаб и бледен. Еще семь таких ночей, и ничто уже не разлучит нас. Старая стражница потому и выпускает меня каждую ночь за ворота, что я берегу ее силы. Ну а вы для чего встали?

— Я хочу увидеть дитя, которому оставила сердце, — ответила молодая графиня.

— А я — моего Ханса, — сказала Труда.

— Ха-ха-ха! — снова раздался издевательский смех. — Будто на земле кто-нибудь вспоминает о мертвецах, пока в теле осталась хоть капелька теплой крови! Нужно высосать ее всю, коли не хотите потерять тех людей. И вообще, кровь так сладка для нас бедных! Посмотрите, мое молодое тело осталось свежим и румяным, а ваши болтаются в рубашках, как палки. Ну, а если вы хотите сохранить жизнь своим милым, так я покажу вам других пригожих мужчин, которыми можно подкрепиться, только моего трогать не дам. Не хотите? Ну, ваше дело. Прощайте, желаю поразвлечься! Ха-ха-ха!

Она быстро поднялась. На спине у нее раскрылись два маленьких и острых, как у ласточки, крыла, и женщина-вампир стремительно полетела вдоль дороги.

— Мне жутко, — прошептала графиня. — Пойдем, но не вслед за ней. К тому же дорога огибает ольховое болото, а напрямик через него мы быстрее попадем в деревню.

— По болоту? — воскликнула Труда. — Это же опасно, нас может засосать трясина, да и там, говорят, привидения водятся!

— Глупышка! Нам-то какое дело. Мы не можем утонуть, а привидений нам нечего бояться, потому что и сами мы — тени. Крепко держись за мою руку, и через десять минут будем на месте.

Но не прошли они и десяти шагов по поросшей вереском топи, как навстречу им вылетели два огненных силуэта, два разбойника с большой дороги — блуждающие огни, что кружат ночью над трясиной и губят опрометчивых запоздалых путников. Увидев женщин-призраков, они весело вспыхнули и застыли перед ними в изысканных поклонах. Фалды их длинных красных фраков развевались на ветру, а острые рыжие вихры сверкали, словно языки пламени. Огоньки вызвались проводить дам до деревни, большой полетел рядом с графиней, а маленький пристроился к девушке, то и дело пытаясь с неуклюжей нежностью похлопать ее по плечу. Обеим было не по себе в таком обществе. Наконец графиня осмелилась спросить, не будут ли они проходить мимо холма, где, как говорят, на Иванову и Вальпургиеву ночи происходит что-то странное.

— Мы как раз рядом, — отозвался ее спутник. — Разве ты не видишь огни слева за кустами?

И