Любовные похождения князя - Пьер Сувестр

Затем повернулся:

– Ладно, дорогая моя Раздавленная Шавка, я сказал о Фантомасе потому, что сливки думают точно так же, как завсегдатаи «Чудесного улова».

– И так же, как все остальные! После «Чудесного улова» я отправился…

Но господин Пантелу оборвал собеседника:

– Хорошо!.. Хорошо, старина!.. Мне сейчас некогда! Набросайте строк шестьдесят. В два у нас идет экстренный выпуск, так что у вас есть сорок минут, чтобы подготовить материал!

– О Фантомасе нужно писать?

– Непременно! Даже присочините чего-нибудь побольше.

– Хорошо! Хорошо!

Великолепный парень удалился, не преминув пожать на пороге руку новому репортеру, скользнувшему в кабинет господина Пантелу.

– Как дела, Арнольд?

– Спасибо… Отлично!..

Арнольд воплощал собой новый тип журналиста, старого служаки, поседевшего на работе и убежденного в первоклассности своих новостей.

Господин Пантелу уважал его за прямодушие, профессиональную честность: он никогда не поставлял информации, если не был полностью уверен в ее достоверности и подлинности.

– У вас есть что-то новенькое?

– Так точно, дорогой секретарь. Я наметил три визита, если правильно понял ваше задание…

– А именно?

– К мадам Алисе…

– Замечательно…

– К Мике…

– Превосходно!

– К Жаку Бернару…

– Старина Арнольд, – оборвал его Пантелу, – над вами порой подсмеиваются, и совершенно напрасно! Разве с вами можно тягаться! Разумнейшая мысль – сделать три репортажа. А что дальше?

– А дальше, дорогой мой секретарь, если замысел и был неплох, то осуществить его оказалось делом почти невозможным!

– Дьявольщина!..

– Вот так-то! В «Литерарии» мадам Алисе я не нашел. Сказали, что она еще утром куда-то ушла… Кроме того, о преступлении она понятия не имела. Я просветил по этому поводу Шавана. Мадам Алисе отправилась к Мике…

– Так в «Литерарии» ничего?..

– Ничего!..

– А у Мике?

– У Мике я тоже опростоволосился; он так и не приходил после праздника, я справлялся у консьержки, от нее как раз узнал, что на пять минут разминулся с мадам Алисе…

– Вот незадача…

– Да, незадача… Итак, потерпев неудачу в «Литерарии» и у Мике, я отправился к Жаку Бернару.

– Застали его?

– Нет! Но я видел его консьержа.

– И что он?

– О! Это редкий экземпляр! Представляете, гибрид старьевщика с лудильщиком, через слово ляпающий со всего маху по днищу кастрюли или тазика!.. Бум! Бум! Разговаривать с ним – оглохнешь!..

– Отлично, вы об этом напишите! Очень живописно!.. Так что он рассказывал, этот лудильщик-старьевщик?

– Поносил Жака Бернара на чем свет стоит!

– За что?

– Они повздорили накануне.

– Из-за чего?

– Из-за пропавшего ключа.

– Он не знал о преступлении?

– Нет, но нисколько не удивился!

– Ну уж!

– Рассказать вам в двух словах, на что он намекал?

– На что же?

– Что Жак Бернар вполне может оказаться убийцей Оливье; поскольку Оливье в первый раз не умер, Жак Бернар, получается, самозванец!

– Ах, сукин сын, – вырвалось у господина Пантелу.

– Правда, неглупо?

– Да, черт побери! Даже здорово!..

– Я тоже так подумал… Об этом надо писать?

Господин Пантелу позвонил курьеру:

– Пришлите ко мне корреспондентов!

И когда те гуськом прошли в кабинет:

– Итак, друзья мои, материалы у вас при себе? Отдадите их Арнольду.

– Он пишет шапку? – с некоторой ревностью поинтересовался Мира.

– Да, шапку и заключение!.. Ничего не поделаешь, Мира, придется вам покориться! У него самая хитроумная версия!

– А какая?

– Это дело рук Жака Бернара!

Репортеры переглянулись. Раздавленная Шавка одобрительно кивнул:

– Неглупо! Ничего не скажешь… Ловко… У малого был прямой интерес убрать Оливье!..

Но Пантелу уже показывал на дверь:

– Ну же, господа, за работу! В два экстренный выпуск!

Он удержал Арнольда:

– Вы, старина, останьтесь, мы вместе напишем шапку! О! У меня есть план, мы вот как поступим… Заводим старую песню про Фантомаса! Трубим во все трубы о его виновности!.. Но это все для простачков. А в конце, после вашего интервью с консьержем Жака Бернара, пару язвительных фразочек, намеков на истинного виновного… Но ничего определенного, надо соблюдать осторожность!.. И наконец, в самом хвосте – обычная рекламка, дескать, призываем полицию найти преступника… Обещаем 10 000 франков и нашу медаль!.. Ну как, Арнольд? Пойдет в таком виде? Вы о чем-то раздумываете?

Старый репортер меланхолично покачал головой, вертя в руках ручку:

– Я думаю, дорогой мой, ваша статья замечательно построена, в таком виде ее и надо сохранить! Но не в обиду вам будет сказано, дорогой мой Пантелу, есть человек, который нас обоих заткнул бы за пояс…

– И кто он?

– Мальчик, который вас очень любил и которого я всегда вспоминаю с грустью, я был очень к нему привязан…

– Так кто же он?

– Пропавший Жером Фандор, дорогой мой!.. Как жаль, что он оставил журналистику!.. Даже здесь больше не появляется… Не ровен час, мы услышим о его смерти… Честно говорю, у меня сердце кровью обливается, когда я о нем думаю!.. А такие таинственные происшествия, как утреннее, заставляют сильно пожалеть о том, что его с нами нет! Случай рассказать о Фантомасе! Как он был бы счастлив!

Господин Пантелу меланхолично покачал головой.

– Вы правы! – сказал он. – К тому же он был хорошим товарищем, славным мальчиком в полном смысле слова, но что толку горевать! Очевидно, у Фандора есть дела поважнее журналистики. И потом, кто возьмется утверждать, что Фандор не вернется к нам в газету?

На улицу Вожирар выскочили газетчики, расталкивая прохожих, они неслись сломя голову с пронзительными воплями:

– Экстренный выпуск «Столицы»!.. Жуткое преступление на улице Гран-Дегре!.. Убит поэт Оливье!.. Подробности в номере!..

Торговцы производили оглушительный шум… Газета стремительно расходилась…

– Эй! – зовет прохожий.

Газетчик останавливается, подает ему номер:

– Прошу, ваша милость.

Прохожий погружается в чтение газеты, еще пахнувшей типографской краской, внезапно руки его начинают дрожать, а лицо заливает смертельная бледность:

– Они что там в «Столице», с ума посходили!.. Господи, твоя воля! Оливье мертв?.. Оливье убит?.. И опять Фантомас!..

Прохожий прошел несколько метров в поисках безлюдной улочки. Он читал и перечитывал большую статью в «Столице».

– Какой кошмар! – вслух произнес он. – Отвратительная история… И если мне только сильно не повезет, я погиб!..

Незнакомец в ярости скомкал газету и швырнул ее в ручей.

– А намеки в конце, это уж чересчур! Да это шито белыми нитками!.. Кого они хотят обмануть?.. Это же бросается в глаза! Черт возьми! Так я и дня не прогуляю на свободе!.. Что же делать? Куда идти?.. Как выходить из положения?.. Жак Бернар, бедолага ты мой, кажется, плохи твои дела!..

И прохожий – Жак Бернар – ибо это был он, бесцельно поплутав по улицам, неожиданно вытащил из кармана кошелек, пересчитал скудную наличность, затем, словно на что-то решившись, пожал плечами:

– Опять все против меня! Опять!.. Что ж, не стоит отчаиваться, главное сейчас не попасть в лапы префектуры!.. Бельгия?.. Нет… Это слишком близко и в то же время далеко! Лондон?.. Да!.. Отправлюсь-ка я в Лондон! Надо только сообразить, как вечером пробраться на корабль и затеряться в толпе тамошних горемык-безработных. Черт побери, и не мешкая! У «Столицы» прекрасно поставлена информация. Завтра же они объявят, что Жак Бернар сбежал. Черт побери, моя шутка явно не туда завела!

Глава 14

МНЕНИЕ ЖЮВА

Господин Пантелу отнюдь не шутил, когда, раздавая задания журналистам, ввернул, что не прочь «устроить разнос» господину Авару, дать ему небольшой урок, дабы впредь тот был поснисходительнее к несчастным журналистам, охотящимся за новостями.

Господин Авар действительно недвусмысленно приказал не допускать ни единого репортера на место преступления…

Господин Авар пребывал в дурном настроении, которое он и сорвал на бедняге Мира, заявившемся в этот момент на улицу Гран-Дегре, откуда он был, по его остроумному замечанию, «безоговорочно выдворен».

Честно говоря, у господина Авара имелось извиняющее обстоятельство. Предстоящее дело, преступление на улице Гран-Дегре, с первого же взгляда казалось крайне запутанным, таинственным, к тому же внушало большие опасения.

Обнаружить преступление, однако, было совсем несложно.

Дом под номером 42 по улице Гран-Дегре, довольно невзрачное строение, где актер Мике нашел сколь внезапную, столь и чудовищную смерть, был малонаселенным.

Нижние этажи были заняты под склады и мастерские. На пятом и шестом располагались три небольшие квартирки, в одной из которых и произошла трагедия.

Обитатели этого дома большей частью принадлежали к классу честных работяг. Они уходили спозаранку, не преминув оставить ключи у консьержки, которая, дабы увеличить скудное жалованье, положенное ей алчной домовладелицей, подрабатывала уборкой.