Операция «Спасти кота» - Нелли Ускова

вокзал, номер поезда и платформы, и только после этого они с Соней поехали к нему домой. Парня давила досада оттого, что Соня уедет, ведь он проиграл этой бой с родительницей девушки.

– Сеня, ты что, правда, собрался меня похитить? – стоило им отъехать, тут же оживилась Соня, молчавшая почти все три часа пути до Москвы.

– Я бы хотел, но не могу. Нужно, чтобы твоя мама мне верила, – вздохнул он.

– А давай всё бросим и сбежим ото всех куда-нибудь далеко-далеко?

– Сменим имена и будем жить в лесу? – хмыкнул Сеня.

– Вроде того, – улыбалась девушка.

– Думаю, что поездка на Украину этого не стоит.

– Я там умру без тебя, – вновь скисла Соня.

Чтобы перевести тему, Сеня начал расспросы про тётку Любу – сестру Ларисы Павловны, и Соня отвлеклась от хандры. Рассказала про жизнь своей мамы, что у той две старших сестры, одна осталась на Украине, другая живёт в Москве в однокомнатной квартире с тремя детьми, поэтому, наверное, Лариса Павловна так легко согласилась на ночёвку Сони у парня.

– Чувствуй себя как дома! – Сеня пропустил девушку вперёд, бросил ключи на полку в прихожей.

Соня обходила его квартиру осторожно, очень внимательно осматриваясь и принюхиваясь, словно кошка, которую впервые впустили в новое жилище. Парень ходил по пятам, наблюдая за реакцией Сони.

– Мне у тебя нравится, – обернулась с улыбкой девушка, затем подошла к окну. Там стоял одинокий кактус. Соня кивнула на растение. – Как его зовут?

– Кактус?! – Сеня рассмеялся. – Никак.

Это был кактус Кати. Она притащила его как-то с работы, чтобы пересадить в большую плошку, из маленькой он вырос и всё норовил завалиться набок, но потом забыла его у Сени. Так он и рос в маленькой плошке, но парень привалил его к окну.

– Мне кажется, ему бы подошло имя Геннадий, – рассмеялась Соня. – Ты вообще Гену поливал хоть раз? Мне кажется, ему тесновато в этот плошке. Можно я его пересажу?

– Делай что хочешь! – усмехнулся Сеня и добавил. – Мой дом – твой дом. Здесь тебе всегда будут рады.

А Соня вдруг бросилась к нему, обняла крепко-крепко.

Впереди была целая ночь, чтобы нацеловаться, надышаться друг другом на месяц вперёд, но этого оказалось так мало. Эта ночь вряд ли когда-нибудь сотрётся из памяти Сени: такая откровенность, такая близость возможна только между в стельку пьяными, но они были трезвыми, но влюблёнными, неловко пытаясь рассказать о своих чувствах на всех возможных языках любви.

Соня и плакала, и смеялась, и зарывалась в одеяло со словами: «Мне так стыдно, что сожги меня вместе с одеялом, я из него не вылезу». А Сене просто было хорошо, настолько хорошо, что он всё бы отдал, чтобы эта ночь не кончалась.

32. Странная

Несмотря на бессонную ночь Сеня был бодр, в отличие от Сони. Та мало того что засыпала на ходу, ещё и после ночёвки у парня окончательно раскисла, смотрела в одну точку, а на лице её зависла такая скорбь, будто Сеня погиб.

– Я умру там без тебя, – в очередной раз заговорила Соня в машине по дороге на вокзал.

– Не говори так, – Сене не нравилось настроение девушки, и чтобы её поддержать он начал рассказывать случай из детства. – Когда мне было десять, я зимой стал прогуливать уроки, чтобы погонять с пацанами в хоккей. Родители быстро узнали про это и посадили меня типа под домашний арест, даже на тренировки запретили ходить. И в качестве протеста я собрал все кастрюли в доме и заделался барабанщиком. Бил ложками днями и ночами напролёт. Первые пару дней они пытались меня ругать, игнорировать, прятали от меня посуду, но тогда в ход пошла ванна и половник, – Сеня усмехнулся. – На третий день к нам пришли жаловаться соседи, а на четвёртый меня отпустили на тренировку.

– Бедные соседи, но, кстати, нашим тоже иногда достаётся от меня, – улыбнулась Соня. – Ладно пианино, они уже привыкли. Никто не знает, но когда мне очень грустно, я иногда вою. Мне помогает от тоски. Только как-то соседка снизу высказала моей маме, что мы мучаем собаку. Мама только у виска покрутила, сказала, что у нас нет дома животных.

Сеня усмехнулся:

– Вот откуда домыслы о живодёрах.

– Я уже года три точно не вою, – принялась оправдываться Соня, но, покосившись на парня, глубоко вздохнула. – Но чувствую, скоро опять начну.

– Бери кастрюлю с половником, тоже помогает снять стресс.

На вокзале их уже ждали, да и по пути Лариса Павловна позвонила сначала Соне, потом Сене удостовериться, что они едут. Соня чмокнула парня в щёку, бросила печальный взгляд – её глаза уже наполнялись слезами, она поджала губы, подбородок дрожал:

– Пойду я, – и распустив замок из рук, поплелась к вагону.

Сеня натянуто улыбнулся, знал, что если начнёт утешать, обнимать, то девушка разразится рыданиями. Махать рукой уходящему поезду не стал, и как только Соня скрылась в тамбуре, развернулся и пошёл прочь.

Во время Сониной сессии Сеня очень скучал, но тогда ему было проще. Они постоянно созванивались, переписывались, Соня была в делах и заботах, хоть и писала всё время, что скучает, но настроение её было весёлое. Сейчас же Сеня больше переживал за состояние девушки, она уехала расстроенная. А в посёлке, где жила её бабушка, не было связи, и Соня изредка присылала короткие сообщения, если выдавалась возможность.

Сеня и не подозревал, как сильно привязался к Соне, пока не понял, что лишился её и связи с ней. Дни проходили в неосознанном и тревожном ощущении, что чего-то не хватает. Сеня хмурился и почти не выпускал телефон из рук, иногда набирал номер, чтобы в очередной раз услышать механический голос: «Телефон абонента выключен или находится вне зоны обслуживания».

Но спустя неделю рано утром вдруг пришло сообщение от Сони:

«Сеня, встречай меня сегодня в 21:15 на Курском вокзале».

Сеня даже глаза протёр, перезвонил, вновь услышав автоответчик. Соня не стала бы с ним так шутить. Среди дня всё-таки дозвонился, девушка радостно объявила, что едет к нему, но подробности обещала рассказать при встрече.

– Как же тебе удалось сбежать?! –