Новые крестоносцы. ЦРУ и перестройка - Рэм Красильников

Расшифруем эти лаконичные строки. Начнем с Эдмонда Келли, задержанного советской контрразведкой при проведении тайниковой операции по связи с новыми агентами ЦРУ — Григоряном, выдававшим себя за разведчика (в действительности работал в службе наружного наблюдения КГБ Армении), и Капояном, сотрудником ереванского отделения Аэрофлота. Начинавший «дело Григоряна— Капояна» разведчик резидентуры Уайтхед при отъезде из СССР передал шпионскую пару для дальнейшей работы Келли.

Марта Питерсон осуществляла связь с агентом ЦРУ «Тритоном» — Огородником, сотрудником МИДа СССР. Крокетт захвачен с поличным контрразведкой нашей страны во время автогонки по набережной вдоль реки Москвы, когда вместе с женой бросал тайниковый контейнер в придорожные кусты для агента Лэнгли «Блипа» — Филатова. Гонку Крокетту выиграть не удалось, и семейную пару препроводили в приемную КГБ СССР. Взбешенный неожиданным провалом в Москве, Крокетт с удвоенной энергией взялся за дело в других странах, куда его посылали, учитывая оперативный опыт и знание русского языка. В 1994 году был разоблачен агент ЦРУ Баранов, которого он, уже работавший дипломатом посольства США в Бангладеш, привлек к сотрудничеству с американской разведкой. Так Винсент Крокетт потерпел свое второе поражение в ожесточенной борьбе со спецслужбами нашей страны, которой он посвятил всю свою работу в ЦРУ.

К Веттерби и Корбину судьба в Москве была, можно сказать, более милостива, хотя и тот и другой наследили здесь изрядно, — злополучная огласка догонит их позже. Так, Веттерби в 1975 году с помощью второго секретаря посольства Левицки попытается завербовать советского гражданина Л. Через Левицки (будущего посла США в Болгарии) Л. передано письмо ЦРУ с описанием места тайника, заложенного для того разведчиками резидентуры. На боевом счету Веттерби и Корбина участие и в других разведывательных операциях резидентуры. Потом оба они как специалисты по советским делам уже вне Москвы трудятся на направлении основного удара ЦРУ — по «главному противнику».

Это всего лишь небольшая и неполная иллюстрация к тому, чем занималась посольская резидентура ЦРУ в то время. В 80-е годы активность резидентуры возросла, но значительно возросли и ее провалы. Катастрофические неудачи обрушились на московскую резидентуру, как скатившаяся со снежных гор лавина. Мы уже видели ее разрушительный бег, а с некоторыми событиями 80—90-х годов — пик крестового похода — познакомимся позднее.

Сталкиваясь с нередкими провалами, в школе в Кэмп-Пири усилили специальную программу тренировок будущих разведчиков на случай задержания их контрразведкой или полицией. Основное внимание уделялось мерам безопасности при выходе на разведывательные операции. Должен помогать дипломатический иммунитет, во всяком случае, он спасает от ареста. Конечно, от неудач никто не застрахован, но, если уж поймали, держись и жди, когда выручит посольство! Дипломатическое представительство и выручало, но уберечься от провалов, с задержанием с поличным, выдворениями из Советского Союза, московской резидентуре ЦРУ не удавалось.

Московская резидентура была в те годы не самой многочисленной из зарубежных подразделений американской разведки, но исключительно важной по своим функциям. Недаром в Лэнгли ее называли «святая святых», что подчеркивало необходимость особого засекречивания ее деятельности и саму ее особость. О московской резидентуре вообще старались не упоминать в контексте деятельности американской разведки. Провалы разведывательных операций, проводимых резидентурой в 60—70-е годы, выдворение разведчиков из СССР, разоблачение агентов ЦРУ. как правило, либо замалчивались, либо крайне скупо освещались в США. Госдепартамент и посольство США в Москве уходили от каких-либо комментариев или вообще уклонялись от вопросов корреспондентов.

Положение кардинально изменилось, начиная со второй половины 80-х годов. Поражения американской разведки в «холодной войне» стали настолько значительными и зримыми, что их уже не представлялось возможным утаивать и оставлять без реагирования. Тема московской резидентуры ЦРУ обрела постоянную прописку в США и на Западе в целом. На книжном рынке Соединенных Штатов появились десятки изданий о деятельности Лэнгли против Советского Союза и, в частности, о резидентуре ЦРУ в Москве, что до недавнего времени было совершенно невозможным. Одна из таких публикаций — известная в России книга американского журналиста Пита Эрли «Признания шпиона» — о сотруднике Лэнгли Олдриче Эймсе, обвиненном в сотрудничестве с советской разведкой. Наверное, не каждому удается взять столь необычное интервью — Питу Эрли позволили обстоятельно поговорить с Олдричем Эймсом в тюрьме.

Книга «Признания шпиона» содержит немало материалов о московской резидентуре, целый ряд небезынтересных подробностей об операциях американской разведки против Советского Союза. Это взгляд на события из Вашингтона и в значительной мере вынужденная оценка этих событий самим ЦРУ, подающим их, конечно, в своей интерпретации. И все же те, кто знают положение дел и кухню американской разведки, не смогут отделаться от ощущения, что автор выполнял социальный заказ: провалы ЦРУ в Советском Союзе случайны, результат предательства. И еще книга пыталась выжать у обывателя слезу по поводу загубленных советским «кротом» и безжалостным КГБ жизней благородных помощников американской разведки. Очередное проявление стандартов — ведь американцы умалчивали о загубленных жизнях на другой стороне баррикад, о нанесенном «кротами» ЦРУ ущербе интересам и безопасности нашей страны.

Ни в момент зарождения, ни в последующие годы московскую резидентуру, как уже говорилось, нельзя было отнести к числу крупных подразделений американской разведки, действующих за границей. И в 80-е годы, на которые приходится масштабное развертывание крестового похода, она не могла сравниться с такими солидными по численности зарубежными разведывательными центрами Соединенных Штатов, как, скажем, в Лондоне, Париже, Риме, Западном Берлине и Франкфурте-на-Майне или, например, на Тайване, в Сайгоне, в некоторых странах Латинской Америки, в Греции, Ливане, Таиланде. «Домашние» подразделения Лэнгли, например в Нью-Йорке и Вашингтоне, тоже были гораздо крупнее и более внушительными по размерам, чем резидентура ЦРУ в Москве. Это вполне объяснимо: в Вашингтоне располагаются представительства стран, с которыми у Соединенных Штатов установлены дипломатические отношения, а в Нью-Йорке размешаются ООН и многочисленные консульства. Стратегия ЦРУ относит их всех к объектам внимания разведки, независимо от того, являются ли они противниками или союзниками Вашингтона. Ну а «советские» и «русские» группы создавались не только в крупных резидентурах и в «домашних» филиалах Лэнгли, но и в тех заграничных подразделениях ЦРУ, которые использовали крышу американских посольств и консульств в странах, где имелись и имеются официальные представительства нашей страны.

Занимая свою особую нишу в разведывательной деятельности против нашей страны, московская резидентура по структуре, применяемым методам и средствам не принадлежит к какой-то уникальной категории. Ей присущи многие характерные черты ЦРУ, тот почерк, который отличает американскую разведку. С известными нюансами, которых требовали межгосударственные отношения, строится и «жесткий», по оценке самих американцев, контрразведывательный режим в стране. Он обязывал резидентуру в максимальной степени соблюдать требования безопасности и конспирации, внедрять в свою деятельность приемы и методы, рассчитанные на то, чтобы обходить советскую контрразведку. Другое дело, что это далеко не всегда удавалось. Скорее всего, именно этим объяснялись относительно скромные размеры московской резидентуры, особая осторожность и избирательность, какие ей приходилось проявлять во времена «холодной войны». Стоит отметить, что после событий 1991 года московская резидентура стала разбухать и менять тактику работы. Правда, и в советский период резидентура не ограничивалась штатным составом из восьми — десяти разведчиков-агентуристов, резидент широко пользовался правом нанимать на месте дополнительный вспомогательный персонал. Как правило, это делалось за счет жен разведчиков резидентуры, тем более что некоторые жены сами в прошлом служили в ЦРУ. Кое-кому из них довелось перед выездом в Советский Союз проходить специальную подготовку. Очень часто их работа в резидентуре не ограничивалась канцелярскими обязанностями — им поручались личные встречи с агентами, закладка и изъятие тайников, ведение контрнаблюдения и т. п.; прекрасный пол при этом вовсе не оказывался слабым (кстати, жена разведчика, как многие американки, умеет управлять автомобилем). Вот поэтому численность резидентуры увеличивалась значительно. Надо добавить, что к некоторым операциям, особенно на их начальном этапе, привлекались с согласия посла и атташе по вопросам обороны и другие сотрудники дипломатического представительства, в том числе военные.