Танго в раю - Донна Кауфман

Через пятнадцать минут Эйприл с обмотанной банным полотенцем головой, натянула на себя одну из футболок Джека и подошла к телефону, чтобы заказать себе чай. Если повезет, то его принесут раньше, чем они освободят завтра номер. Слава Богу, она вспомнила, что Джек обещал принести ей что-нибудь на завтрак, поэтому не было необходимости утруждать себя такими сложными задачами, как составление меню.

Она не спеша вошла в маленькую гостиную и уселась на диван, чувствуя, что после душа, распарившего ее тело, ее мышцы протестуют уже не так громко. Попытавшись выбросить из головы воспоминания о событиях сегодняшней ночи, Эйприл взялась за подготовку своей речи. Не прошло и четверти часа после того, как она заставила себя согнать с лица глупую улыбку, не имевшую ничего общего с бедственным положением местных индейцев, а блокнот с набросками выступления уже был брошен на кофейный столик.

Эйприл хотела одеться, но, даже несмотря на работающий кондиционер, воздух в комнате был слишком жарким, и она решила, что будет лучше одеться сразу перед тем, как отправиться на заседание. Ее взгляд, поблуждав по комнате, остановился на дверях спальни, и на губах Эйприл появилась кривая усмешка — скоро придет Джек, и они будут заниматься любовью, так зачем же сейчас одеваться?

Улыбка тотчас же озарила ее лицо, и, взяв в руки расшитую подушечку с кистями, лежавшую в углу дивана, она крепко прижала ее к животу. Сегодня утром она не чувствовала себя ни неловко, ни смущенно. Ни капельки. И это благодаря Джеку, благодаря тому, что проведенная с ним ночь изгнала из души все прежние сомнения. Она не знала, что им готовит завтрашний день, но впервые за десять лет у нее было чувство, что никакие жизненные невзгоды не смогут сломить ее.

Входя в спальню, Эйприл заметила лежавшую на столике нейлоновую сумку Джека, замок которой был расстегнут. Без какой-либо задней мысли, движимая единственным желанием узнать, чем он живет, она подошла к столику и заглянула в сумку. Из ее внутреннего кармана выглядывала стопка каких-то фотографий. Их уголки разрозненно торчали в разные стороны, и было похоже, что Джек засунул их туда совсем недавно. У Эйприл мгновенно разыгралось любопытство. Желание взглянуть на эти снимки начало борьбу с разумом, который говорил, что этого делать не стоит и напоминал о том, что вышло, когда она в прошлый раз поддалась подобному искушению.

Но разве можно сомневаться в том, что Джек разрешил бы ей посмотреть на них, после всего, что произошло с ними за эти последние два дня? Даже если это были ее фотографии, она бы не стала больше возражать. Теперь все по-другому. В ту ночь, когда Джеку стало известно все о ее прошлом, в котором жили кошмары, он с таким пониманием отнесся ко всему, так поддержал ее. К тому же он совершенно искренне рассказал ей о причинах, заставивших его волею судеб оказаться в «Лазурном Раю». И все же, вдруг вся та ночь была только спектаклем, разыгранным Джеком исключительно ради того, чтобы помочь ей выздороветь, как он тогда выразился? Вдруг он что-то о себе скрывает? В таком случае, может быть эти фотографии дадут ей возможность лучше узнать его, понять его внутренний мир? Больше всего на свете ей хотелось так же заглянуть в его душу, как он заглянул в ее.

Вытерев внезапно вспотевшие ладони о его желтую футболку, она осторожно вытянула фотографии из сумки.

Глава 9

Джек переложил бумажный пакет и футляр с фотоаппаратом в левую руку и, с трудом удерживая все, открыл дверь их номера.

— Прости, что задержался. Местные ребятишки такие занятные, что уже по дороге домой я остановился, чтобы поснимать как они играют. Думаю, что ты любишь фрукты, я купил… — Джек замолчал, застыв на месте, и непроизвольно прижал коричневый бумажный пакет к груди, совершенно забыв о том, что там лежат нежные фрукты, которые он мог раздавить.

— Что ты делаешь? — спросил он, наконец, даже не пытаясь скрыть тревогу.

Он ожидал, что она виновато посмотрит на него и станет торопливо оправдываться, поэтому чуть не выронил все, что у него было в руках на пол, когда Эйприл медленно перевела взгляд с фотографий, которые держала в руках, на его лицо. Ее ошеломленные глаза лишили его дара речи. Не может быть, чтобы она догадалась, насколько важны были для него эти снимки. Неужели?

— Джек, скажи, это… — Она оборвала фразу, и взгляд вернулся к зажатым в руке глянцевым фотографиям. Он наблюдал за ней со смешанным чувством напряженного ожидания и боли. Ее пальцы стали медленно перебирать снимки.

Для него самого эти фотографии представляли собой нечто гораздо более значимое, чем простые пятна цвета. За каждой из них стоял эмоциональный всплеск, оставивший неизгладимый след в его сердце. Каждую из них он помнил до мельчайших подробностей, и несмотря на то, что они всегда были с ним, ему совсем не обязательно было смотреть на них, чтобы снова пережить те неповторимые мгновения. Его внимание полностью переключилось на лицо Эйприл, самый незначительный оттенок выражения которого говорил Джеку, какой снимок она рассматривает в данный момент. Вот что-то, вроде намека на улыбку, светлой грустью отразилось в ее теплых глазах: должно быть перед ней сейчас снимок, на котором изображена маленькая девочка, вертящая обруч на палке, а рядом весело подпрыгивает смешная собачонка.

Хотя это описание и напоминает что-то из Нормана Роквелла, однако единственным сходством здесь было только настроение ребенка да и, пожалуй, собаки тоже. Лохмотья, в которые одета девочка, весьма отдаленно напоминают платье, ее обруч сделан из ржавого обода колеса телеги, а родословная маленькой кривоногой собачки затерялась уже несколько веков назад.

Эйприл подложила этот снимок под остальные фотографии, и Джек заметил, что зрачки ее слегка расширились от удовольствия. Ему казалось, что вся она светится, словно бы всю ее окутала искрящаяся радугой изморось водопада. Она не знала, что всего в нескольких сотнях метров от нее люди, на чем свет стоит, проклинали друг друга. Но Джеку это было хорошо известно.

Следующий снимок, оказавшийся перед ней, заставил его неловко переступить с ноги на ногу. Резкая стрела молнии, как глубокая извилистая рана, располосовала на две половины глянцевый лист бумаги, и Эйприл замерла, как будто не только услышала раскатистый удар, последовавшего за вспышкой молнии грома, но и ощутила, каким бессильным и ничтожным чувствует себя человек перед лицом могущественных сил природы.

Джеку показалось, что она сумела понять его состояние в тот момент, когда он поймал это ошеломляющее зрелище в кадр, сумела понять, как важно для него было не упустить этот момент. И все-таки она не могла понять его до конца. Ей никогда не приходилось так же, как ему полностью отрешиться от действительности, целиком отдаться воздействию какой-то сверхсилы, понятие которой не укладывается в рамки человеческого представления, чтобы сделать для себя открытие возможности существования высшего разума над хаосом, неоспоримо господствующим на этой земле.

Однако, пусть не полностью, пусть в какой-то мере, но Эйприл удалось постигнуть это таинство. С затаенным дыханием Джек следил за ее руками, которые отложили в сторону этот снимок и коснулись следующего. И в ту же секунду он почувствовал, как кровь бросилась ему в лицо. По лицу Эйприл промелькнула тень откровенного страстного желания, и Джек уже не в силах был оторвать от нее глаз. Бог мой! Она все знала. Она все понимала.

— Эйприл, иди ко мне. — Сказав это, он подошел к ней и стал рядом. Она не взглянула на него, казалось, она даже не слышала его просьбы, его мольбы, произнесенной хрипловатым полушепотом, и он подавил в себе порыв обнять ее и прижать к себе.

Даже не глядя на фотографию, которую она сейчас рассматривала, он знал, что на ней изображено. Птица и цветок — на первый взгляд ничего особенного. У большинства людей восхищение вызвали бы яркие цвета этой фотографии, особенно насыщенный малиновый цвет гибискуса. Может быть, кого-нибудь позабавила бы энергичная пичужка с нежными трепещущими крылышками. Однако этот кадр, стоивший Джеку нескольких часов ожидания, говорил совсем о другом. Один только взгляд на расширявшиеся зрачки Эйприл — и у него не осталось сомнений в том, что она поняла, почему он выбрал именно этот момент, чтобы нажать на кнопку фотоаппарата.

Джек был уверен, что она видит прозрачные капельки утренней росы, бисером осыпавшие темно-красные лепестки хрупкого цветка, что она чувствует дрожание маленьких крыльев так явственно, будто они касаются ее кожи. Но глаза неотрывно смотрели на длинный тонкий клюв, на котором и было сфокусировано внимание фотографа в тот момент, когда эта острая иголка прокалывает серединку экзотического цветка в поисках сладкого животворного нектара. Взгляд Джека был прикован к лицу Эйприл. Он был потрясен сверх всякой меры этой ее стихийной реакцией на его творение, ее видением его, и только его, мира. Он мысленно велел ей взглянуть на него, и она очень медленно подняла глаза.