Прощай, Питер! - Николай Викторович Камелин

силуэт, стоящий над кроватью. Силуэт не двигался. Не двигался и Никита, бешеным усилием воли пытаясь сделать хоть что-нибудь. Тело не слушалась. Наконец, спустя какое-то время, показавшееся вечностью, Никита смог слегка пошевелить большим пальцем на ноге. Это стало толчком к тому, чтобы жизнь постепенно начала возвращался в тело. Спустя еще целую вечность ему удалось оттолкнуться рукой от кровати и перекинуться на спину сделав глубокий вдох, больше похожий на стон. Так он первый раз познакомился с черным человеком.

Но это встреча оказалась не единственной. Ночное удушье и черный силуэт возвращались к нему снова и снова раз. Дошло до того, что Никита боялся засыпать, так как знал, что снова встретит его. Закончились приступы довольно необычным образом.

Постепенно Никита стал осваиваться в этом ужасном состоянии. У него начало получаться отделяться от парализованного тела и словно парить над ним. Внутри все закипало и протестовало. Хотелось выкинуть черного человека из комнаты. В один из таких дней он смог вылететь из тела достаточно далеко и кинуться на ненавистную тень. Комната наполнилась необычным сиянием и все стало видно как днем несмотря на то, что пространство было погружено в темноту. Никита или то, что считало себя им, летел в сторону преследователя и орал матом на всю вселенную, желая тени убираться прочь. В тот раз ему удалось прогнать черного человека до входа в квартиру.

С удивлением Никита заметил, что в прихожей стояли вещи, которые были выкинуты несколько лет назад, после смерти деда. Справа на стене висело зеркало, которого там давно уже не было. Никита схватил тень за горло и увидел испуганное лицо, перепачканные сажей. Почему-то захотелось поцеловать это лицо и Никита не стал себя сдерживать. Не сговариваясь они оба повернули головы вправо и посмотрели в зеркало. Тень исчезла а то, что было Никитой, вернулось в тело.

Можно было бы назвать это ночной галлюцинацией, но по странности совпало так, что в эту же ночь очень сильно избили его соседку по лестничной клетке, когда она вышла покурить на пролет. Избили до крови, до криков, до приезда полиции. И эти ночные избиения продолжались еще несколько дней.

Каждый раз приезжала полиция, которая никого не находила. Каждый раз соседка продолжала выходить покурить по ночам на лестницу и каждый раз кто-то караулил ее за дверью. В конце концов ее избили так, что она отправилась в больницу. На этом все и закончилось. Но ощущение ужаса паралича и яростное желание сопротивляться въелось Никите в кости. Теперь у него было только одно желание – поскорее расквитаться с черным человеком и выгнать его вон. Страха не было. Была решительная ярость.

– Не забудь, что там была и вторая часть, – сказал Никита.

Ты уходишь как всегда – не прощаясь.

Я смотрю на твою спину косую.

И на лужах, в пузырях, что от капель,

нашу следующую встречу рисую.

Кто тебе я? Для чего ты так грубо

разбиваешь раз за разом мне сердце?

Повторяюсь и опять ищу встречи.

И рискую, рискую, рискую.

Ты уходишь как всегда – не прощаясь.

Я опять смотрю на спину косую.

И на лужах, в пузырях, что от капель,

я рисую, я рисую, рисую.

– Да, была. Романтичный ты пенек. Была! Там было еще много частей. Почему ты не дал мне слово, когда я этого хотел? Почему не дал мне закончить начатое? Почему ты так противишься тьме? Разве в тебе есть хоть что-то светлое? Кем ты себя возомнил? Неужели ты думаешь, что ты хозяин нашей жизни?

– Кажется, мы заключили договор? Разве я тебя не отпустил?

– Спасибо великодушно! Только ведь я не собираюсь уходить до тех пор, пока не закончу все, что собирался сделать.

– Что именно?

– Убить тебя, мой хороший. Убить тебя.

В глазах у Никиты потемнело.

***

– Никита!

Никита открыл глаза. Над ним склонилась Наташа.

– Ты в порядке?

– Не совсем. Что произошло?

– Он кинулся на тебя и мне пришлось дать ему по голове этой штукой, – Наташа показала посох.

– Что было дальше?

– Он превратился в дым и исчез.

– Сколько времени я был без сознания?

– Не знаю, пару секунд. Кто это был?

– Это было мое незаконченное дело. И теперь я знаю, куда нужно идти.

Туман отступил. По Лермонтовскому проспекту в сторону Васильевского острова двигались трое. Кот, девушка и парень. С неба медленно падали хлопья то ли снега, то ли пепла. Холодно не было, ветер стих. Было тихо, сонно и сумеречно. Город засыпал и проваливался в вечность. Только эта странная троица создавала в нем хоть какое-то подобие жизни. Когда они подошли к синагоге, Наташа спросила:

– Расскажи побольше про Егора. Вы ведь дружите почти всю жизнь, как это получилось?

– Мы познакомились во втором классе, когда его перевели к нам. Помню, как в класс вошел маленький несуразный пацаненок в свитере на несколько размеров больше и больших очках с толстыми стеклами. За спиной у него болтался огромный рюкзак. Егор почти сразу стал объектом насмешек в классе из-за его неказистого внешнего вида. Ты же знаешь, как жестоки бывают дети.

Я к тому времени был уже тертым калачом в этом плане. Хорошего отношения в классе ко мне никогда не было. Возможно из-за того, что я одевался во что попало, так как жили мы небогато и вещи были собраны по знакомым. А может из-за того, что девочка, с которой я встречался в то время, несколько раз при всех поднимала на меня руку во время перемен. Дети любят повторять за другими.

Кстати, та девочка была действительно злой. Часто она смеялась надо мной, обижала. А как-то раз даже натравила на меня свою собаку. Но я отчаянно искал человеческого внимания и был рад даже таким отношениями.

Получилось так, что я и Егор оказались в стороне от коллектива. Это нас сблизило. Даже учительница заметила, насколько мы похожи. Она посадила нас на одну парту. Так и началась наша дружба. Мы вынужденно оказались отделены от коллектива и предоставлены друг-другу. Для меня это был шанс найти хоть какую-то поддержку, для Егора, наверное тоже. Через какое-то время в нашей компании появилось еще несколько приятелей, но постепенно мы снова остались вдвоем.

С тех пор наше приятельство шло ни шатко ни валко, пока через несколько лет не произошел очень острый конфликт. Честно говоря, уже даже не очень помню из-за чего он случился. Это было в пятом классе. Пожалуй, это почти единственный раз в моей жизни, когда я как следует дрался.