Последний день лета - Андрей Михайлович Подшибякин

не волнуйся. По кушерям тут где-то лазят. А с Шамановым лазить — это самое безопасное занятие в Ростовской области.

— При чем тут вообще Шаманов?! Он такой же…

— Такой, да не такой, — перебил физрук. — Давай я так скажу: это всё равно как если бы они в сопровождении наряда милиции шлялись. Даже нет, с милицией опаснее у нас иногда. О, кстати, я рассказывал, как меня грабанули однажды? Нет?.. О-о-о, там такая…

— Прекрати. Не до шуток мне.

— А кто шутит?! Это печальная и поучительная история! Ладно, не трясись. Придут сейчас. Наверное, сидят мороженое точат за углом. Я бы, кстати, тоже не отказался по такой жарище. Ты будешь? Сгонять в сельпо?

Ольга Васильевна молча отмахнулась и помассировала грудь.

Вдруг стало еще жарче — моментально и ощутимо, как будто кто-то нетерпеливый крутанул ручку температуры в духовке.

29

Шаман выдохнул.

— Слышишь, Шварц, или как там тебя, ты давай пиздуй своей дорогой. Не в тему ты сейчас. А хотя нет — выгружай своих обсосов и давай-ка докинь нас с пацанами до больнички.

Пух, всё еще прижимая к груди кровоточащую кисть руки, тихо поднялся с бревна и отступил на несколько шагов. Крюгер наконец прекратил ошалело разглядывать землю и уставился на «Ниву».

Тем временем Шварц смотрел словно бы сквозь Шамана. Он огляделся с преувеличенным удивлением и обратился к Сисе, выбравшемуся с пассажирского сиденья «Нивы».

— Ты ничего сейчас не слышал? Никакой гондон мне не указывал, что мне делать? А то не пойму: показалось, нет…

Сися осторожно посмотрел на Шамана. Закусываться с ним было опасно, но ломать Шварцу затеянную им комедию, кажется, еще опаснее. Он перевел взгляд на Аркашу и решил разыграть знакомую партию.

— Ну че, жиробас, опять обоссышься сейчас? Гха-гха-гха!

— Один за всех и все за одного! — выдавил Пух. Он готов был снова заплакать, но твердо решил больше никуда не убегать, что бы ни произошло дальше.

Бурый гыгыкнул и сказал:

— Вот ты ебаный чухан, я просто не могу!

— Ты сам такой! — прокричал Новенький, сжимая кулаки. Он побледнел и крупно задрожал, но отступать, как и Пух, был не намерен.

— Я что-то не пойму, — Шаман покачал головой и сделал шаг в сторону «Нивы». — Вам жить стало тесно или что? Вы же по курсам, что с вас уже спрос будет?

Бурый прекратил гоготать и попятился. Он повернул голову в сторону Сиси и тихо сказал уголком рта:

— Братан, может, реально тормознемся? Очкливо слéгона.

Шварц поморщился.

— Не надо жим-жим! Шаман Большой перед Фармацевтом прокосячил, пизда ему теперь. Амел в курсах, вся бригада в курсах.

— Что?! — вскинулся Шаман. — Что с Лехой?!

— В Батайске, слышишь, отдыхает, по ходу, — хмыкнул Шварц. — В лесополосе, по частям.

Двойка прилетела ему в лицо из ниоткуда — два молниеносных удара, за которыми невозможно было уследить невооруженным взглядом. Сися невольно открыл рот: тип-то, по ходу, прирожденный нокаутер. Такой скорости невозможно научиться — она дается от рождения; чемпионский талант. Джеб попал Шварцу в бороду, заставив того откинуть голову и лязгнуть зубами. Правый прямой должен был приземлиться в ту же точку, круша челюстные кости; после таких ударов у реципиентов выключается свет, а следующие несколько недель они проводят в больничном стационаре в специальном фиксирующем наморднике и питаются только супом и протертой морковью.

Всё это последовательно произошло бы со Шварцем, если бы не порезанная рука Шамана.

Палец пронзила острая боль.

Второй удар скользнул по скуле оппонента, не причинив особого вреда.

Шаман взревел и прижал правую руку к груди.

Несколько капель его крови упали на землю.

Крюгер проследил за их траекторией и в ужасе замер: на его глазах кровь с шипением впиталась в грязно-серый грунт, не оставив ни единого пятнышка.

— Блять, пацаны, — выдавил Витя. — Там, по ходу, змея. Валить отсюда надо!

Его никто не слушал. Новенький кинулся к Шаману, но поймал хлесткий удар от Бурого и покатился по земле в облаках пыли. Парализованный ужасом Пух снова опустился на бревно, прерывисто дыша и не моргая. Шварц и Сися набросились на Шамана, всё еще потрясенного промахом и спазмами в руке, и повалили. Шварц несколько раз сильно пнул его в солнечное сплетение, потер скулу и сказал сквозь зубы:

— Так и знал, что ты никто. Чуйкой чуял. Черт ебаный.

Он еще раз пнул задыхающегося Шамана и повернулся к Сисе:

— Этого подержи, чтобы не вставал. Я пока побазарю с… Слышишь, как там тебя?

Шварц зыркнул на Новенького. Тот успел подняться и стоял со стиснутыми кулаками, трясясь и шевеля губами. Его левый глаз начал заплывать.

— Пацаны, хорош, — вдруг заныл обуреваемый дурными предчувствиями Бурый. — Валим отсюда.

Не обращая на него внимания, Шварц приблизился к Новенькому и схватил его за воротник футболки. Тот дернулся, но вырваться из железной хватки не смог.

— Ты не рыпайся, — посоветовал Шварц. — Я тебя научу сейчас.

— Что?! Не надо меня ничему учить!..

Его оборвал удар в челюсть — недостаточно сильный, чтобы сломать кости, но вполне ощутимый для того, чтобы заставить замолчать. Сися, опиравшийся ногой на поверженного Шамана, гыгыкнул — начиналось самое интересное.

Земля под их ногами едва ощутимо вздрогнула.

Крюгер покачнулся и сдавленно сказал:

— Пацаны…

Всем было не до него.

Голос Шварца звучал тихо, без надрыва, почти нежно.

— Я тебя сейчас научу, раз твоя дохлая блядина-мамка не смогла.

Степа задергался. Воротник его старенькой футболки треснул и порвался; он попытался вцепиться в лицо своего мучителя ногтями, но получил удар по печени и обмяк. Пух начал вставать с бревна, но его ноги подкосились и он упал обратно.

— Ты пойми, лоха надо учить уважению. Он сам-то не понимает, потому что лох. Но это не страшно, я хороший учитель.

В руке Шварца блеснул нож. Пух закричал. Новенький забыл, как дышать.

— Урок первый.

Шварц улыбнулся и ударил Степу ножом.

Когда первая капля крови Новенького достигла земли, солнце погасло.

Танаис

1993 год

Оно проснулось.

30

— Это что такое