Предательство - Хелен Диксон

— Какой исключительный случай, графиня, чтобы Эйнсли переступила порог дома Бингхэмов, — холодно заметил Ланс. — Однако не скажу, будто я не рад вас видеть, вы понимаете. Возможно, вы чувствуете смущение, согласившись навестить меня. Смею вас уверить, я и сам хотел нанести вам визит немного позднее.

— Значит, я сэкономила вам время и избавила от лишних хлопот, — сухо ответила графиня, гордо вздернув увенчанную пурпурным тюрбаном голову и опираясь затянутой в перчатку рукой на богато инкрустированный золотой набалдашник трости.

Живя в ненависти к Бингхэмам в течение нескольких десятков лет, она тем не менее обладала слишком хорошими манерами, чтобы открыто демонстрировать свое отношение.

— И все-таки я искренне признателен вам за то, что вы нашли время навестить меня, несмотря на все прискорбные обстоятельства. Могу ли я предложить вам напитки?

— Нет, благодарю вас. Я пришла сюда не ради вежливых бесед, — зловеще произнесла графиня, не сводя глаз с хозяина дома.

Он подошел к камину, облокотился на каминную полку и обернулся к посетительницам, окинув их холодным, задумчивым взглядом. Его внимание привлекла Белла, молчаливо взиравшая на него с намеренным безразличием. Ланс невольно восхищался ее потрясающим внешним видом. Ее костюм, внешность, манеры, осанка показались ему безукоризненными, и лорд Бингхэм быстро пришел к заключению, что она может стать законодательницей новых стандартов, согласно которым будут оцениваться другие дамы, по крайней мере, в его глазах.

— Да, полагаю, что это так, — заметил Бингхэм в ответ на последнюю реплику графини.

— Я сознаю, что в настоящий момент обязана безоговорочно поддержать свою внучку, — продолжала леди Эйнсли. — Она рассказала мне обо всем случившемся с тех пор, как вы оба встретились в Карлтон-Хаус, а также о том, как вы насильственным путем отобрали у нее некоторые ценности и до смерти напугали моих слуг. Мне не нравится подобное примитивное поведение, лорд Бингхэм, особенно когда оно угрожает членам моей семьи.

— Я заметил нечто, принадлежащее мне, и вернул эту вещь. — Ланс насмешливо выгнул бровь. — «Примитивное поведение», — спокойно процитировал он. — Однако это оказалось совершенно бесполезным упражнением, поскольку ваша внучка забрала бриллианты обратно. — Лорд Бингхэм перевел глаза на Беллу: — Разве не так, мисс?

Белла расправила напрягшиеся плечи и прямо ответила на его обвинительный взгляд.

— Да, я увидела представившуюся мне возможность и поспешила ею воспользоваться.

— Я думала о вас лучше, лорд Бингхэм, — промолвила графиня. — Подобные поступки присущи скорее беспомощному юнцу, чем уважаемому офицеру.

— Я полностью с вами согласен. И раз уж мы вернулись к тем событиям, я сожалею о том, что произошло. Мне следовало обратиться к вам по поводу того дела.

— Да, следовало. Тем не менее, сейчас уже слишком поздно, к великому несчастью. Что сделано, то сделано, в наших силах лишь попытаться, насколько возможно, исправить сложившееся положение.

— Тогда почему же вы здесь, графиня?

— Потому что своими поступками вы скомпрометировали мою внучку.

— Я не согласен. Ваша внучка сама скомпрометировала себя в тот самый момент, когда вторглась в мой дом, — возразил Ланс, ничуть не смутившись. — Итак, — неторопливо продолжал лорд Бингхэм, отошел от камина и опустился в большое, глубокое кресло, положив ногу на ногу и сцепив на коленях длинные пальцы, — я смею предположить, будто вас замучила совесть, и вы решили прийти сюда, чтобы поступить благородно и попросить прощения за то, что обманом проникли в мой дом?

— Моя совесть не имеет к этому никакого отношения! — возмущенно воскликнула Белла и плотно стиснула губы, заметив неодобрительный поворот головы бабушки в ее сторону.

— Тогда не будете ли вы столь любезны сообщить, что привело вас сюда? — потребовал он, и его пронзающий взгляд почти пригвоздил Беллу к стулу.

— Моя внучка в своей наивности пришла вчера к вам в дом, чтобы получить вещь, которую вы отобрали у нее силой, угрожая пистолетом, насколько я поняла, — нечто, обладающее значительной ценностью и принадлежавшее, по ее мнению, мне. Вы же в ответ погубили ее.

Отбросив показное безразличие, резко выпрямившись и наклонившись вперед, Ланс повел себя так, будто в любую минуту готов взорваться.

— Что я сделал? — грозно прорычал он.

— Вы попытались соблазнить в своей спальне молодую леди достойного происхождения.

— Я вовсе не приглашал ее в свою спальню. Она пришла туда по собственной воле, — убедительно напомнил Ланс, предпочитая не обращать внимания на слова о соблазнении, поскольку с их правдивостью было сложно поспорить.

— Когда вы ее там обнаружили, обязаны были проследить, чтобы она тайно покинула ваш дом, а не стала предметом пристального внимания ваших гостей и слуг.

— Если кто-то и в состоянии устроить скандал из того, что эту леди видели выходящей из моего дома — хотя, должен вам заметить, в то время ваша внучка скорее напоминала юношу, чем благовоспитанную молодую леди, — то ему определенно следует обследоваться у доктора.

— Ваши рассуждения весьма забавны, однако не в том случае, если описываемая леди — моя внучка! — Графиня окинула Беллу испепеляющим взглядом. — Замечание лорда Бингхэма позволяет мне предположить, что на вас были надеты те возмутительные бриджи, что вы привезли с собой из Америки. Это еще хуже, чем я думала. Вы предоставили лондонскому свету пищу для злословия вплоть до следующего сезона. Я припоминаю, что настоятельно просила вас выбросить эти ужасные одеяния сразу по вашем прибытии из Америки.

Ее суровая отповедь заставила Беллу опустить глаза и едва слышно пробормотать:

— Мне жаль, бабушка, я забыла.

— То, что было надето на мисс Эйнсли, не имеет значения, — заметил Ланс.

— Не имеет значения! Тот факт, что благовоспитанная молодая леди надела на себя бриджи, может и показаться незначительным такому опытному соблазнителю, как вы, лорд Бингхэм. Однако Изабелле девятнадцать лет, и она обладала самыми благоприятными шансами составить достойную партию, если бы вы ее не погубили, милорд!

— Знаете ли, графиня, мне представляется весьма забавным то обстоятельство, — отметил Ланс с некоторым изумлением, — что почти все знакомые со мной люди склонны меня опасаться — все, за исключением горстки друзей, вас, мадам, и вашей внучки. Могу только предполагать, что эта храбрость — или безрассудство, назовите как хотите, — способна передаваться по наследству. Итак, — закончил он свою речь с насмешливой ухмылкой, — я предоставил вам полное право читать мне нравоучения в моем собственном доме, если вам от этого легче. Что вы от меня хотите?