Атомный век - Михаил Белозёров

— Не знаю, — растерянно ответил Архипов. — Посёлок пуст. Я его специально обежал. Нет никого, даже трупов. Такое ощущение, что его покинули ещё год назад. Сады заросшие, земля не копана.

— Хорошо, — оценил Берзалов. — Кто ещё что‑нибудь увидел?

— Я видел на окраине следы, — доложил рядовой Сундуков и, как всегда, выпучил на Берзалова и без того изумленные глаза.

— Какие? — оживился Берзалов, хотя, конечно, тоже их видел в луже, где плавали головастики.

— Такие, как от бэтээра, — важно надул щеки Сундуков. — Очень похожие.

— Ага — а-а… — многозначительно сказал Берзалов. — Интересно…

— Следы старые, — добавил Сундуков. — А ещё там гильзы от стомиллиметровой пушки.

А вот этого я не заметил, посетовал Берзалов, плохо, я должен всё замечать.

— Значит, одна из наших групп шла здесь, — не показал он вида, что немного растерялся. — И «бредли» они подбили. Кто ещё что заметил?

— Да вроде больше ничего, — ответил за всех Архипов.

Клим Филатов как раз переполз центральную улицу посёлка и завёл бронетранспортёр на самую окраину, дальше был обрыв и зеленела река — в камыше и осоке, холодная, стылая, как любая река в мае.

— А башенку кто свернул набок?.. — ехидно осведомился Берзалов.

Все на мгновение замолчали, пристыженные и пораженные мыслью: всё же видели сами, а сформулировать не смогли. Хороший у нас лейтенант. На — блю — да — тель — ный — й-й…

— М — м-м… — покрутил головой Колюшка Рябцев и, должно быть, хотел произнести свою коронную фразу: «Не верю!», но, естественно, ничего не добавил, потому что не покидал борта, а прикрывал вместе с Филатовым остальных.

— Наверное, тоже наши… — скромно предположил Ефим Бур и посмотрел внизу вверх на Берзалова, потому что сидел на своём месте рядом с водителем.

— Нет, не наши, — авторитетно сообщил Берзалов, наклоняясь, чтобы лучше видеть его. — Наши так же, как и мы, били уже по мертвому «бредли». Кто‑то его ещё до наших приголубил.

— Почему?.. — удивились все и даже заерзали до неприличия активно, выражая недоумение: кто бы мог сотворить такое непотребство.

— Удар был нанесен сверху и слева, — принялся рассуждать Берзалов в благодушном тоне, хотя, конечно, следовало одернуть Архипова за то, что распустил отделение. — Конкретно по «бредли», потому что дома вокруг целые, стёкла разве что выбиты.

— А мы не заметили… — признался Архипов, — вы, товарищ старший лейтенант, — прямо провидец.

— Значит, это был не ядерный взрыв, — рассуждал польщенный Берзалов, — и вообще, не взрыв. Вот тогда‑то «бредли» и выгорел. А больше гореть нечему.

— Вот как… — все страшно удивились. — А что же это тогда было?

— Целенаправленный источник энергии конкретно на башенку, — сказал Берзалов и сам же поразился своим скоропалительным выводам.

— Так — х-хх… и нас же могут?! — в полное тишине высказал кто‑то опасение, вместо того, чтобы соображать о деле.

И все загалдели, как на митинге, все, кроме Архипова, которому не пристало как командиру первого отделения пугаться раньше времени.

— Тихо, — опомнился он, — не на базаре!

— М — да… — многозначительно сказал Чванов, держа на коленях огромный, как казан, шлем.

— Вот то‑то же… — веско произнёс Берзалов. — Так что вспоминайте, чему я вас учил. А главное, не суетитесь, не красуйтесь перед противником, на броню не лезьте и не пляшите. Вашу — у-у Машу — у-у!.. Давно со снайпером не встречались?

— Да нет… — ответил кто‑то неуверенно, а Чванов покраснел, Сундуков же, как всегда, изумленно вытаращил глаза и, похоже, ничего не понял.

— Вы чего, испугались? — спросил Берзалов, почувствовав, как напрягся экипаж. — Если бы здесь кто‑то был, мы бы с вами уже не рассуждали… — и разрядил этим обстановку.

— А кто?.. — глуповато спросил Бур.

— Господи! Но ведь ясно, сгорели бы, как «бредли»! — чётко сформулировал Архипов. — А что мы будем дальше делать, товарищ старший лейтенант? — и так выразительно глянул на Чванова и Сундукова, что те покраснели, спрятали глаза и поняли, что кулаков Архипова им не избежать, и поделом.

— Сейчас мы посмотрим, что за цели висят у нас в СУО, — объяснил Берзалов, — а потом вызовем Гаврилова и двинем дальше или, наоборот — назад. Выбор, собственно, небольшой. Но задание надо выполнить любой ценой, чтобы больше никто не погибал, чтобы наши пришли сюда и закрепились. И вообще, нам непонятки не нужны, — добавил он, вспомнив о злополучных американцах и их базе. А может, и нет никакой базы? Может, это фантазии начальства? Имеет оно право ошибаться.

Произнёс он это всё и даже самому себе не поверил. Спас молчит, информации — ноль — ноль копеек, деваться некуда, только умирать. Ещё один странный взрыв, и считай, пропало. Хорошо, хоть передислоцировались на другой край посёлка.

— Понятно? — спросил он бодро, не подавая вида, что, как и все, пребывает в страшных сомнениях.

— Понятно… — тяжко вздохнули все, даже Архипов, хотя ему‑то по уставу и не положено было вздыхать по любому поводу.

Однако они ничего не успели предпринять. СУО вдруг отразила на экране синюю «галку» под номером один, и Берзалов к своему облегчению услышал взволнованный голос Гаврилова:

— Остриё семь, остриё семь! Роман Георгиевич, это мы!

— Ну слава богу! — воскликнул Берзалов, и с души у него словно камень упал. — А то я уже волноваться начал. Это у вас рвануло?.. — с надеждой на счастливый исход спросил он.

— У нас, — тоже с радостью в голосе признался Гаврилов. — А где вы?..

— Мы на окраине справа. Видите холмы с белыми вершинами?

— А, вижу, вижу…

— Мы как раз на ракурсе между ними.

— Понял. Какие наши действия?

— В пяти километрах две цели. Следует разведать. Но сдается мне, что они давно мертвы.

Он в двух словах рассказал Гаврилову о том, что здесь произошло.

— А?.. — задал было вполне естественный вопрос Гаврилов.

Но Берзалов его перебил:

— А у вас что?..

Боялся он преждевременно открывать тайны к тому же ещё и в эфире. Мало ли кто слушает.

— Да Форец отличился, бронепоезд взорвал…

— Бронепоезд! — воскликнул Берзалов и ощутил, как в экипаже наступила тишина и как пять пар глаз впились в него и даже, казалось, Клим Филатов, которому не пристало отвлекаться от дороги, и тот обернулся. — Всё‑таки вы были правы.

— Да это не важно, — скромно отозвался Гаврилов. — Форец молодец!

— Форец молодец! — подтвердил Берзалов. — Представим к награде!

Разбитая дорога вывела их из посёлка, справа и слева легли поля, заросшие сурепкой, а впереди маячили два холма с белыми, как снег, вершинами. Всё это страшно что‑то Берзалову напоминало, только он никак не мог вспомнить, что именно. Вроде бы он уже видел эту картинку, но когда и где, хоть убей, вспомнить не мог. Или мне приснилось? — гадал он. Настоящее дежавю.

Танк М1, «Абрамc» и ещё один «бредли» были обнаружены там, где и положено им быть — как раз во впадине между лысыми холмами. По ним тоже дважды стреляли из автоматической пушки, а уничтожены они были всё тем же неведомым ударом направленной силой — в аккурат по одному разу, точно и в цель, то есть — в башни. «Абрамс» не то что сильно ударили, а дифференцированно применили большую дозу энергии, потому что и он был покрепче. Но башня всё равно не выдержала и была деформирована так, что треснула наискосок — от люка к основанию, и поэтому её первоначальную форму можно было только угадать — блин, он и есть блин. К тому же в танке сдетонировал боезапас и крышка заднего люка была вывернута страшной силой. Всё было в давней копоти, которая почти уже и не пахла, только слабый запах тлена исходил изнутри. У Гаврилова, должно быть, на языке так и крутился вопрос, но он тактично помалкивал, а всё больше многозначительно кряхтел в микрофон и только один раз задал риторический вопрос:

— Как они здесь очутились?..

Ведь получалось, что война протекала не так, как мы привыкли думать, решил каждый из них. А это значит, что есть что‑то такое, чего мы не знаем. Было отчего удивиться и призадуматься.

Берзалов приказал загнать оба бронетранспортёра в ближайший лесок, объявил двухчасовой перекур и как бы между делом вышел размяться. Гаврилов с вопросительным лицом оказался тут как тут. Пришлось отключиться от связи и разоткровенничаться по сути вещей:

— Я вам не всё сказал, Федор Дмитриевич… — признался Берзалов, невольно пряча глаза.

Не любил он обманывать людей, не в его это было характере, иначе бы он в своё время не стал бы чемпионом WBA. Бокс не любит ловкачей, он отбирает не только талантливых и ловких, но и сильных духом. Правда, твой дух могут использовать более умные люди, но это не тот случай, думал Берзалов. Нет, Гаврилов меня не использует. Он такой же, как я, но умнее, это надо признать. Вон как хитро глядит с прищуром.