Тайна соборов - Фулканелли

XXXV. Амьенский собор — Центральный портал. Петух и лиса.

Среди очень красивых изображений на северном портале (портале святого Фирмина), почти целиком занятом знаками Зодиака и соответствующими сценами полевых и домашних работ, отметим два любопытных барельефа. Первый представляет собой крепость, её массивные ворота заперты, по бокам от них — зубчатые башни, между которыми возвышаются трёхэтажные строения; в нижней части стены — забранное решёткой подвальное окно.

Символ ли это философского, социального, нравственного и религиозного эзотеризма, того, что раскрывается и проявляет себя на протяжении всех ста пятнадцати четырёхлистников? Или здесь в 1225 г. была воплощена идея Алхимической крепости, в видоизменённом варианте вновь повторённая в 1609 г. Кунратом(76)? Или это таинственные затверстые палаты царя нашего Искусства (об этих палатах упоминают Василий Валентин и Филалет)? Как бы то ни было, крепость это или царское жилище, но величественное суровое здание и впрямь производит впечатление прочности и неприступности. Проникнуть в это здание, построенное, чтобы хранить в нём некое сокровище или скрыть некую важную тайну, можно, судя по всему, лишь обладая ключом от мощных замков, предохраняющих палаты от непрошеных гостей. Эти палаты наводят на мысль о застенке, каменном мешке, а от ведущих в них ворот веет жутью. Невольно вспоминается вход в Тартар:

Оставь надежду, всяк сюда входящий.

На втором четырёхлистнике, расположенном под первым, изображены засохшие деревья с переплетёнными суковатыми ветвями, и низко над ними — небесный свод с различаемыми на нём солнцем, луной и несколькими звёздами [XXXVI].

XXXVI. Амьенский собор - Портал св. Фирмина. Исходные вещества (les Matières premières).

Тут речь идёт о первых субстанциях (premières matières) великого Искусства, о планетах металлов. Эти планеты, как говорят Философы, умертвил огонь, а плавление — сделало безжизненными, лишило силы роста, как деревья зимой.

Вот почему Мастера неоднократно советовали нам возвратить (réincruder) их в изначальное состояние, оставляя в жидкой форме их собственный агент (agent propre), которого они лишились в процессе металлургической обработки. Но где найти этот агент? Этой великой тайны мы в своём исследовании не раз касались, когда обращались к той или иной эмблеме, но так, чтобы лишь проницательный и пытливый ум мог уяснить себе свойства самого вещества и определить его естество. Мы не захотели следовать старому обычаю, согласно которому иносказательно выраженную истину уснащают ложными измышлениями и досужими выдумками, чтобы отвадить читателя, неспособного отделить плевелы от пшеницы. Наши выводы можно оспаривать, наш труд, отнявший у нас много сил, можно критиковать, однако никто нас не упрекнёт, что мы хоть в одном месте сказали неправду. Говорят, будто не всякую истину можно выразить словами, однако вопреки этому изречению мы полагаем, что при определённой сноровке раскрыть её смысл вполне возможно. «Наше искусство, — утверждал некогда Артефий, — всецело кабалистическое». Кабала и впрямь всегда приносила нам немалую пользу. Она позволила нам без обмана, не искажая фактов, не изменяя своей науке и не разглашая тайн, высказать много такого, чего заведомо не найти в книгах наших предшественников. Порой мы упирались в стену, которую нельзя было миновать, не нарушив клятвы, и тогда мы предпочитали молчание обманчивым намёкам, предпочитали не говорить об этом вовсе, лишь бы не злоупотребить доверием читателя.

Как выразить нам эту Тайну тайн, это Verbum dimissum, уже упомянутое нами, слово, которое, согласно апостолу Павлу, Иисус передал своим ученикам:

«…Которой (Церкви[110]) сделался я служителем по домостроительству Божию, вверенному мне для вас, чтобы[111] исполнить слово Божие, Тайну, сокрытую от веков и родов, ныне же открытую святым Его…»[112]e

Нам остаётся лишь сослаться на свидетельства великих Мастеров, которые сами бились над тем, как её объяснить.

«Произведённый естеством металлический Хаос содержит в себе все металлы, сам не будучи таковым. Он содержит золото, серебро и ртуть, но сам он не золото, не серебро и не ртуть»[113]. Текст вполне понятен. К тем же, кто предпочитает символический язык, Эймон обращается, когда говорит: «Чтобы обрести первый агент, следует отправиться в нижнюю (postérieure) часть мира, туда, где грохочет гром, дует ветер, туда, где град и ливень, там и встретишь искомую вещь»[114].

Философы оставили нам весьма запутанные, загадочные описания их субъекта — первоматерии, содержащей необходимый агент. Ниже мы приводим отнюдь не самые тёмные отрывки из дошедших до нас описаний.

Автор комментария к «Свету, самоисходящему из Тьмы» на с. 108 пишет: «Сущность, в которой обитает искомый нами дух, сращена с ним, запечатлена на нём, пусть и несовершенным образом. О той же вещи (chose) говорит и англичанин Рипли в начале своих „Двенадцати Врат“; Эгидий де Вадис в своём „Диалоге о Естестве“ чётко, как бы выписывая золотыми буквами, проводит мысль о том, что в этом мире сохранилась часть всем знакомого, но всеми пренебрегаемого первого Хаоса. Она открыто продаётся». На с. 263 тот же автор говорит, что «этот субъект присутствует во многих местах и в каждом из трёх царств, но если исходить из реального положения дел, ясно, что лишь металлическое естество должно естественно принять помощь от естества (doit être aidée de la nature et par la nature), поэтому, собственно, субъект, необходимый для нашего Искусства, надо искать лишь в минеральном царстве, где покоится металлическое семя».

«Это камень великого достоинства, — заявляет в свою очередь Николя Валуа[115], — это и камень, и не камень, он минерал, растение и животное, его можно обнаружить повсюду, в любое время и у всех людей».

Также и Фламель[116] пишет: «Есть камень тайный, сокровенный, схороненный на самом дне источника. Этот камень груб, всеми пренебрегаем, отвержен и нисколько не ценится, он покрыт помётом, испражнениями, он до такой степени единственен, что ему подходят все имена. Недаром говорит Мудрец Мориен, что это камень и не камень, что он живой и обладает способностью плодиться и порождать. Сей камень мягок и берёт начало, числит своё происхождение и род (race) от Сатурна или же от Марса, Солнца и Венеры; если он Марс, Солнце и Венера…»

«Истинным Учёным, — утверждает Ле Бретон[117], — известен минерал, который они скрывают в своих писаниях под различными именами. Этот минерал в изобилии содержит твёрдое (le fixe) и летучее (le volatil)».

«Философы правильно делали, — пишет уже другой, анонимный автор[118], — что утаивали эту тайну от тех, кто оценивает всё лишь с точки зрения практического использования, ведь если бы те воочию увидели Материю, которую Богу было угодно скрыть в вещах, кажущихся им полезными, они перестали бы их ценить». Схожая мысль есть в знаменитом произведении «О подражании Христу»(77)[119], ею мы завершаем череду этих сложных для понимания цитат: «Тот, кто постигнет всё так, как оно есть в действительности, а не по словам и суждениям других людей, поистине мудр…»

Вернёмся к фасаду Нотр-Дам в Амьене.

Анонимный мастер, создатель медальонов на портике Девы-Матери, дал очень любопытное толкование сгущения универсального духа. Адепт созерцает, как поток небесной росы падает на какую-то кучу, которую многие авторы принимают за руно. Не оспаривая этого мнения, заметим, что тут может быть и нечто другое, например, минерал, именуемый Магнезией или философским Магнитом. Вода падает только на этот предмет, что подтверждает его способность притягивать. Потому достаточно важно определить, что он собой представляет [XXXVII].

XXXVII. Амьенский собор - Портал Девы-Матери. Роса Философов.

Тут, нам кажется, самое время исправить кое-какие из ошибок, касающихся одного символического растения. Невежественные суфлёры поняли сведения о нём буквально, что в значительной степени подорвало доверие к алхимии и выставило её приверженцев на посмешище. Мы имеем в виду Носток (Nostoc). Это относящееся к роду цианофитов растение, хорошо известное всем сельским жителям, встречается в разных местах — среди травы, на голых участках земли, в поле, у обочины дороги, на опушке леса. Весной на утренней заре можно увидеть крупные экземпляры и на них большое количество ночной росы. Студенистые, подрагивающие (их ещё зовут trémelles, светлячками), они чаще всего сине-зелёного цвета и на солнце так быстро высыхают, что порой за несколько часов исчезают полностью. Благодаря внезапному появлению, поглощению воды и набуханию, зеленоватой окраске, мягкой и клейкой консистенции Философы избрали эту водоросль в качестве иероглифического образа для обозначения их материи. Именно скопление таких водорослей — символ минеральной Магнезии мудрецов, — поглощающее небесную росу, мы и видим на амьенском четырёхлистнике. Бегло упомянем многочисленные определения Ностока, указывающие, по мнению Мастеров, лишь на его минеральное начало: Небесный архей(78), Лунная мокрота, Земляное масло, Росяной жир, Растительный витриол, Flos Cœli(79) и т. д. Выбор определения зависел от того, рассматривали его Мастера как вместилище универсального духа или как земное вещество, выделенное в виде пара, а затем коагулированное путём охлаждения в воздушной среде.