Кондотьер Сухоруков (СИ) - Кленин Василий

— Передашь свои требования женам, детям, а я отправлю их в поселения. С охраной.

— Сыновей отпустишь? — с оживлением спросил Голодный Крокодил, и я сразу понял, что тогда и младшие сыновья сбегут, едва выйдут из города.

Тупик. Ладно, придется идти более долгим путем.

— Желтое Лицо, сигналь, чтобы все собирались — начинаем переправу на правый берег.

Я повернулся к Крокодилу:

— Рлиааничилья! Я лишаю тебя и весь твой род права власти над Лабоче и любыми иными селениями в Эхутле. Вы все будете моими пленниками. Весь правый берег Лабоче я забираю под свою власть. Остальную часть города и окрестных земель получит достойный.

Переправа заняла несколько часов. Нужно было перегнать на утлых лодочках не только все богатства казны коки, но и почти двести пленных, которых захватили черные. К обеду мы лишь закончили челночный бег на лодках, а всё еще нужно было отнести на базу. Люди Аскуатлы нашли неплохой плотно застроенный район на небольшой возвышенности, где можно и жить и склад оборудовать. Но до него от берега почти 200 метров.

— Мы не можем столько ждать, — сказал я вслух. — Надо разделяться.

Черному Хвосту и Аскуатле я поручил собрать по сотне воинов, но так, чтобы большая часть в них состояла из иноплеменников: куитлатеков, оцколи, йопи, сапотеков. Командовать сводным отрядом будет Брат Гнева.

— Выступаете прямо сейчас, — отдал я распоряжение командиру и тут же начал тыкать в схему на бумажке, которую уже успел набросать. — Смотри: выше по течению от Лабоче в реку впадают сразу два крупных ручья. Ничего особенного, по ним даже местные лодочки не везде пройдут, но вдоль ручьев есть более-менее проторенные пути. Один ручей — Ргоони — идет с востока, и там основные князья Эхутлы обитают. Накоипни течет почти с севера — вот по нему и пойдешь! Надо забрать наших женщин и мастеров. А я узнал, что этот ручей берет истоки как раз в районе Ханигуа. Гонцов к нашим уже послали. Надеюсь, к ночи те доберутся, и с утра люди Яумоцтлы выступят вниз по ручью. Твоя задача: встретить их и обеспечить безопасную дорогу. Как мне рассказали местные, вдоль ручья стоят, в основном, небольшие селения. Их не трогай, там нет людей для борьбы с нами. Есть только один городок — Тиеко. Он заметно меньше Лабоче, но тамошний хоана правит самостоятельно и не подчиняется Крокодилу.

Я пододвинулся к генералу.

— Брат Гнева, я выбрал именно тебя, потому что ты самый рассудительный из моих военачальников. Постарайся решить дело миром. Вступи в переговоры, расскажи о том, как легко мы покорили Лабоче. Можешь взять с собой пару местных сапотеков — пусть подтвердят. Расскажи тамошнему вождю о выгодах мира с нами. Скажи, что на его власть в городке никто не посягнет. Было бы очень хорошо, если бы Тиеко подчинился нам без боя. Но, если нет — разгроми их до подхода наших мастеров. И береги людей!

Брат Гнева хмурил брови, жевал нижнюю губу. Нечасто ему давали такую самостоятельную задачу. Да еще и не совсем боевую. На карту он даже не смотрел — эту проблему с местными мне, наверное, никогда не решить.

— Сделаю, владыка, — только и ответил он, и направился к двум своим сотням: оценивать готовность бойцов, знакомиться с двадцатниками (особенно, среди лучников).

Не прошло и часа, как отряд выступил вверх по реке.

А у нас хватало своих забот. Первым делом в нескольких домиках обустроили лазарет: в утренней схватке я потерял более 30 человек убитыми и ранеными. Основная часть оставшегося войска переносила добычу и паковала пленников — для них тоже нашлись просторные помещения с крепкими стенами.

Я же вызвал Дшанластоо, пребывавшего в полном восторге от сражения, и собрал всех служивших мне сапотеков. Через Конецинмайлу перевел и заставил их выучить послание для местных жителей, живущих на этом берегу. Вскоре, разбившись на группы, мои вестники стали ходить по улочкам и выкрикивать:

— Слушайте! Владыка Хуакумитла забирает себе весь правый берег Лабоче! Вы все вольны покинуть его владения! Можете забрать с собой все вещи и все припасы. Но покиньте правый берег до наступления ночи. Всё, что Хуакумитла найдет утром — он заберет себе. Ваши дома, поля, вещи и даже вас самих! Слушайте…

Глядя, как по Атояку забегали лодочки, я удовлетворенно кивнул и направился к импровизированным казематам. Надеюсь, завтра все мои люди вернутся с севера. И после этого я тотально зачищу весь правый берег. Рабов захватывать, конечно, не буду — у меня и так слишком много этого добра. Но всех местных вышвырну за реку.

Жестко? Не спорю. Но из отпущенных мне ста дней четыре уже прошли. А я не то, что не начал заводить производство… я из всей долины пока захватил всего одну точку на карте. Правда, самую жирную.

«С другой стороны, — задумался я. — Захватить ее оказалось не так уж и сложно. В городе и окрестных селах живет не меньше пяти тысяч, а он пал, как перезрелый плод. Может, зря я так долго и далеко бежал? Огнем и мечом новую империю можно было и поближе создавать».

Мысли явно вызвало легкое головокружение от успехов. В любом другом месте я, наверное, смог бы навалять местным (йопи, миштекам — неважно). Навалять и закрепиться. Но рано или поздно туда пришла бы орда астеков… И всё. А тут мою задницу прикрывает Косийоэса. Рыбоглазый, конечно, кинул меня. Но, хотя бы, официально я не беспределю, а выполняю его волю.

Я легитимен.

В «казематах» Желтое Лицо уже закончил сортировку пленных. Семью Крокодила поселили отдельно (самого коки заперли вообще в одиночку). В другой «камере» набились плененные аристократы. К ним-то я и пошел. Велел выводить по одному и вести ко мне.

С этими ребятами я был мягок. Поил, кормил и выспрашивал. У сапотеков (по крайней мере, в городах) жизнь устроена не так, как на моей родине. Родов, как объединения по крови, здесь уже не было. Каждая община владела территорией, и попасть в нее теоретически мог любой. Но это простолюдины. Хоана же — это не вожди или старейшины. Нет, это просто отдельные знатные семейные роды. Кто-то из них управлял общинами, кого-то коки назначал на иные должности. Разумеется, у большинства были свои угодья, но были хоана вообще без земли — их называли хоанауини. В принципе, крутизна рода зависела от крутизны предков.

У меня в плену оказались представители двенадцати родов. Не все, что обитали в Лабоче, но большая часть.

— Я не собираюсь посягать на твои привилегии, власть и землю, — говорил я по очереди каждому под чашечку ароматного настоя. — Я даже отпущу тебя на свободу. Но ты должен привести мне старшего сына. Он будет жить в моих владениях в полном благополучии — пока твой род будет верен мне.

Еще я добавлял, что, если избежавшие плена хоана не придут ко мне на поклон, то их семья лишатся всего. Затем следил за реакцией. Некоторые аристократы отказывались принимать новую реальность, кто-то даже отказывался от свободы в обмен на сына-заложника. Но больше половины сразу начинали держать нос по ветру. И вот этим я рассказывал следующее:

— Голодный Крокодил лишен власти навсегда. Как и весь его род. И пока у Лабоче нет правителя-коки. Я им точно не стану — у меня иные планы и иной титул. Но я буду решать, кто станет здесь следующим коки. Тот, кто докажет мне свою верность. Кто проявит таланты управления.

Этих ребят, «склонных к сотрудничеству», я после допроса селил отдельно. Посидят, пообщаются друг с другом — и у меня появится новая администрация из местных. Благо я узнал, что родовой знати над общинами нет, и простолюдины привыкли, что им главного назначают. Это, как раз очень удобно.

Следующая ночь выдалась самой тревожной. Моя «империя»расколота на три части, что там с остальными двумя — я не знаю. Рядом со мной полторы сотни боеспособных воинов, а там, за рекой — несколько тысяч недовольных сапотеков. Правда, почти полностью обезглавленных… Но где-то бродят старшие сыновья Крокодила. Да и некоторых хоана захватить не удалось.

Спал, в общем, плохо. Однако, обошлось. Возможно, сказалась сапотекская привычка не нападать сходу, без переговоров. Либо мы их так напугали, что подавили волю к сопротивлению. Утром пятерки золотых выбрались из нашего лагеря и стали осматривать правобережье. Большинство хижин зияли пустотой. Создавалось ощущение, что здесь пылесосили всю ночь. Может, в этом секрет мирного исхода ночи: жители Лабоче предпочли не воевать, а обобрать ближнего своего?