Загадка архива - Николае Штефэнеску

— Жена сказала мне… — начал он.

И остановился, ожидая, что Эмиль что-нибудь спросит. Но Эмиль молчал. Электрик бросил беглый взгляд на Ану, словно спрашивая, чего нужно этой девушке в кабинете Главного управления милиции.

— Это ведь старая история, не правда ли? — вопросительно посмотрел он на Эмиля.

И снова подождал. Ответа не последовало. Электрик был явно обескуражен: ища, куда сбросить пепел, он хотел встать, но Эмиль сделал ему знак и подал пепельницу. Нягу поставил её себе на колени.

— Спасибо, — сказал он.

Ирина снова укоризненно взглянула на него.

— Что ты так смотришь? — накинулся он на жену, вероятно, чувствуя, что её поведение будет или уже было замечено присутствующими.

— Вот в чём дело, товарищ капитан… Жена сказала мне, что вы приходили к нам не по поводу какого-то там обмена квартиры, а чтобы расспросить про то дело, двадцатилетней давности… Я понимаю, когда нас спрашивают о нашем прошлом… То есть о нашей биографии. Но допрашивать нас в связи с той кокоткой, которая на деньги любовников… этого я не могу понять!

Он сердито погасил сигарету; пепельница опрокинулась.

— Извините! — сказал он, явно расстроенный, и начал сдувать пепел пытаясь выиграть время. Потом закурил снова.

Эмиль молчал. Ему очень хотелось отчитать электрика за нахальный тон, но он сдержался.

Капитан думал об украденном браслете. Но он не заговорит об этом ни с электриком, ни с бывшей камеристкой. Пусть себе поволнуются до завтра! Он чувствовал, что беспокойный взгляд Нягу направлен прямо на него. Но не глядел в ту сторону.

— Вот что я хотел сказать! — заключил Нягу.

Эмиль молчал.

Новый взгляд Ирины.

И обмен взглядами между Аной и Эмилем. Она говорила: «Почему ты их ни о чём не спрашиваешь?» Он отвечал: «Погодим…»

Нягу терзался, не понимая, может ли он встать и уйти. Казалось, он страшно устал… Ирина была готова расплакаться.

— Вы ведёте следствие по этому делу? — спросил Нягу.

— Вы пришли, чтобы что-то сказать, а не для того, чтобы задавать нам вопросы, — сухо ответил Эмиль.

— Так ведь… я уже сказал… Зачем раскапывать эту старую историю? Из-за этой женщины лёгкого поведения я тогда потерял работу! В это дело были замешаны хозяева. Теперь хозяев больше нет…

Эмилю снова захотелось прервать его, но он опять сдержался. Нягу встал. Он ждал вопроса, но Эмиль молчал, и это сбивало его с толку. Поднялась и бывшая камеристка.

Нягу пожал плечами.

— Мы можем уйти? — спросил он.

— Да! — ответил Эмиль.

— Мы познакомились во время следствия, которое велось по поводу смерти артистки… — сказал Нягу.

«Так вот в чём дело! Нягу пришёл, чтобы подтвердить показание Ирины о том, что они познакомились во время следствия». Эмиль вспомнил слова Елены Фаркаш: «Это он украл браслет, любовник камеристки!»

— Хорошо, — повторил Эмиль.

— Всего хорошего! — с полупоклоном сказал Нягу.

Эмиль сухо попрощался.

Нягу всё ещё стоял у двери, в надежде, что Эмиль всё же спросит его о чём-нибудь.

Эмиль поймал взгляд Аны, укорявший его за то, что он не делает этого. Больше ради неё, он спросил:

— Это всё, что вы хотели сообщить нам, господин Нягу?

— Да… всё.

— А я-то думал, что вы пришли сообщить нам что-нибудь более интересное, а не повторять, что вы познакомились во время следствия.

Ирина взглянула на мужа с тревогой.

— Так ведь…

— Я даже думал, что вы, напротив, скажете нам, что познакомились задолго до этого… Ведь мадам Ирина приходила в театр, когда Белла Кони выступала с новой программой… И расскажете, что бывали у неё дома — для того чтобы починить… ну, скажем, выключатель…

Муж и жена молча стояли на пороге. Нягу держался за ручку двери.

— И ещё я думал, что вы скажете нам… — продолжал Эмиль свою атаку, — потому что тогда вы этого не показали… Думал, что вы скажете, что тогда, в вечер преступления вы находились в доме — у мадам Ирины…

Оба по-прежнему стояли в дверях, молча, опустив головы.

— Или объясните нам причину того, что вы не сообщили следствию о вашей встрече с капитаном Серджиу Орнару.

— Нас об этом никто не спрашивал, — поспешил ответить Нягу.

— Нет, я не прошу, чтобы вы мне отвечали. Я только хочу сказать, что вам было что заявить, раз уж вы пришли сюда!

Какое-то время супруги ещё стояли в дверях, в нерешительности. Наконец Нягу медленно, усталым движением открыл дверь. Они вышли, не попрощавшись.

Эмиль замер. Шаги супругов Нягу удалялись по длинному коридору.

— Зачем я набросился на них? — вслух укорил себя Эмиль. — Это не имело никакого смысла!

Тот же вопрос задавала себе и Ана. Но сейчас, видя огорчение Эмиля, она попыталась успокоить его:

— Они оба виноваты!

— Виноваты в чём? — переспросил Эмиль, чтобы проверить свои подозрения.

— Во всяком случае, в краже браслета.

— Раз, — сказал Эмиль, загибая палец левой руки.

— Об убийстве я не знаю… — призналась Ана. — Но в каком-то смысле они замешаны и в этом: ведь не из-за браслета же они пришли сюда…

— Я думаю, что именно из-за браслета… чтобы оправдаться…

— Знаешь что? — сказала Ана, вставая.

— Что? — поинтересовался Эмиль, предположив, что у неё возникла какая-нибудь новая идея в связи с расследуемым делом.

— Сегодня мы сделаем перерыв! Заседание закрывается!

Эмиль вопросительно взглянул на неё.

— У меня есть предложение. Сегодня я встретила своих бывших соучеников. Один из них устраивает чай… Чай! Ты знаешь, что это такое? Предлог для того чтобы встретиться, выпить, потанцевать, пошутить… Если там чего-нибудь нет, так как раз чаю! Они пригласили меня, но я отказалась. А теперь раздумала. Давай пойдём вместе!

— На бал?! — испугался Эмиль.

— Да, да. На бал! Это будет разрядкой, как теперь говорят, и завтра мы будем судить более здраво, — продолжала Ана. — Итак, поскольку в уважающих себя семействах культурная программа составляется женщинами, моё предложение становится приказом!

Было ясно, что за этими шутливыми фразами Аны скрывается что-то для неё очень важное: конечно, она долго думала, прежде чем сделать такое предложение и не раз спросила себя, может ли она пригласить на «чай» Эмиля, человека, не привыкшего к подобного рода развлечениям, которые он обходил не потому чтобы они ему не нравились, а потому что он их боялся.

— И вот так, ни с того ни с сего — на чай! Посередине недели? — спросил Эмиль, чтобы прервать молчание.

— Но у моего приятеля сегодня день рождения.

— Прекрасно. Тогда пошли! — решил Эмиль и повторил фразу Аны: — Заседание закрывается!

Как «чай» может помочь разрешить загадку

В тот вечер у капитана Эмиля Буня было немало хлопот. Во-первых, нужно было постричься. Во-вторых, побриться. В третьих, купить себе галстук. В-четвёртых, заставить мадам Иоану погладить его новый костюм. Ведь он идёт на чай с Аной и не может поставить её в смешное положение!

Сказано — сделано. Полежав час на кушетке с закрытыми глазами, Эмиль приступил к выполнению этих сложных операций.

Первым человеком, которого поразила внезапная страсть Эмиля к элегантности, была Иоана.

— Но ведь этот костюм вы не надевали с Нового года…

Эмиль не ответил. Он отсчитывал деньги на галстук.

— Господи, благослови! — перекрестилась Иоана, включая утюг. — Конец света, не иначе!

— Я иду на свадьбу, — выходя, бросил ей Эмиль.

— Я тебя едва узнала! — сказала ему Ана вместо приветствия.

— Ну уж… — скромно пробормотал Эмиль.

Но и у Аны в тот вечер были такие же «проблемы». Она наконец взяла из кооператива «Искусство моды» костюм, побывала в парикмахерской, сделала маникюр. Ведь она тоже шла на свой первый чай с Эмилем! Девушка казалась взволнованной. Может быть, потому, что это она его пригласила… Эмиль молча любовался ею.

— Ну, пошли? — сказала Ана.

— Нужно что-нибудь купить. Не можем же мы заявиться к людям с пустыми руками…

— Согласна! Но заплатим наполовину!

— Что купим? Пирожных?

— Пирожных? — засмеялась Ана. — Ведь мы не на детский праздник идём! Купим джин. Он и вкусный и дешёвый по сравнению с другими крепкими напитками.

Ана должна понять, что теперь они не могут платить наполовину: ведь они идут не на обед, а на вечеринку, а в таких случаях, с тех пор как свет стоит, покупки всегда делают мужчины.

Чтобы убедить её в этом, Эмиль построил целую теорию. Впрочем, Ана особенно и не протестовала. Она сама думала, что её предложение может обидеть Эмиля. Но он увлёкся и продолжал развивать свою теорию, приводя бесчисленные примеры из древней и новой истории.

Друзьям Аны было от двадцати пяти до сорока лет. Почти все они окончили юридический факультет. Бывшие студенты, двое младших преподавателей. Каждый из них работал по специальности. Один был прокурором в Александрии, второй — адвокатом в Бухаресте, третья — судьёй в Снагове. Эмиль чувствовал себя, как среди своих.