Улыбка Амура - Ирина Леонидовна Касаткина

− Давай, я дам тебе утку, − предложила девочка, плохо представляя себе, что это такое. − Где она?

− Под кроватью.

Нагнувшись, Настя достала белый продолговатый сосуд и растеряно посмотрела на него. Что дальше?

− Сунь под простыню, − предложил мальчик. − Я попробую сам.

Он повозился под простынкой, пытаясь пристроить судно, но у него не получилось.

− Не могу больше терпеть. Больно! − Он едва не заплакал. − Разбуди Вадима!

Глядя на это бледное личико с глубокими тенями под глазами, Настя почувствовала, как ее затапливает бесконечная жалость к беспомощному малышу.

− Не надо. − Она решительно отдернула простыню. − Я тебе помогу.

Настя увидела впалый живот, худенькие ножки и то, что отличало его пол, что она видела раньше только на картинке. Взяв маленький пенис двумя пальцами, она пристроила его к горловине судна. Дениска напрягся, и Настя увидела, как по эмалированной поверхности потекла мутная струйка.

− Это все? − растеряно спросила она. − Так мало? Ты же говорил, что уже не можешь терпеть.

− Больше не получается. Хочу еще, но не могу. Там в коридоре справа туалет, вылей. И сполосни.

Когда Настя вернулась, Вадим сидел на кровати, протирая руками глаза. Увидев в ее руках судно, упрекнул брата:

− Что же ты меня не разбудил?

− Я ей говорил, а она не захотела, − жалобно ответил мальчик и вдруг тоненько заплакал.

− Дениска, не надо, не плачь! − Настя наклонилась к мальчику и поцеловала его. А тот, с усилием приподнявшись, обхватил ее за шею и тесно-тесно прижался.

− Ты придешь еще? − горячо зашептал он. − Скажи, придешь?

− Конечно, приду, завтра же приду! Что тебе принести?

− Не знаю. Принеси, что хочешь. Только приходи, − обещаешь?

И бессильно упал на подушку. Вадим, молча, наблюдал за ними.

− Первый раз вижу, чтоб он незнакомого человека обнял, − сказал он, провожая ее до дверей больницы. − Всегда чужих дичился.

− Что врачи говорят?

− Плохо. Нет, какое-то время они его потянут. Завтра снова кровь перельют. Только все это… − Он безнадежно махнул рукой. − Тает, как свечка. Маму жалко. А когда отец узнает, то вообще… Он же на него молится! Как мы будем без Дениски, не представляю.

Тут лицо его дрогнуло, и он, быстро пожав ей руку, скрылся за больничной дверью.

Настя с немного постояла, с трудом пытаясь сообразить, куда ей теперь. Мир вдруг гнетуще переменился: стал тусклым и безрадостным, даже небо потемнело. А ведь еще утром все было другим. Она дурачилась с Наташкой, сидела на уроках, мечтала о Вадиме и даже не подозревала, что на свете есть такое страдание! Это чужое страдание, связанное с юношей, которого она любила, внезапно заслонило весь мир, сделав ее собственные проблемы микроскопическими. И вдруг она поняла, что никогда больше не будет прежней беззаботной девочкой, − сострадание резко сделало ее старше.

Наконец она сообразила, куда ей надо, и медленно побрела домой.

− Где ты пропадала? − Возмущенный тон матери диссонансом прозвучал в Настином мире, полном скорби и печали. − Наталья давно дома, а ты все где-то бродишь!

− Погоди на нее кричать, видишь, она не в себе, − остановил отец жену. Он близко подошел к дочке и заглянул ей в глаза. − Что случилось, котенок?

− О, папа! − Настя уткнулась в родную грудь и с облегчением заплакала. − Папочка, как мне его жалко!

− Кого? Ну-ка успокойся и расскажи все по порядку.

И Настя рассказала о маленьком мальчике, которому не суждено стать большим.

− И что теперь? Ты решила сделаться сиделкой? А как же лицей? − Возмущенный тон матери так не соответствовал душевному состоянию Насти, что та даже растерялась. Как мама может? У людей такое горе, а она − о лицее!

− Это мои друзья! − твердо сказала она. − И мы будем помогать Вадиму. Будем дежурить поочередно, чтоб он мог поспать и делать уроки.

− У него что, родителей нет?

− Отец в командировке на Кавказе, а мама работает. Она не может быть в больнице круглосуточно, − ее тогда уволят, и им не на что будет жить.

− Это их проблемы! Кстати, как фамилия этого Вадима?

− Туманов. А что?

− Я так и знала! Определенно, евреи! Только они так умеют устраиваться за чужой счет!

− Галина, что ты мелешь! − рассерженно закричал отец. − Ты сама кто, забыла? Националистка какая выискалась!

− Ничего не хочу знать! − Мать гневно топнула ногой. − Тебе надо, чтоб она тоже заболела? А если это вирусная инфекция? Я сама читала: природа волчанки до сих пор не установлена. Пусть сиделку нанимают!

− У них денег нет на сиделку! − сквозь слезы выкрикнула Настя. − Там одни лекарства знаешь, сколько стоят! Я все равно буду ходить, я Дениске обещала! Он же меня будет ждать!

− Ладно, дочка, не плачь, что-нибудь придумаем. Мы с мамой сейчас пойдем, прогуляемся и все обсудим. А ты обедай и садись за уроки. − Отец поднялся и вышел в прихожую, рассерженная Галчонок последовала за ним.

После их ухода Настя немного успокоилась. Она надеялась, что мать вернется уже с другим настроением. Так бывало не раз. Отец никогда не допускал ссор при дочери. В минуту, когда скандал начинал разгораться, родители уходили из дому и выясняли отношения за его стенами, возвращаясь уже умиротворенными.

Вернулись они нескоро. Едва взглянув на мать, Настя сразу поняла, что на этот раз взаимопонимание достигнуто не было.

− Значит так, Настенька, − устало сказал отец. − В чем-то мама права: это не дело ежедневно бегать в больницу и, тем более, делаться сиделкой. Этим должны заниматься взрослые. Тебе надо готовиться к экзаменам. Друзей, конечно, бросать в беде негоже, но всему надо знать меру.

− Папа, я все равно завтра пойду. Я обещала.

− Никуда ты не пойдешь! − снова взорвалась мать. − Иначе я сама поговорю с этим Вадимом и его матерью! Нечего на чужом горбу выезжать!

− Мама, что ты говоришь! − закричала в отчаянии Настя. − Никто ни на ком не выезжает, мы с Наташей сами так решили! Если ты это сделаешь, я тебе никогда − слышишь? − никогда не прощу!

− Все, прекратили! − скомандовал отец. − Завтра сам пойду с тобой и разберусь на месте: что можно сделать и чем помочь. А сейчас успокойся и садись за уроки.

Настя ушла в свою комнату и попыталась взять себя в руки. Угроза матери ошеломила ее. Но, понимая, что слезами горю не поможешь, она начала лихорадочно искать выход. И вскоре