Королева черного золота - Светлана Алешина

– Ах, это, – аппаратчица улыбнулась. – Так Денис всех подначивает, такой уж у него характер.

– Наташа, а вам не показалось, что последнее время ваш начальник цеха был какой-то странный?

– Сергей Викторович? – Аппаратчица смотрела на меня весьма озадаченно и медлила с ответом. – Может быть… – тихо проговорила она наконец.

– Так, а если поконкретнее? – вмешался Валера Гурьев. – Он с кем-нибудь ссорился? Кто-нибудь ему угрожал?

– Угрожал? Нет, ничего подобного я не слышала, – аппаратчица с сомнением покачала головой. – А вот ссориться он, да, действительно, ссорился.

– Так, отлично, – Валера удовлетворенно потирал руки. – С кем же он ссорился? Когда? Из-за чего?

– Не знаю, я не видела. Я в аппаратной постоянно нахожусь, там не до того, чтобы по сторонам глазеть.

– Почему же вы решили, что с кем-то была ссора? – спросила я.

– Потому что я слышала голоса… как они скандалили, – отвечала аппаратчица.

– Где скандалили? В вашем цехе?

– Ну, почти, – отвечал она. – Только не в зале, где стоят реакторы, а далеко, где-то внизу, за стеной.

– А по голосу вы никого не узнали? – спросила я.

– Узнала, Сергея Викторовича, – отвечала Шутова.

– А из-за чего был скандал? О чем они кричали?

Наташа Шутова на некоторое время задумалась.

– Понимаете, кричал один только Венглер, – сказала аппаратчица. – А ругался он, я так поняла, из-за какого-то мусора.

– Из-за мусора?

– Ну да! Я помню, слышала, как он прокричал: «Что это у вас тут за пакеты?».

– И что же это были за пакеты? – проговорил задумчиво Валера Гурьев.

– Не знаю, – покачала головой Наташа. – Я так поняла, мусор. Там, за стеной, где у нас подъездные пути, полно всякого мусора валяется.

– И полиэтиленовые пакеты в том числе? – спросила я.

– Конечно, – ответила Шутова.

– И откуда же они, эти пакеты, берутся?

– Не знаю… Наверное, что-то привозят в них.

Мы все трое переглянулись. Валера Гурьев с досадой кривил губы. Мне вспомнилось, как один мой старый университетский профессор в таких случаях патетически воздевал руки к небу и восклицал по-латыни: «O sancta simplicitas! О святая простота!»

– Скажите, Наташа, – опять заговорила я. – А вы случайно не помните, когда именно была эта ссора из-за пакетов? Очень давно? Не очень?

– Мне кажется, пару недель назад, – сказала аппаратчица. – Мне почему это запомнилось. Дело в том, что Сергей Викторович вошел в цех после этого спора красный как рак, глаза блуждают, рот приоткрыт. Я его таким еще никогда не видела!

Мы с Валерой понимающе переглянулись: сказанного было вполне достаточно.

– А вы не помните, – спросила я, – на вашем крекинг-заводе с полгода назад тоже был несчастный случай, и погиб один из руководителей завода, некто по фамилии Шумков?

– Помню, конечно, – сказала аппаратчица, заметно бледнея на глазах. – Он с рабочим в очистные провалился. Это было так страшно! Представляете, свариться заживо! Наши девочки потом долго отказывались по этим мосткам над очистными ходить, все боялись, а вдруг они снова обрушатся.

– А вы не помните, – продолжала я, – этот Шумков перед гибелью случайно по поводу пакетов не разглагольствовал? Никому ими не грозил?

Ответить на этот вопрос Наташа Шутова не успела, потому что в этот момент дверь в палату открылась, и показавшийся на пороге фельдшер объявил нашему майору, что ему звонят из управления. Майор тут же вышел из палаты, а нас согласно тюремному распорядку вывели в коридор, оставив стоять у мрачной кирпичной стены и ждать возвращения Белоглазова. Палату же с Наташей Шутовой заперли на огромный засов.

Майор вскоре вернулся, глядя на нас так сумрачно и подозрительно, что нам стало сразу ясно: произошло еще что-то интересное.

– Ну, орлы, поехали со мной! – мрачно позвал нас Белоглазов. – Прошу вас вперед, в машину!

И нам ничего не оставалось, как последовать его приглашению. Я только надеялась на то, чтобы наш внезапный отъезд не был связан с чьей-то гибелью или какой-нибудь новой трагедией.

Глава 8

Пока мы катились в воняющем бензином милицейском «уазике», Валера Гурьев не отставал от майора и все пытался узнать, что же все-таки произошло. Но Белоглазов словно воды в рот набрал и на все вопросы Валеры отделывался молчанием. Мне, не первый год знавшей майора, такое его поведение внушало самые серьезные опасения и тревогу, которая еще больше возросла, когда мы вдруг въехали на территорию университетского городка и остановились возле первого корпуса, про который я отлично все знала – он принадлежал химическому факультету, где и работал мой муж Володя.

У входа нас встретил незнакомый милицейский лейтенант, взявшийся тут же сопроводить нас по лабиринтам здания. Еще один милиционер с погонами сержанта следовал за нами сзади. Это выглядело совсем уж нелепо, будто мы арестованы. Встречавшиеся нам во множестве по дороге студенты поглядывали на нас с вялым любопытством. Надо полагать, им еще ничего не было известно о таинственном происшествии на крекинг-заводе.

А вот и кабинет декана факультета. Сам декан, пожилой, очень уважаемый ученый, наш с Володькой хороший знакомый, не раз бывавший у нас в гостях, расхаживал нервными шагами по узкому свободному пространству собственной приемной, на нас с Валерой он посмотрел сумрачно и неприветливо и на мое приветствие едва ответил, после чего тут же отвернулся. Дверь его кабинета была настежь открыта, и наша процессия во главе с майором проследовала туда.

На стульях возле длинного стола декана рядком сидели мой муж Володька и Самосадный, оба с понурым, виноватым видом. Некий незнакомый мне милицейский капитан, пристроившись рядом, писал протокол. А на столе возле них лежал… ну да, хорошо мне знакомый прозрачный полиэтиленовый пакет с засохшими следами нефти на нем.

При виде меня Володька встрепенулся было, робко покосился на невозмутимо продолжавшего строчить капитана, сказал вполголоса:

– Не бойся, Ирина, с нами все в порядке. Я этому придурку, – он сердито ткнул в бок локтем сидящего с ним рядом Самосадного, – говорил: не звони ты в ментуру, не звони, мороки с ними не оберешься. Нет, куда там! Говорит, такие вещи надо немедленно правоохранительным органам сообщать… Вот и сообщили!

– Разговорчики, задержанные! – вальяжно проговорил капитан, продолжая писать протокол.

Володька покорно умолк. Мне вдруг стало все ясно.

– А что в пакете нашли? – спросила я своего супруга. – Марихуану?

– Ее самую, – сказал капитан, на мгновение поднимая голову от писанины. – Вы подождите, сядьте на стул. Сейчас до вас очередь дойдет.

Ну да, сначала они должны были составить все протоколы по форме! Иногда мне казалось, что у ментов совершенно нет ни души, ни сердца, ни живых человеческих эмоций. Неужели им не интересно поскорее допросить меня? Неужели им не интересно знать, откуда у моего супруга взялся этот пакет?

Только дописав протоколы и заставив во всех них моего супруга и Самосадного расписаться, капитан обратился ко мне. Майор Белоглазов стоял рядом и спокойно наблюдал за происходящим.

– Итак, – начал капитан, – для начала познакомимся. Я капитан Фильченков, работник отдела областного УВД по борьбе с незаконным оборотом наркотиков. А вы, как я понимаю, Ирина Лебедева, тележурналистка?

Я подтвердила, что именно так оно и есть.

– Вы узнаете этот пакет? – Капитан кивнул на лежащий рядом с ним кусок грязного прозрачного полиэтилена.

– Разумеется, – спокойно ответила я.

Фильченков, видимо, ожидавший, что я стану отпираться, посмотрел на меня откровенно изумленно.

– Ну, хорошо, что вы так откровенны с нами, – сказал он. – Это во многом облегчит наше с вами общение. – Я молча кивнула. – Итак, в этом пакете были найдены частицы марихуаны, сушеной конопли, – продолжал капитан. – Ваш муж утверждает, что получил этот пакет от вас. Это правда?

– Да, это так, – твердо сказала я. Капитан опять удивился.

– Так, хорошо, – сказал он, снова выбитый из колеи. – Объясните, откуда вы взяли этот пакет.

– Вчера поздно вечером я нашла его на территории нашего крекинг-завода, – ясно отчеканила я.

Капитан тихо присвистнул.

– Если не секрет, – проговорил он осторожно, – что вы делали вчера поздно вечером на крекинг-заводе?

– Искала этот пакет, – невозмутимо отвечала я.

– И нашли?

– Как видите!

– Что, только один этот пакет?

– Нет, там их была целая куча, но я взяла только один этот.

– Почему же только один?

– Так было надо!

– Петя, хватит трепаться! – вдруг нетерпеливо воскликнул молчавший до сих пор майор Белоглазов, вставая и подходя к капитану вплотную. – Ты что, хочешь дело проворонить?

– Почему это – проворонить? – опешил тот.

– Ирина Анатольевна, вы говорите, там было много таких пакетов? – не слушая коллегу, повернулся ко мне майор Белоглазов.