Королева черного золота - Светлана Алешина

– Имена? Нет, не помню… – Сын Венглера с сомнением покачал головой.

– Кто именно из руководства завода мог иметь касательство к гибели тех двоих? – не унималась я. – Неужели он ни разу никого не назвал?

– Нет, насколько я помню, – отвечал Юра грустно.

– Но, может быть, он говорил, чем именно занимается ваша заводская мафия? – продолжала я. – Что продает, минуя налоги, авиационный керосин? Или придумали что-то покруче?

– Это все точно знал Шумков, – очень определенно сказал Юрий. – Я отлично помню, как незадолго до своей гибели он кричал, что выведет всех на чистую воду!

– Кому именно он это кричал?

– Ну, там целая толпа из руководства стояла, – пояснил сын Венглера. – Директор, главный инженер, Щеглов, помню, тоже стоял…

– Щеглов? – переспросила я, чувствуя, как снова закрадывается в душу тревога. – Он знал об угрозах Шумкова?

– Знал, конечно, – Юра Венглер кивнул. – Щеглов, кстати сказать, первым трупы нашел, когда они в отстойнике плавали. Он же и милицию вызвал. Еле отделался потом от этих ментов. Следователь сгоряча хотел его в умышленном убийстве обвинить, стал на него собирать улики.

– Серьезно? – Я почувствовала, как у меня от волнения сильно забилось сердце. – И чем же все это кончилось?

– Да ничем, – ответил Юрий. – У Щеглова обнаружилось алиби на тот момент, когда те двое провалились в кипяток.

– Алиби? Какое?

– Одна девчонка подтвердила, что он всю ночь был с ней, – невесело сказал Юра. – Щеглов ведь еще тот бабник. Эту девчонку потом поспешили уволить за безнравственное поведение, а Щеглов страшно злился из-за всей этой истории, милицию ругал. Говорил: «Чтобы еще раз этим ментам что-нибудь стал рассказывать! Да пусть хоть весь завод перережут, я ничего не видел, не знаю!»

Я задумалась. Опять имя Щеглова всплыло в этой истории, да еще в таком жутком контексте! Что я теперь должна про все это думать?

– Слушай, Юра, а отец-то твой по этому поводу что говорил? Кто, по его мнению, был виноват в гибели Шумкова?

– Нет, он ничего не говорил, – отозвался сын. – Но я совершенно точно знаю, что он собирал на кого-то компромат!

– Компромат? – ахнула я.

– Именно, – подтвердил Юра. – У отца есть тайник в гараже.

– Да? И что там?

– Не знаю, я туда не заглядывал. – Юноша смущенно улыбнулся. – Я как-то отца застал за тем, что он в него что-то прятал. Отец сначала испугался, что я про его секрет узнал, а потом меня очень просил никому про тайник ничего не болтать. Говорил, если с ним что-то на заводе случится, в несчастный случай не верить, не бывает на крекинг-заводе просто так несчастных случаев. И с содержимым этого тайника ни в коем случае к ментам не ходить. Потому что менты все в городе купленные, самому под суд угодить можно, а всю эту мафию ничем не возьмешь!..

Он на мгновение умолк, я тоже молчала. «Мафию ничем не возьмешь», – повторила я про себя. Однако Венглер надеялся ее чем-то все-таки взять, иначе зачем бы ему устраивать тайник? Опасная это игра!

В этот момент траурная музыка в зале внезапно умолкла, стало неожиданно тихо и как-то жутко. Оглянувшись, к немалому своему удивлению, мы обнаружили, что почти одни в пустом траурном зале, только несколько человек занимались уборкой помещения, кто-то подметал пол, кто-то, забравшись на лестницу-стремянку, снимал со стены портрет Венглера в траурной рамке. Зал из траурного в спешном порядке переделывался в обычный. Внезапно я вздрогнула и похолодела: в одном из многочисленных выходящих в зал дверных проемов стоял человек и пристально смотрел на меня. Я поняла, что это та самая мясистая физиономия, обладатель которой следил за мной все сегодняшнее утро. Мне стало еще страшнее от мысли, что этот тип мог слышать наш с Юрой Венглером разговор. Однако в следующий момент я успокоилась: траурная музыка играла слишком громко, а этот тип находился все время слишком далеко.

– Слушай, Юра, милый мальчик! – проговорила я настойчиво, заглядывая ему в глаза. – Ты кому-нибудь про все это говорил? Про тайник и все прочее?

– Нет, нет! – он решительно замотал головой. – Только вам… Потому что вы тележурналистка, и я слышал, что вы несколько сложных уголовных дел распутали… Я и подумал, что вы в этом деле сможете мне помочь…

– Но имей в виду, – продолжала я, – про это никто ничего не должен знать, иначе… Ты понял?

– Юра, Юрка, черт! – вдруг раздался громкий мужской голос совсем близко от нас. Он обрушился так неожиданно, что мы оба невольно вздрогнули. – Юрка! Оглох ты, что ли? Я тебя зову, зову…

К нам быстро подошел какой-то незнакомый мне мужчина, похоже, близкий родственник или друг Венглера, судя по тому, как фамильярно он обращался с его сыном.

– Ну, ты что стоишь-то? – проговорил с упреком мужчина, глядя в упор на Юру и словно не замечая меня. – Мы уж по автобусам расселись, готовы ехать, только тебя одного ждем. Не время теперь для флирта с девушками!

Юра, не ожидавший упрека по поводу флирта, скривил недовольную гримасу. Мужчина меж тем взял его под руку и повел прочь из траурного зала. Юноша, обернувшись, кивнул мне на прощание, приглашая следовать за собой.

Мы вышли на улицу. Вереница автобусов и дорогих частных автомашин – траурный кортеж действительно уже давно был готов тронуться в путь, но мы так увлеклись нашей беседой, что совершенно позабыли про него. Я направилась было к одному из автобусов, где вроде бы виднелись свободные места, но тут сзади меня окликнули по имени. Обернувшись, я обнаружила, что это был Валера Гурьев.

– Извини, Ирина! – сказал он, подбегая. – Раньше не мог приехать… Пойдем со мной! – И он решительно потянул меня куда-то в сторону от автобусов.

– Подожди, подожди, ты куда меня тащишь? – изумилась я решительности Валеры. – Я собираюсь ехать на кладбище.

– Черт с ним, с кладбищем! – воскликнул Гурьев, неумолимо таща меня за собой. – Я наконец-то договорился со следователем, он разрешил нам свидание с Шутовой в больнице при городском следственном изоляторе. Давай, Ирина, побежали скорее! Времени в обрез, надо уже ехать. Надеюсь, мы не застрянем в пробке. Это было бы совсем некстати!

Я пристально посмотрела на честное и без малейших проявлений обычного ехидства лицо Валеры Гурьева. И вдруг поняла, что мне никогда не узнать правды, действительно ли он именно на это время сумел договориться со следователем прокуратуры и как раз так удачно успел застать здесь меня перед самым отъездом автобусов на кладбище, или он попросту ждал, пока я закончу говорить с сыном Венглера, после чего выскочил из-за угла, для того чтобы увезти меня с этого печального мероприятия, которые наш криминальный репортер терпеть не мог.

Впрочем, я сочла за лучшее не выпытывать у Валеры никаких подробностей всего этого, тем более что в каком-то смысле он был прав: едва ли на кладбище я узнала бы что-то для себя новое, а побеседовать с аппаратчицей Наташей Шутовой было необходимо, другая же возможность вряд ли когда-нибудь представится. Поэтому я покорно пошла рядом с Валерой, в глубине души надеясь, что за углом стоит серая «Волга» Кости Шилова, на которой мы и поедем в следственный изолятор. Но нет, Валерий повел меня на остановку автобуса. Поняв это, я вздохнула: уж такая, видно, моя доля, ездить исключительно на общественном транспорте, несмотря на самую широкую известность областного масштаба.

Глава 7

Помещение, где содержалась Наташа Шутова, оказалось очень похожим на обычную больницу, только коридоры выглядели мрачнее, а постоянно на каждом повороте встречающиеся решетчатые двери, которые наш провожатый открывал ключом с противным стальным грохотом, действовали угнетающе.

На ходу я спросила фельдшера в белом халате, что вел нас по лабиринту коридоров больницы, как чувствует себя аппаратчица. Тот, безразлично пожав плечами, заявил, что она почти здорова и ее скоро переведут в обычную камеру. Я не знала, радоваться мне по поводу услышанного или печалиться.

Камера или палата, где содержалась Шутова, отличалась от обычной больничной комнаты тем, что закрывалась на тяжелую стальную дверь, запирающуюся снаружи, на единственном окне были решетки с толстыми прутьями. В палате стояло две кровати, одна из которых была свободна. Когда мы с Валерой вошли, Наташа лежала на постели, накрывшись до подбородка больничной простыней. Увидев нас, женщина радостно улыбнулась, лицо ее заметно просветлело. Мне показалось, что она выглядит и в самом деле неплохо, лицо, правда, было немного бледным, но глаза ясными и спокойными, несмотря на ощутимую депрессию и подавленность, которые так свойственны всем заключенным, с которыми мне доводилось общаться.

В палате Наташи Шутовой нас ждал сюрприз в лице майора Белоглазова. Никак не ожидала я, что дело Наташи Шутовой тоже ведет он.

– Однако, как широк спектр вашей работы, – заметила я, отвечая на его приветствие. – Как я погляжу, вы расследуете и убийства, и разбойные нападения, и даже аварии на производстве. Когда это вы только успеваете?