Старосветские убийцы - Валерий Введенский

— Ему в обед сто лет, а задумал жениться на местной девке какой-то. Я и напомнил, что мое согласие требуется. А я не позволю! У нас в имении девок пруд пруди, кой черт чужих выкупать?

— Все равно непонятно, зачем Даниле поляка убивать. Вас бы и пристрелил, — не без иронии опроверг рассуждения юноши Федор Максимович.

— Понять логику холопа, впрочем, как и логику собак, лошадей и кур, мне, увы, не дано. Видимо, ему деньги на свадьбу нужны были, застрелил вашего поляка и ограбил. А на меня свалил, чтоб я женитьбе не препятствовал.

Представить Данилу убийцей Угаров не мог. Временами строгий, но бесконечно любящий, дядька нянчил мальчишек всю их жизнь. Зачем Сашка на него напраслину возводит? И сам не выкрутится, и человека погубит. Надо настоящего преступника искать. Переговорю-ка я с Тоннером! Человек он умный. Может, уже догадался, кто истинный убийца?

Этнографу провинившийся юноша был несимпатичен: застрелил приятного человека, а теперь выкручивается. Жаль, охота сорвалась. Роос любил оружие и стрельбу. От нечего делать американец открыл футляр из-под пистолетов. Ах, как все изящно! И все предусмотрено! Здесь и пулелейка, и щеточки. Роос потихоньку доставал предметы, внимательно разглядывая каждый.

Вернулся генерал. Даниле велели стать рядом с хозяином.

— Как кличут? — спросил урядник.

— Данилою, сын Семена.

— Годов сколько?

— Много, при матушке Екатерине рожден.

— Вот хозяин твой утверждает, что ты его оклеветал!

— Оклеветал? — переспросил Данила

— Говорит, это ты стащил пистолет, застрелил Шулявского, обчистил его карманы, забрал деньги и ключ. А нам сказал, что в барских вещах нашел.

Рыжая Катерина (допрашивали Данилу, конечно, по-русски) бросилась к любимому.

— Как же так! — Данила задохнулся от услышанного. Прижав левой рукой Катю, правой осенил себя крестным знамением. — Святой истинный крест, пистолет в комоде, а ключ в сюртуке нашел.

Тучин топнул ногой. «Вот осел! Не понимает что ли: барин в переделку попал! Петля грозит! 'Нашел, нашел!' Лучше бы за вещами смотрел, чтоб не подкидывали ничего. Если выпутаюсь, запорю гада до смерти. Почему бы ему в убийстве не признаться? Старик, скоро помирать! Так не все ли равно, где — на лавке или на виселице?»

— Уходя утром, вы свою комнату закрывали? — спросил Тоннер у Тучина.

— Нет, — ответил Саша, — вдруг бы Денис вернулся?

Илью Андреевича допрос интриговал все больше и больше. В невиновности Тучина он уже не сомневался. Если бы юноша был убийцей, выкинул бы пистолет и ключ от греха подальше или кому-нибудь подбросил. Настоящий преступник так и поступил, подставив под удар Тучина.

Но оглашать свои мысли Тоннер не спешил. Убийца здесь. Пусть пока порадуется, что его план сработал. Вот только где княгиня? Неужели уехала одна? Почему не в своей карете?

— Расскажи, — Илья Андреевич обратился к Даниле, — где ты находился ночью и утром.

— Пока Катя князю еду подавала, я барина раздевал. Потом мы с ней вместе доктора, не вас, а местного, он совсем пьяный сидел, в комнату отволокли…

— Спасибо, — от души поблагодарил Глазьев. Вопрос о том, как он очутился в кровати, мучил его целый день.

— Опосля, — продолжал Данила, — в черную кухню пошли. Дворня там пировала в честь свадьбы. Мы посидели, затем Катя моя спать пошла в светлицу, к девушкам.

— А сам где спал? — продолжил допрос Терлецкий.

— На сеновале, с мужиками. Один всю ночь песни орал.

— Пьяный?

— Веселый. Поет хорошо, только спать мешал. А поутру к Денису Кондратьевичу позвали — одел его, умыл. Тут и Катя проснулась, прислуживать за столом ей помогал. Князя убитого нашли, так я с вами был, помните?

— Помним, — ответил Терлецкий. Похоже, дядька ни при чем. — Барина твоего под стражу берем.

— Я не убивал! — закричал Тучин.

— Все так говорят, — протянул Киросиров. — В тюрьме ты у меня быстро сознаешься!

— Если желаете, слугу можем при вас оставить. Тоже под арестом, — предложил Терлецкий.

— Видеть его не желаю, — неожиданно заявил Тучин.

— Надо запереть негодяя! Ваше высокопревосходительство, одолжите денщика, чтоб пока поохранял? — обратился Киросиров к Веригину. — На пару часиков, я исправников уже вызвал.

— Да я уезжать собрался! Мост починен, что попусту время терять, — ответил генерал. Веригин хотел поскорее покинуть этот дом. Видеть, как Элизабет арестовывают, а потом допрашивают, было бы мучительно.

— Ваше высокопревосходительство! До окончательного расследования всех обстоятельств смерти князя Северского, девицы Анастасии Петушковой и польского дворянина Шулявского я просил бы вас, как и всех остальных, остаться здесь, — Терлецкий произнес свою речь официальным тоном, чтобы подчеркнуть: это — не прихоть, так велят интересы следствия.

— Меня, что ли, подозреваете, Федор Максимович? — удивился генерал.

— Нет, но вы свидетель. Такой же, как все остальные. Побудьте пока в поместье, очень прошу.

— Ну раз для дела надо, как отказать!

Роос уже вытащил из футляра все, что там лежало. В пустом деревянном ящике что-то заблестело. Рухнов пододвинул футляр к себе и внимательно осмотрел внутренность.

— Гришка, свечу подай, — попросил Михаил Ильич. — Господа, тут табличка прикручена, а на ней надпись. «Маркизу д'Ариньи в дар от любящей супруги в день сорокалетия».

— Д'Ариньи, д'Ариньи… — повторил Терлецкий. — Где-то я про него слышал.

— Не помните? — удивился Роос. — Я вчера рассказывал.

— Вы столько рассказываете, удивляюсь, как сами-то помните, — ехидно заметил переводчик.

— У супруги Д'Ариньи на балу в Париже серьги украли вместе с пистолетами.

— Пистолеты лежали в футляре? — уточнил Киросиров.

— Да, — подтвердил Роос.

— Похоже, футляр мы нашли, — задумчиво произнес Терлецкий.

Михаил Ильич снова тщательно осмотрел пустой ящик.

— А сережек нет.

— Получается, маркизу обокрал Шулявский, — понял Федор Максимович.

— Заметьте, сережки раньше Северским принадлежали. — У Тоннера начался бурный мыслительный процесс. — А Шулявский мост поджег, чтобы на свадьбу попасть…

— Жаль, не допросишь, — расстроился Терлецкий.

— Кшиштофа надо допросить, — подсказал Тоннер. — Что-нибудь да знает.

Глава пятнадцатая

— Пан, двор, телега, мухи. — Кшиштоф не давал Терлецкому и рта раскрыть. Вошел и повторял с возмущением четыре слова.

— Гришка, найди Петушкова, — понял наконец Киросиров. Ох, и нерадив управляющий Северских! — Я же велел Шулявского в ледник убрать! Что за безобразие: я битый час ждал телегу, теперь труп посреди двора валяется.

— Уберут твоего пана, не волнуйся, — успокоил поляка Терлецкий.

— Добже, добже, — сказал Кшиштоф.

— Вот что скажи, любезный, пан твой, чем он промышлял?

Слуга непонимающе уставился на Федора Максимовича. Генерал, ранее освоивший премудрость общения с Кшиштофом, поспешил помочь:

— Шулявский богатый?

— Не! Бедный, бардзо бедный! Матка хвора, брат хворы, бардзо хворы, не ходить. Пан кормить.

— Пан старых женщин любить? — вспомнив разговор Шулявского с княгиней, предположил Тоннер.

— Бардзо кохать. Графини, маркизы. Много старух кохать. Они подарунки делать, деньги давать.

— Пан воровать?

Кшиштоф замялся.

— Редко. Когда старухи денег не давать.

— Карты пан честно играть? — спросил Тучин, который так и стоял под штыком денщика в столовой.

— Не честно.

— Я же говорил! — воскликнул Тучин.

— А не надо крупные ставки делать, — поучающе посоветовал Терлецкий.

— Пан тасовать мочь, — перечислял грехи покойного хозяина Кшиштоф, — любая карта, когда надо. И колоды делать!

— Как это? — не понял Роос.

— Шулера еле заметные пометки на картах делают. Не на картинке, на рубашке. Крапленой колода становится, — пояснил Федор Максимович.

— Хороший попутчик нам попался! — воскликнул генерал. — Будет что вспомнить!

— Такого и убить не грех, — ввернул Тучин.

— Признаться надумали? — быстро спросил урядник.

— Нет, — ответил Тучин, — это я так, к слову.

— Советую признаться, — не унимался Киросиров.

— Советую найти убийцу. Троих уж нет, а вы невинных задерживаете! — парировал Тучин.

— Серьги пан крал? — спросил Терлецкий.

— Серьги? — Кшиштоф не знал такое французское слово.

Терлецкий стал дергать уши, пытаясь объяснить, но слуга не понимал.

— В трофейной висит портрет. Показать можно, — напомнил Тучин.

Терлецкий неожиданно для себя благодарно на него посмотрел.

— А ну-ка пойдем. — Федор Максимович взял за руку Кшиштофа и повел за собой.