Отель «Белый носорог» - Бартл Булл

Неподалеку, в поле зрения фон Деккена, двое мужчин были заняты изготовлением новых ремней из антилопьей кожи. Как с яблока, не отрывая ножа, срезают тончайшую кожуру, так и громадная шкура выходила из станка одной длинной полосой, закручиваясь спиралью. Начав с шеи, мужчины вырезали ремень сужающимися концентрическими кругами, пока не дошли до середины. Потом длинную — порядка шестидесяти футов — ленту туго натягивали на две жерди и зачищали кругляшом из дерева яблони. Через несколько дней кожа станет эластичной и без единой шерстинки.

Гуго фон Деккен взглянул на свои карманные часы, без слов давая Энтону понять, что он опоздал. Рядом с хозяином сидел тощий африканец с пучками жестких седых волос над ушами. Лицо избороздили глубокие морщины — как будто он постоянно щурился от яркого солнца. Единственной рукой он смазывал неподвижную часть вала. Сам сморщенный, точно старый слон, фон Деккен посмотрел на гостя слегка слезящимися серо-голубыми глазами. Словно оценивал.

— Вижу, ты уже отметился в буше. Да? Не пора ли надеть нормальную одежду?

— Как вы догадались, сэр?

— У тебя на ботинках свежая красная пыль. И дурацкие английские штаны порваны. Если англичане и научили меня чему-нибудь полезному — всему остальному я сам их научил, — так это носить в Африке шорты. Когда ты в шортах, колючки не мешают ходьбе, да и шума меньше. Кожа — ерунда. Закалится. Я подошлю к тебе девчонку — сшить шорты. С тех пор как умерла Гретхен, я всегда держу девчонку для шитья и всякой такой работы. Африканца зовут Банда, он мой денщик. Старше и мудрее меня.

Энтон с улыбкой протянул руку. Банда сжал ее жесткими пальцами. Юноша повернулся посмотреть, как разгружают первую телегу сизаля. Наблюдал за сменяющими друг друга телегами, фон Деккен одобрительно кивал, когда Энтон сам брался за деревянные вилы, чтобы подгрести остатки и заправить в декортикатор.

— За каждым растением, сынок, необходимо ухаживать пуще чем за ребенком. После двух лет в теплице оно тебе все еще по колено. Еще через два года его можно срезать. Но настоящей спелости сизаль достигает только к семи годам. Как раз в этом возрасте мальчику дают подержать его первое ружье.

На веранде ударили в гонг. По мере приближения к дому в воздухе все явственнее пахло вкусной едой. Рот наполнился слюной. Сев за стол, Эрнст положил себе закуску и налил кофе и пива. Из-за горы холодной жареной свинины, колбасы, печеных яблок, яиц, толстых ломтей свежего хлеба и жареной картошки с луком было невозможно разглядеть тарелку. В центре массивного деревянного стола стояла корзина зеленых яблок. Точь-в-точь такого цвета, как глаза Гвенн.

Фон Деккен согнул одеревеневшее тело и понюхал картошку.

«Следи за чертовым поваром, Эрнст, чтобы жарил картофель в точности по рецепту твоей матери. Каждый день нужно тратить время на их воспитание! Иначе все полетит к чертям, и наша жизнь не будет стоить ломаного гроша. Сначала тебе чересчур мелко порежут картошку — как сейчас, потом работа остановится — и конец ферме "Гепард"!»

После еды оба немца съели по зеленому яблоку с кофе.

— Освежает дыхание, — объяснил фон Деккен, — и очищает зубы.

Энтон тоже взял яблоко. Вспомнились слова старой колдуньи: яблоко возбуждает женщину, а груша — мужчину.

Потом он помогал открывать ящики с швейными машинами. Гуго фон Деккен наблюдал издали, хмурясь и сложив руки на груди. Эрнст с Энтоном вытащили гвозди и опустили деревянные борта. Всякий раз, когда какой-нибудь африканец останавливался посмотреть, фон Деккен прогонял его обратно в поле.

— Осторожно, не погни! — предостерег фон Деккен, глядя, как Эрнст плоскогубцами выдергивает расшатанный гвоздь. — Доски и гвозди — ценнее, чем эта так называемая техника.

Наконец одна машина освободилась от оков и свободно стояла на дне ящика — черная полированная глыба, прочная, смазанная машинным маслом, точь-в-точь как в тот день, когда ее сгрузили с корабля. По солидному металлическому основанию бежала надпись: «КОХ И АДЛЕР, БИЛФЕЛД». Фон Деккен подошел и пальцем снял немного масла. Растер пальцами и понюхал.

— Превосходная смазка — столько лет, а машина в отличном состоянии! Как это мы проиграли войну?

После обеда, сидя на ступеньках веранды и наслаждаясь кофе и напитками, трое европейцев любовались Килиманджаро.

— Самая высокая гора в Германии, — гордо произнес фон Деккен.

Устало потягивая пиво, Энтон прислушивался к рассуждениям своих хозяев о том, как, по их мнению, британское правительство распорядится оккупированной территорией.

— Может, теперь, после смерти королевы, они вернут Кили Кении, — предположил отец. — Виктория всего лишь подарила ее своему внуку, кайзеру Вильгельму, чтобы у него тоже была своя гора. До меня дошли слухи, будто англичане будут конфисковывать немецкие фермы. Они называют наши земли «собственностью врага».

— Почему бы и нет? Они и так отовсюду свезли в Кению все, что могли. А теперь здесь нашли золото — стало быть, мы на очереди.

Эрнст опрокинул в глотку стакан яблочного шнапса и покосился на Энтона.

— Золото? — встрепенулся тот.

— Сначала англичане контрабандой вывозили луковицы и побеги сизаля. Потом — кофейные деревья. В Китае вы стибрили чайные кусты. Теперь все это благополучно произрастает в Кении, на земле, украденной вами у чернокожих.

Энтон поднялся.

— Я слышал, весь «немецкий» сизаль был вывезен из Флориды тридцать лет назад.

— Ну-ну, мальчики, — вмешался Гуго фон Деккен. — Не стоит снова начинать военные действия. Мы и сами стянули клочок земли. Ради Бога, Эрнст! А ты, парень, иди со мной.

В доме фон Деккен отпер ящик с оружием и вынул из отдельной ячейки с зеленой фетровой подкладкой «манлихер-шенауэр». Старик любовно протер винтовку промасленной тряпкой.

— Моя первая винтовка. Двустволка пятьдесят шестого калибра. Легкая и бьет без промаха. Гретхен всегда предпочитала ее.

Он вернул «манлихер» на место и достал семимиллиметровый маузер и двуствольный «гебрюдер-меркель-450». Набил карманы линялой спортивной куртки патронами. Выйдя из дома, вручил маузер Энтону, оставив себе более тяжелое оружие. Они двинулись вдоль рядов сизаля. Энтон обратил внимание: в буше старик ступал легче, пружиня шаг. Словно прочитав его мысли, фон Деккен похвастался:

— Знаешь ли, временами я забываю о своем возрасте.

Он зарядил свой тяжелый «меркель» и передал Энтону один патрон для маузера.

— На охоте, если ты не способен поразить цель с первого выстрела, не стоит даже пытаться. Знаешь, как с этим обращаться?