Категории
Самые читаемые
Лучшие книги » Проза » Проза » Падди Кларк в школе и дома - Родди Дойл

Падди Кларк в школе и дома - Родди Дойл

Читать онлайн Падди Кларк в школе и дома - Родди Дойл

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 28 29 30 31 32 33 34 35 36 ... 51
Перейти на страницу:

Маманя напевает.

Идиотизм с её стороны — не вымыть посуду вечером, пока объедки ещё не засохли, легко отчищаются: сполосни водой, и порядок. Да, придётся теперь ей поскрести! Семь потов сойдёт. С кровью, потом и слезами. Работы будет по горло и выше. Вперёд наука. Надо было мыть вечером, как все нормальные люди.

Утро — начало нового дня, а встречать новый день нужно в чистоте и опрятности. Раньше я вставал на стул, чтобы поплескаться в раковине. Помню, как смешно толкал перед собой этот стул, а он упирался и не пускал меня к кранам. Теперь стул уже не требовался, да и особенно тянуться не приходилось. Если раковина переполнится, и наклоняешься слишком низко, свитер будет мокрый. С этими свитерами никогда не знаешь, когда мокнешь. Заметно становится только в последний момент. Теперь я не плескаюсь в раковине. Глупо. Соседи с улицы увидят, ведь шторы днём не задёргиваются. По вторникам, четвергам и субботам мою посуду сам. Я продемонстрировал мамане, как здорово достаю до кранов, и свершилось: она разрешила мне мыть посуду три дня в неделю. Иногда маманя мыла за меня, потому что я просил или даже без просьбы. Я мыл, Синдбад вытирал, но толку от него было чуть: свет не видывал такого тормоза. Целую вечность пытается удержать в одной руке тарелку, а в другой руке — полотенце. Как будто не верит собственным рукам, если обматывает их полотенцем. Больше всего ему нравилось вытирать чашки, потому что у нас чашки — при всём желании не разобьёшь. Обмотает кулак полотенцем, наденет чашку на полотенце кверху дном и поворачивает за ручку. Я хотел проверить, вылил ли он мыльную воду. Мыльную воду ни в коем случае нельзя пить; это настоящая отрава.

А он не даёт проверить, поганец.

— Покажи.

— Нет.

— Покажи, говорю.

— Нет.

— Сейчас получишь.

— Я сам вытру, это моё дело…

— Я за главного.

— Кто так сказал?

— Маманя.

— А я не хочу.

— Так мамане и передам. Я старший.

Синдбад сейчас же протянул мне чашку.

— Нормально. Годится, — кивнул я.

Скажешь ему «Я старший», он живо встаёт по стойке «смирно». Он аккуратно поставил чашку на стол, окинул взглядом — ровно ли стоит, отдёрнул руку и отпрыгнул, мол, разобьётся — я не виноват. Если мне что-то разрешали, а мелкому нет, мамане с папаней приходилось ему напоминать, что я старше, и он переставал капризничать. Он и на Рождество получал меньше подарков, и денег карманных меньше — куда ему, сопляку, деньги.

— Рад, что я не ты, — съязвил я.

— Рад, что я не ты, — съязвил он в ответ.

Я ему не поверил.

Синдбад без разговоров протянул мне чашку.

— Фу, мыльная вода, — скривился я.

— Где?

— В гнезде.

И я выплеснул мыло мелкому в глаза. Заслышав дикий рёв, вбежала маманя.

— Я не хотел в глаза, — оправдывался я, — Кто ж знал, что он их не закроет?

Маманя уняла Синдбада; В чём — в чём, а в этом она была гением. Только что Синдбад верещал как резаный, а глядишь, уже хохочет.

Сегодня утро четверга. В среду была не наша очередь мыть посуду, маманина. Я спросил её прямо в лоб.

— Ты почему посуду не вымыла?

И я ещё не договорил, как что-то случилось; сам голос мой переменился. Начинал я фразу одним голосом, а закончил другим. Причина упала на меня, как кирпич с крыши. Почему не вымыла посуду? Есть на то причина. Помню, я катался в лифте вверх-вниз. Так вот, понять причину — это как на лифте вниз. Я даже не договорил: какой смысл договаривать вопрос, если знаешь ответ, если с каждой секундой он раскрывается всё яснее и шире? Причина.

— Да времени не хватило, — ответила маманя.

Какая! И не врёт, и правды не говорит.

— Ты уж извини, — и улыбнулась. Не настоящей улыбкой, не полной.

Опять у них драка.

— Работы тебе будет по горло и выше, — сказал я.

Тихая.

Маманя рассмеялась.

Визг — шёпотом; рёв — шёпотом.

Маманя рассмеялась мне в лицо.

Она всегда первая плакала, а он хлестал её словами, взглядом.

— Да, да, я знаю, — ответила маманя.

Первый раз вышло иначе. Она плакала, и папаня отстал от неё. Потом всё долго было в порядке.

— С кровью, потом и слезами.

Маманя опять расхохоталась:

— Да ты, Патрик, у меня остряк.

Как здорово было раньше. Незачем ни красться, ни притворяться, что ничего не слышим. Синдбад вообще не умеет притворяться. Ушам не верит, только глазам. Как будто это в телевизоре. Надо было его увести.

— Что там?

— Дерутся.

— Неправда.

— Правда.

— Почему?

— Нипочему, дерутся и дерутся.

Когда же драка прекращалась, Синдбад вечно уверял, что ничего и не случилось. Забывал, наверное.

— Кровью, потом и слезами! — провозгласил я. Маманя снова посмеялась, но уже не так весело.

Первая битва закончилась победой папани. Маманя плакала, значит, он её довёл, победил. Заживём по-прежнему, лучше прежнего. Всё, война закончена, побеждённых не бьют. Я составил тарелки стопкой, ножи и вилки положил на них сверху, остриями в одну сторону. Теперь драки не заканчивались. Бывали перемирия, и достаточно долгие, но я им не доверял. Всего лишь временные затишья. Я медленно переворачивал и опрокидывал тарелки и блюдца, подталкивал их к краю, пока не вытолкнул наклонную часть нижней тарелки, а значит, и тех, что на ней лежали, за край стола. Интересно, сдюжит ли мой мозг, удержатся ли мои руки от того, чтобы столкнуть всю стопку на пол?

— Их надо в дефективный класс.

Я был согласен с Кевином. Мы ненавидели этих тупиц. Наступил сентябрь, началась учёба, и в наш класс приняли двух мальчиков из домов Корпорации. Звали их Чарлз Ливи и Шон Уэлан. Хенно вписывал их имена в классный журнал.

— Скажи ему, — прошептал я.

— Чего? — шёпотом же спросил Кевин.

— Скажи, что их надо в дефективный класс. Там и места есть.

— Давай.

И Кевин поднял руку. Я опешил. Ведь это была шутка! Нас обоих убьют, если Кевин спросит! Я хотел пригнуть руку Кевина, да разве пригнёшь чью-то руку, не нашумев при этом?

Хенно, уткнувшись в журнал, медленно выводил буквы. Кевин защёлкал пальцами.

— Sea?[19] — спросил Хенно, не поднимая головы.

Кевин спросил:

— An bhfuil cead agam dul go dtí an leithreas?[20]

— Níl[21], — ответил Хенно.

— Обманули дурака на четыре кулака, — сказал Кевин шёпотом.

Хенно остался с нами и в четвёртом классе. Мне исполнилось десять. В основном всем нам исполнилось десять. Иэну Макэвою — только девять, зато он был самый рослый. Чарлз Ливи был младше меня месяца на два; оба назвали даты рождения, Хенно вписал в журнал и их. Шон Уэлан оказался почти моим ровесником. Называя дату рождения, он быстро проговорил число и месяц, а на годе запнулся. Явственно запнулся.

— Тупица.

Его посадили с Дэвидом Герахти, и первым же делом он едва не растянулся, споткнувшись о костыли нашего калеки. Мы засмеялись.

— Что смешного? — вопросил Хенно, но поскольку был занят, ответов наших не ждал.

Шону Уэлану не надо было объяснять, над кем все так покатываются. На лице его была досада, однако он собрался с духом и посмеялся с нами. Поздняк.

— Видали, видали, сам над собой гогочет!

Следующим шёл Чарлз Ливи. Хенно встал, прикидывая, куда бы его посадить.

— Так-так.

Поодиночке сидели двое, Лайам в том числе. Он занял лучшую парту: заднюю у окна, а рядом с ним никто не сел. На физии Лайама было написано блаженство: он, похоже, рассчитывал, что Кевин или я станут набиваться ему в соседи, но пока что сидел один. Один за партой остался и Злюк Кэссиди.

— Итак, мистер Ливи, посмотрим, что мы можем вам предложить.

Злюк украдкой потянулся за парту к Лайаму.

— Оставайтесь на своём месте, мистер Кэссиди.

Хенно думал посадить Чарлза Ливи со Злюком Кэссиди, это я руку дал бы на отсечение.

— Сюда, пожалуйста, — и Хенно указал на Лайамову парту.

Мы заржали. Хенно понял, почему.

— Ти-ш-ше.

Блеск! С Лайамом покончено; словом с ним, с предателем, не перемолвимся. Я был в телячьем восторге, не знаю, отчего. Мне нравился Лайам, но то, с кем он сидел, перечёркивало нашу дружбу. Если выбираешь себе лучшего друга — как я выбрал Кевина, — приходится вдвоём ненавидеть почти всех прочих. Это сближает. И вот Лайам сидит с этим новеньким, Чарлзом Ливи. Остались я и Кевин, а больше никто.

Дэвид Герахти перенёс полиомиелит. Поэтому никто не хотел с ним сидеть: помогать надеть ранец, нюхать лекарства, которыми от него разило. Я сидел с ним целую неделю, Что называется, повезло: удачно сдал произношение, а Дэвид Герахти опозорился. Блеск, до чего повезло! Я сидел самом краешке парты, чуть не сваливаясь, а ползадницы висело в воздухе. И Дэвид Герахти начинал трепаться. Треплется и треплется, никак не заткнёт фонтан. С утра до вечера треплется; одна половина рта не закрывается, а другая — как парализованная. Еле слышно, и в то же время не шёпотом. Хенно, сдавалось мне, слышал его трепотню отлично, однако ничего не делал: наверное, жалел Дэвида Герахти, который, хоть и на костылях, а учился вообще-то лучше всех в классе.

1 ... 28 29 30 31 32 33 34 35 36 ... 51
Перейти на страницу:
На этой странице вы можете бесплатно скачать Падди Кларк в школе и дома - Родди Дойл торрент бесплатно.
Комментарии