Путин против Путина. Бывший будущий президент - Александр Дугин

Если западная геополитика не может не быть атлантистской, то российская геополитика не может не быть евразийской. Причем это не вопрос выбора, это вопрос национального выживания. Либо наша стратегия будет направлена на поддержание России как альтернативного Западу центра, либо России просто не будет, а будет восточный придаток Запада. Необходимо также добавить, что между двумя глобальными геополитическими полюсами существуют промежуточные зоны, так называемый «римленд», береговые зоны. Там есть свои версии геополитики. Например, европейская школа, одним из ярких представителей которой является Ив Лакост, советник бывшего президента Франции, Миттерана, издающий любопытный геополитический журнал «Геродот». Это версия геополитики малых масштабов, она стремится отойти от тех обобщений, которые свойственны американской или российской геополитике и были свойственны в свое время немецкой геополитике Карла Хаусхофера. Хотя в то же время работы Пьера Беара «К новой Евразии» и Пьера Галуа «Геополитика» достаточно объективные. В свою очередь немецкая школа геополитики мыслила глобально. Исходя из геополитических принципов, Хаусхофер был категорическим противником войны на два фронта. Он говорил о том, что с точки зрения законов геополитики Германия является не самостоятельным полюсом, а «римлендом», промежуточным пространством между атлантизмом и евразийством, и поэтому она должна сделать выбор: либо быть с Советским Союзом, либо с Англией. Но если с СССР, то против Англии, если с Англией, то против СССР. Как мы знаем, Гитлер остался глух к этим выводам и проводил авантюрную с точки зрения геополитики линию. Это было не просто ошибкой, это было колоссальным преступлением против германского и российского народов, против всего мира. Вот чего стоит неправильно выбранная геополитическая модель, переоценка одной геополитической категории и недооценка другой! Поэтому людям непрофессиональным, дилетантам в этой области, следует быть очень осмотрительными и не спешить с обобщениями, выступлениями, рекомендациями. Используя геополитическую терминологию, некомпетентные советники или аналитики могут наломать дров. В целом же европейская школа геополитики существует, и по мере становления Европы как самостоятельного политического субъекта она будет активно развиваться, но пока она только в стадии становления. Еще нет крупных правительственных центров, исследования ведутся отдельными людьми, такими как австриец Йордис фон Лохаузен, французы Лакост, Биар, Галлуа, бельгиец Стойкерс.

У геополитики как науки много противников. Это, как правило, сторонники либо чистого марксизма, либо чистого либерализма, например Сорос. Они стремятся придать черты универсальности своим собственным, довольно тоталитарным идеологиям и отрицают влияние пространства на историю и политику. Тем не менее эта наука становится новой формой мышления, новым политическим языком ХХI века, без овладения которым сегодня невозможно понять ни одну внутреннюю или внешнюю проблему России. В наше время любой крупный лидер или руководитель обязан мыслить пространством и оперировать геополитическими категориями. Так должен мыслить и Путин, если он всерьез собирается вернуть России ее геополитическую субъектность.

Патриотическое прозрение

США планомерно движется к закреплению мирового господства. Это официальный проект их внешней политики, вне зависимости от того, кто у власти: неоконсерваторы или демократы. Стратегически контроль над миром в их геополитике осуществляется через контроль над береговой зоной Евроазиатского континента, которая должна постоянно расширяться вглубь. Для России и постсоветского пространства эти «Большие шахматы» означают только одно: однополярный мир с доминацией США будет создаваться за наш счет. Причем делается это чужими руками. Сценарий на всем постсоветском пространстве один и тот же: проамериканские силы с опорой на местный национализм свергают колеблющиеся режимы, тяготеющие к Москве, и инициируют циклы нестабильности по периферии России — особенно там, где этноконфессиональная ситуация благоприятствует конфликту. Окончательный вывод стран СНГ из-под влияния Москвы и начало дезинтеграции самой РФ — это стратегический план США на ближайшее десятилетие.

В частности, ситуация на Кавказе является прямым следствием планов по укреплению американской гегемонии. Этот план открыт и носит название «Project for New American Century». «Революция роз» в Тбилиси — важная часть плана. Колеблющийся между Вашингтоном и Москвой Шеварднадзе смещается, к власти приводится проамериканский молодой националист Саакашвили. И план по дестабилизации болевой точки всей евразийской геополитической конструкции запущен в действие. Дальше следует вероломное вторжение в Южную Осетию, которое привело реализацию плана в состояние сбоя, но не отменило его: США продолжают перевооружать Грузию, выдержав небольшую паузу. Однако на сей раз это отмечают и в Москве. В своем недавнем интервью Владимир Путин недвусмысленно определил свое отношение к готовящемуся новому витку эскалации на Кавказе: «Я вижу, намерения сегодняшней администрации США улучшить отношения с Россией совершенно четко прослеживаются. Но есть и другое. Например, происходит дальнейшее перевооружение Грузии. Зачем? Ну, это же реально. Мы же видим. Если бы не было перевооружения два года назад, не было бы и агрессии, и крови, которая там пролилась. А ведь, между прочим, нашим партнерам об этом говорили, в том числе и наши европейские друзья. И все отмалчивались. И чем закончилось? Довели до войны. Сейчас продолжают перевооружение»[12].

Атлантистское наследие Горбачева и Ельцина в окружении Путина

При Горбачеве и Ельцине Москва откровенно подыгрывала Вашингтону, ликвидируя в одностороннем порядке все преграды для единоличной американской доминации в мире — Варшавский договор и СССР. Москва играла на стороне США, а значит, против себя самой. Как называется такой поведение, не стоит напоминать. Владимир Путин пришел к власти на волне отторжения Россией прежней самоликвидаторской стратегии. Путина выбрали за мускулы, за решимость покончить со сдачей русских интересов во внутренней и внешней политике. На вторжение Шамиля Басаева в Дагестан Путин ответил адекватно и получил геополитическую легитимацию и поддержку населения. Но геополитического перелома в первый срок правления Путин достичь не смог. Атлантистские прозападные экспертные кадры, унаследованные от эпохи Ельцина, в критические моменты склоняли Путина в сторону атлантистского выбора. А ведь любой компромисс с атлантизмом для Москвы был равнозначен отказу от собственных стратегических интересов. Солидарность Москвы с Вашингтоном в вопросе так называемого «международного терроризма» ничего конкретного ей не дала и дать не могла: Запад по-прежнему давит на Кремль в отношении Северного Кавказа, а американские военные базы в Центральной Азии никак не укрепляют национальную безопасность России.

Усилиями атлантистской группировки в окружении президента в течение всего первого срока патриотическая стратегия не могла достичь той черты, за которой она стала бы необратимой, и Россия окончательно утвердилась бы на пути геополитического возрождения.

Южная Осетия: критическая точка российской геополитики

Все противоречие геополитической линии Путина проявилось в ситуации с Саакашвили, который был приведен к власти именно для того, чтобы интенсифицировать конфликт с Россией, окончательно вывести Грузию из-под российского влияния, втянуть ее в конфликт, создать предпосылки для размещения американских сил на Кавказе. Этот план был связан с проектом Буша «Greater Middle East» и предполагал новую волну дестабилизации ситуации на Северном Кавказе — чему примеры убийство Ахмата Кадырова, мятеж в Ингушетии с последующей ее перманентной дестабилизацией, и инсургенция боевиков в Кизляре. На повестке дня беспорядки в Кабарде и новый цикл напряженности в Карачаево-Черкесии. Атлантистские советники и прямое давление Вашингтона убедили президента, что Саакашвили удовлетворится Аджарией, и острота проблемы будет снята. Это был серьезный стратегический просчет. Саакашвили действует по строго определенной националистической повестке дня, сформулированной в Вашингтоне: чем больше Москва пойдет на поводу у Тбилиси — тем лучше. Но для США Россия — не равный партнер, с ней не договариваются, ее принуждают. Принудив вывезти Абашидзе, Саакашвили начал настаивать на «вывозе Кокойты», Багапша. Когда Москва заупрямилась, Вашингтон пошел, как и всегда, на жесткое обострение ситуации.

Трагедия августа 2008-го в Южной Осетии стала своего рода тестом для Владимира Путина — действительно ли он отошел от власти, передав реальные рычаги более либеральному и прозападному Дмитрию Медведеву, или же оставил за собой контроль над основными стратегическими вопросами, касающимися настаивания на сохранении реального суверенитета России.