Путин против Путина. Бывший будущий президент - Александр Дугин

Путинская политика: деполитизация

Политика в России полностью закончилась не с приходом Путина. Путин начал борьбу против политики (такой, какой она была в 90-е годы), и в этой борьбе и состояла его собственная политика. Она была направлена не «за», а «против». В этом был ее позитивный и содержательный нерв. Люди довольно ясно представляли, что им надоело, чего они не хотят. И Путин на основе этой легитимации стал ликвидировать то, что раздражало массы. А массы раздражало все, что составляло политику 90-х: реформы, приватизация, либерализм, оголтелый фанатичный антикоммунизм и антисоветизм, западничество, олигархат и его бесноватые СМИ, ослабление государства, растущая угроза распада России. Путин уловил это и не возражал против того, чтобы этого не стало. Народ и Путин нашли друг друга — отсюда бешеный рейтинг, харизма и легитимность Путина. Но ни массы, ни Путин не имели никакой положительной программы. Она была и не нужна — ее с успехом заменяла отмена старой, разрушительной программы и низвержение ее носителей. Чистая диалектика: отрицание отрицания.

Результатом восьмилетней борьбы Путина с российской политикой стала его полная и окончательная победа над ней. Виктория была настолько тотальной, что в 2008 году он совершенно спокойно предложил своим преемником аккуратного, вежливого и малоизвестного молодого человека с хорошими манерами, давая понять — при нем все будет так же, как при мне. Народ полностью согласился, проголосовал — без каких-либо условий или политических программ. «Владимир Владимирович плохого не посоветует», — думал электорат. Что он понимал под «плохим»? Только одно — политику, а значит, он был уверен, что и при Медведеве политики снова не будет. Медведев был при власти четыре года. И что? Политики так и нет. «Значит, — неспешно сопоставляет факты электорат, — Путин все продумал, и все идет по плану».

Но удовольствоваться просто продолжением отсутствия политики было бы чересчур плоско — прикинули, видимо, кремлевские технологи и выдумали новую историю. Эта история состоит, видимо, в том, чтобы повторить столь удачно разыгранный сценарий еще раз. Коварный план (если мы правильно его разгадали) состоял в следующем: на первом этапе правления Медведева инсценируется возврат политики 90-х, но только не по-настоящему (это не нужно, опасно и бессмысленно), а понарошку. Появляются старые клоуны, переодетые в либералов-реформаторов нового поколения — Юргенс, Гонтмахер, Дискин, Белых и пр., и пытаются сделать вид, что политика возвращается. Медведев им подыгрывает, посещает редакцию «Новой газеты», слушает советы олигархов (Авена — Фридмана), нападает на путинские госмонополии. Для чего это нужно? Только для того, чтобы снова все вернуть назад на следующем витке. Для того чтобы народ продолжал оставаться в рамках диалектики отрицания отрицания и не задумывался об отсутствии позитивной программы для страны. Если же массы слишком разнежатся в отсутствие политики, осознают, что политика зла (либеральные реформы) полностью миновала, они могут начать задумываться: что же дальше? А вот это уже излишне, так как, по всей видимости, у власти нет никаких соображений на этот счет. И сама постановка вопроса о будущем — о стратегии, о курсе, о целях — будет явно неудобной. Власти самой понравилось отсутствие политики или, как вариант, приведение плохой политики к ее отсутствию. Это конкретное know-how политического менеджмента в современной России. И пока оно работает, от него никто и не подумает отказаться, все проходит именно в этой же парадигме: «плохая политика» против отсутствия политики (как эрзаца «хорошей политики»).

Таков инерциальный сценарий. Именно в его рамках развивалась индивидуальная судьба Медведева. Оставаясь в границах базовой парадигмы (без политики), он скромно уступает место возвращающемуся Путину и получает за это самое важное: сохранение места в кадровом резерве, «номер 1» в путинской тысяче. В конце концов, он еще очень молодой человек, и 2024 год — не фатальная для него дата, если, конечно, он все 12 лет будет столь же бравым и обаятельным, как сегодня. Однако Медведев может перенервничать, его может попутать бес или он забудется, в какой-то момент приняв игру за реальность. Такое, увы, тоже бывает. Этого будет достаточно для того, чтобы снова запустить в России политику. Давайте рассмотрим гипотетически и этот вариант — «возвращения политики», учитывая, что, скорее всего, этого не произойдет и все рассосется само собой.

Что будет, если политика вернется?

Путин, передавая власть Медведеву, а тот, извлекая из пыльных сундуков либеральных марионеток, запустили игру — показали представление. Вот над ширмой возникают картонные Гонтмахер с Дискиным, выкрикивают что-то нечленораздельно-агрессивное про «модернизацию» и «демократизацию», но тут из-за ширмы появляется настоящий Герой (Герой-1) и вместе с Героем-2 режет ножницами плоские фигурки, выбрасывая их в оранжевую урну к Хакамаде, Касьянову и Немцову. Аплодисменты.

И вот здесь что-то может пойти не так. Представим себе, что Герой-2 переходит на сторону бумажных человечков. Миф о близнецах, где часто участвуют брат бессмертный и брат смертный (понятно, кто есть кто в нашей ситуации), распадается, комедия перерастает в трагедию. Бумажные человечки, к которым присоединяются новые бумажные человечки — пожилой Павловский, скабрезный Пионтковский и вся редакция «Эха Москвы» в полном составе, — превращаются в новую голосистую армию, вышедшую из-под контроля владельца цирка. Ожившие куклы под руководством бравого Буратино. Вот это уже будет политика. Снова повторюсь: это маловероятно. Но давайте просто пофантазируем, дадим волю политическому воображению.

Итак, эта весна — последний срок для Медведева, если он хочет вернуть политику в Россию. Этот возврат может состоять только в одном: в демонтаже путинского могущества и соответственно в разрушении того консенсуса между Путиным и народом, в основе которого лежит согласие об «отсутствии политики». В электоральном смысле опорной базы у Медведева нет, так как в любом случае это подавляющее меньшинство — те, кто голосует за «Правое дело» и «Яблоко», а также персонально старая правозащитница Людмила Алексеева. Поэтому речь не идет о выборах. Но нельзя сбрасывать со счетов следующие факторы: активность либералов в СМИ, их влияние в крупном бизнесе (олигархат), экспертное сообщество (в подавляющем большинстве представленное носителями либерального мировоззрения) и поддержку большинства международного сообщества (в первую очередь США), которое с удовольствием видело бы Россию вновь погруженной во внутренние дрязги, как в 90-е. Добавив сюда волю самого Медведева (если она есть), и мы получаем весьма серьезный силовой потенциал, асимметричный в отношении Путина, но имеющий свои собственные козыри. Реальной целью могут стать следующие парламентские и президентские выборы. В конце концов, если все пойдет по такому сценарию, то где гарантия, что 12 лет президентства Путину достанутся по умолчанию?

Медведев vs Путин и их возможные партии

Если допустить, что так все и будет развиваться, то должна начаться вторая волна политизации. Смыслом этой политизации может стать только разделение общества по формуле: Медведев или Путин; Медведев vs Путин. Только это может вернуть политику в Россию. Все остальное — правые или левые, центристы или радикалы, либералы или социал-демократы — это никому сегодня непонятно, неинтересно и неактуально.

Если политика вернется, то уже после нынешнего выборного цикла начнется формирование двух партий: партии Медведева и партии Путина. Можно предположить, что у Путина, главы «Единой России», своя партия уже есть. Но это совсем не так. «Единая Россия» не принадлежит никому, даже самой себе. Она есть, пока политики нет. Она и есть политико-партийный инструмент деполитизации политической жизни. Для участия в реальной политике ЕР не приспособлена и не предназначена. Поэтому, можно сказать, что у Путина нет партии. У Путина есть власть, харизма, влияние на силовиков и чиновничество и легитимация народа. Беспартийная власть и беспартийный народ. Это, конечно, очень много. Много, но не все. Путин не любит ничего декларировать, он любит делать все по факту. Поэтому лобовая политическая борьба не его стихия. Политизировать свой гигантский потенциал будет для него психологически чрезвычайно сложно, а возвращение политики потребовало бы от него именно этого. Потом делать вид — это одно, четко обозначать цели — совсем другое. Путин всегда, при любой возможности уходил от политической ясности, не имея к ней, по всей видимости, ни малейшей склонности. Это может стать его слабым местом.

У Медведева до какого-то момента были проблемы с партией. Ее как готового политического института просто не было. Но она могла появиться, если в бы в дело включились мастера политических интриг 90-х. У тех есть огромный опыт в создании пузырей на пустом месте. Используя живость ума гонтмахеров и «Эха Москвы», задействовав средства олигархов, и так психологически тяготеющих к Медведеву, опираясь на некоторые СМИ и поработав «чисто конкретно» с депутатами в Госдуме (из любых партий — они ничем друг от друга не отличаются: все по сути беспартийные), Медведев имел все шансы быстро сверстать некоторое подобие новой политической структуры. Конечно, идеологически это должна была быть либеральная партия. Однако в электоральной перспективе даже фанатикам ясно, что с откровенно либеральной программой Путина им в 2018 году не одолеть. Поэтому либерализм должен оставаться «тайным учением» медведевского ядра. Для масс надо будет выдвинуть что-то совершенно иное. Подошла бы как социальная (левая) демагогия, так и национализм. Что и попытался реализовать олигарх Михаил Прохоров с «Правым делом». Не понятно, что с ним произошло на самом деле — то ли этот замысел был разоблачен и устранен на корню, то ли неумолимая сила энтропии сыграла на руку Путину, но только, как нам всем известно, этому проекту не суждено было реализоваться. Так бы Медведев и остался без партии, если бы… Если бы Путин не отдал ему «Единую Россию». Которая, в свою очередь, вольно или невольно, но наделила Медведева еще и перспективой премьерства. А вот это уже серьезно. Бросить вызов Путину с позиции премьера будет гораздо продуктивнее, нежели, допустим, с позиции главы иннограда «Сколково».