Спасти шпиона - Данил Корецкий

Телефон прозвенел еще раз. Наташа неохотно оторвала взгляд от экрана и посмотрела на Сёмгу. Тот даже не пошевелился.

– Это Алка, наверное, – Наташа вздохнула, запахивая кимоно, поднялась с кресла. – Алка-доставалка. Ладно, сиди. Я подойду.

Она вышла в коридор, прикрыла за собой дверь. Сёмга проводил ее взглядом и тут же переключил канал на «Евроспорт».

– Аллочка, но ты же прекрасно знаешь, что я смотрю этот сериал! – громко обижалась она в трубку. – Не могла завтра перезвонить?

– Я тут на стену лезу, а она сериалы смотрит, – ответила «Аллочка» хрипловатым мужским голосом. – Во сколько твой завтра линяет?

– С катушек съехал, придурок? – Наташа перешла на яростный шепот. – Я ж тебе сказала, чтобы на городской не звонил!…

– Можно подумать, он входящие на твоем мобильнике не проверяет, – хмыкнула трубка. – Я жду тебя у «Ванили» в одиннадцать.

– Не знаю, он ничего не говорил про завтра… – Она покосилась на дверь и воскликнула в голос: – Да все по-прежнему, дорогая! Большая квартира, большие хлопоты, ты же знаешь!

– Придумай что-нибудь, я ждать не могу и так опух весь, у меня спермотоксикоз начинается, пока… – Голос вдруг прервался на полуслове. Наташа подумала, что их разъединили. Но голос появился снова: – Але, ты где?… Ты ничего не слышала?

– Нет, – прошептала Наташа. – А что?

– Щелчки какие-то. Параллельный аппарат есть?

– Вроде нету…

– Странно. Я подумал, он нас подслушивает… В общем, ладно. Ты поняла? В одиннадцать. Я вдую тебе так, что ноги сдвигаться не будут…

В трубке стало гулко, как в пещере, возбужденный голос Витька отдавался отраженным от неровных каменных стен эхом. Наташа подождала немного и положила трубку. Нахмурилась. Он же какой-то секретный военный, этот папик Сережа, у него всякая хитрая аппаратура может быть… А может, его самого подслушивают. Может, и подглядывают… Вот незадача!

Секунду-другую стояла, закусив губу, и с подозрением смотрела на телефонный аппарат. Потом тихо скользнула к гостиной, заглянула в чуть приоткрытую дверь. Сёмга сидел в своем кресле и смотрел телевизор. Кажется, даже положения не поменял.

– Чего выглядываешь, крадешься? – не оборачиваясь, бросил он. – Ну, переключил, подумаешь. Боишься, без тебя там все перетрахаются и поубивают друг друга?

Наташа надула губы и, демонстративно качая нижней частью туловища, прошла на свое место.

– Дай-ка пультик, – сказала.

Не дожидаясь, она сама наклонилась к нему, перегнувшись через подлокотник. Попутно осмотрела Сёмгино кресло и пол вокруг. Ничего подозрительного, никаких параллельных трубок, никаких аппаратов. Уже хорошо.

Пульт ей так и не достался. Сёмга вроде случайно уронил его в вырез кимоно и сразу полез доставать, попутно хватаясь за грудь, а второй рукой быстро скользнул под подол, стремясь прорваться между сомкнутых бедер к тому месту, где они утрачивают приличное наименование. Но Наташа, которая в общем и целом была девушкой с пониманием, на этот раз почему-то вдруг разозлилась.

– Отстань! – рявкнула она, отстраняясь от Сёмги в своем кресле. – Ты спросил, какое у меня настроение? Я живой человек, а не кукла с дыркой!

Поправила кимоно, подняла с пола пульт и переключила на свой сериал.

Сёмга всмотрелся в ее хмурый профиль с синими бликами от экрана, подумал, прислушался к своим ощущениям и решил не связываться. Кавалерийский наскок хорош, когда и конь резв, и всадник полон сил, и шашка наготове… А когда не знаешь, удастся атака или нет, то и ссору затевать не стоит.

– Муру всякую включаешь, а мне приходится смотреть, – буркнул он почти примирительно.

– Можешь не смотреть, – отрезала Наташа. Успех атаки обеспечивала она. И хорошо это знала. А главное, что папик знал это еще лучше.

Сёмга нашарил рукой стоявшую у кресла бутылку пива, отпил, вытянул ноги. Несколько минут прошли в полном молчании, прерываемом только женскими речитативами из телевизора.

– У нас телефон барахлит, – сказала Наташа, искоса следя за реакцией сожителя. – Не знаешь, в чем дело?

– В смысле? – спросил Сёмга.

– В прямом. Связь обрывается. И щелчки какие-то. Мы с Алкой и не поговорили толком.

– Это от вас самих треск и идет, – лениво отозвался Сёмга. – Трещите без умолку, как сороки.

Наташа промолчала. Папик тут ни при чем, это ясно. Больше к этой теме не возвращались.

Все следующее утро Сёмга был занят на переговорах с представителями КБ-7, после обеда пытался дозвониться Наташе, чтобы напомнить о запланированном на вечер походе в «Эльдорадо», но домашний телефон не отвечал, а мобильный был выключен. Наташа позвонила только в четыре, веселая и возбужденная: «…Ходила по магазинам, купила кружевное красное белье – тебе должно понравиться… Да нет, я давно дома. Не знаю… Это что-то с телефоном, я ведь тебе говорила…»

И тут мнительный Сёмга вроде бы услышал далекие щелчки, напоминающие треск электрических разрядов. Да, и еще к голосу Наташи добавилось непонятное эхо, словно она разговаривала из подземного бункера. И щелчки, и эхо очень быстро пропали, а может, их вообще не было. Если бы не вчерашняя Наташкина озабоченность, он бы и внимания не обратил на эту мирихлюстику – мало ли какие помехи бывают на линии… Но сейчас Сёмга насторожился.

По дороге домой он заехал на радиорынок, где приобрел некий японский «чудо-брелок», который, по уверению продавца и записи в паспорте изделия, должен определять точное место закладки подслушивающего устройства.

Ни в какое «Эльдорадо» они этим вечером не поехали. Сёмга в течение часа отзвонился всем своим московским приятелям. Щелчки раздались лишь однажды, сразу прекратились и больше не возникали. Сёмга раскрутил телефон, достал микрофон и мембрану, но ничего там не обнаружил. «Чудо-брелок» на телефон никак не отреагировал, зато начинал истошно пищать, когда его подносили к электрической плите и тостеру. Тостер Сёмга тоже разобрал до последнего винтика, не поленился. Ничего. Плиту Сёмга трогать не стал. В сердцах выбросил он в мусорное ведро и испорченный тостер, и японский «чудо-брелок». Наташа, в красном кружевном белье под распахнутым кимоно, наблюдала за его действиями со сдержанным беспокойством.

– Что происходит, Сергей, ты можешь объяснить?

Сергеем она называла его, когда бывала недовольна.

В другое время обращалась ласково: Сережа, Сержик. А когда просила денег, то – Сереженька.

– Чиню тебе телефон – не видишь? – отозвался раскрасневшийся Сёмга.

– Я вижу, ты что-то ищешь, а не чинишь! Что ты ищешь? Нас кто-то подслушивает?…

– Может, не только подслушивает. И подсматривает тоже, – с раздражением озвучил Сёмга. – Как мы тут с тобой утренней гимнастикой занимаемся, к примеру… Валяй смотри свой ящик, не мешайся.

Наташа, которая занималась здесь гимнастикой, увы, не только с Сёмгой, закусила губу и уплыла в гостиную.

Гуанчжоу, Квантун, «город цветов», «город пяти овнов», город истинно китайской кухни. Только здесь по-настоящему умеют делать сверхэкзотическое блюдо «Битва тигра с драконом» – из ядовитых змей и мяса дикой кошки. Неувядающие хризантемы в парке Юэсю, чашка горького бодрящего чаю на берегу пруда в Ланпу, ночной зоопарк с осоловелыми пандами, «улица баров» и филиппинские танцовщицы в «Танг»… Если бы можно было поехать туда со Светой Мигуновой – о-о-о! Он вспоминал ее распаренное тело на банном полке, распахнутые глаза, удивленно вскинутые брови: «Ты что, Игорь, с ума сошел? Я думала, Ирон вернулась…» И растопыренные ладони, закрывающие грудь, которую он все-таки успел рассмотреть… И этот двусмысленный разговор: «Ты хочешь сделать мне массаж ног, как в „Криминальном чтиве“?» – «Ну да, только в более подходящей обстановке…» – «Что ж, подавай предложения, рассмотрим…»

Он звонил ей несколько раз со своими предложениями, но Света только смеялась, дразнилась и морочила ему голову.

Вот если бы поехали вместе в экзотический Гуанчжоу, он бы сделал ей массаж – и ног, и вообще всего… Массировал бы с утра до вечера, не выпускал ни на минуту, благо силенок еще хватает. Нет, выпускал бы, конечно, – на время официальных переговоров, но потом сразу в гостиницу – и за дело! Эх, Гуанчжоу, Гуанчжоу…

Командировка в этот славный город откладывалась несколько раз, так что Катранову пришлось заново писать рапорт и оформлять анкету, а потом еще вести долгие переговоры по спецсвязи с коллегами из Главного штаба Народной армии КНДР, держа под рукой два толстенных английских словаря – специализированный военный и общий. С Катранова за это время семь потов сошло.

«Свет, ты же по-английски шпрехаешь, как на родном! Ну что тебе стоит! – взмолился он в одной из последних телефонных бесед с Мигуновой. – Заедь хоть на часик! Тонну здоровья мне сэкономишь!»