Спасти шпиона - Данил Корецкий
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Если бы он обратил внимание, то все равно никому ничего не сказал бы. Потому что он больше не сотрудник этой уважаемой организации. Поймать бы этого патлатого да набить ему морду! Хорошенько набить, от души!
А если бы – сказал?
Тогда его все равно никто не стал бы слушать.
А если бы послушали?
Тогда, возможно, не было бы «Норд-Оста». Сто двадцать пять человек остались бы жить-поживать и даже не испытывали бы сейчас ни малейшего удивления или благодарности по этому поводу: они просто просмотрели веселый мюзикл и вернулись домой.
Стал бы тогда он, бывший сотрудник контрразведки Алексей Федорович Семенов, – стал бы он героем на старости лет? Может, и стал бы, кто знает. Может, и не стоял бы уже здесь, как придурочный Дед Мороз… В кровь изгваздал бы патлатого паразита-америкоса, если бы попался…
Нет больше сил стоять здесь, наблюдать, как страна катится в пропасть, и ничего не делать. Нет сил молчать. И Алексей Федорович не смолчал. Два дня назад он пришел в Управление по борьбе с незаконным оборотом наркотиков, там он поговорил с белобрысым старлеем и все рассказал про подозрительных «дочек-матерей», и даже заявление написал, как полагается. Вот так. Только теперь он не знал, кто приехал по его сигналу, – «свои» оперативники или бандюки, «крышующие» героиновую торговлю, которым старлей слил информацию о чересчур ретивом торговце книжного лотка.
У желтой линии притормозил сверкающий «Вольво» с мигалкой и номерами Министерства обороны. Полковник сел в нее, укатил куда-то. «Хвост» тут же достал мобильник и отчитался. А потом завернул в кафе спокойно выпить чаю или чего покрепче. Он свое дело сделал – передал «объект» коллегам. Отдохни, коллега, согрейся.
А вот и «мамаша» с «дочкой» вывернули из Благовещенского. Наконец-то. У «БМВ» напротив магазина тут же включился двигатель, из выхлопной трубы вырвалось облачко дыма. Стекло со стороны водителя медленно поползло вниз – это условный знак, значит, дозу ждут. Подозреваемые осмотрелись и двинулись к машине.
Семенов смел щеточкой воду с полиэтилена, достал сигарету, закурил.
«Мамаша» склонилась к открытому окну «БМВ». «Дочка» с вялым любопытством поглядывала по сторонам. Потом распахнулась задняя дверца. «Героинщицы» проворно скользнули на сиденье, дверца захлопнулась. И в ту же секунду коротко взвизгнули покрышки. «БМВ» рванулся с места, выскочил с парковки и, рискованно вклинившись в ряд идущих по Тверской машин, исчез из поля зрения.
Вот и все.
Алексей Федорович перевел дух. Значит, не бандиты все-таки. «Свои». Значит, он все сделал правильно и его сигнал был услышан.
Он открыл термос с кофе, достал из сумки бутерброд, пообедал. Изредка кто-то останавливался у лотка, задавал ему какие-то вопросы. Алексей Федорович бойко общался с покупателями, забыв о холоде и дожде, и даже сумел продать подарочное издание «Сокровищ Алмазного Фонда». Глаза все это время привычно отфильтровывали толпу в поисках шпионов, террористов и наркоторговцев. Что ж, возможно, он больше не будет молчать. Он даже пожалел, впервые за все это время, что сезон заканчивается и лоток придется сворачивать. Такая отличная точка… И жить до весны придется на одну пенсию… Эх, патлатый, попадись ты только!
Глава 5
Диггеры и карлик
29 октября 2002 года, Москва
Бруно, как и полагается настоящей звезде, опаздывал.
Леший, Хорь и Миша молча стояли в переходе на «Алексеевской» и смотрели, как низкое косматое небо обрушивает на Москву тонны холодной воды. Чувство локтя, которое присуще людям, объединенным общим интересом, между ними не возникло. Во всяком случае, у Хоря точно не было такого чувства. На рассказ Лешего о подвигах Миши возле «Козерога» Хорь отреагировал вяло, точнее, никак не отреагировал. Расправу с неверовцами он также не комментировал. И настроение у него в последнее время было постоянно плохим. Может, из-за Ритки, а может, оттого, что он не любил скоропалительных знакомств и терпеть не мог брать под землю посторонних людей. Да они никогда никого и не брали. Раньше. А тут этот аджимушкайский партизан и циркач сразу…
– Гадский обрубок, – процедил Хорь, когда в конце перехода наконец замаячила фигура карлика – в половину человеческого роста. – Огарок…
Бруно был одет в длинное, до середины икр, черное пальто, он и в самом деле походил на сгоревшую спичку или идола с какого-нибудь древнего капища. Не дойдя до них несколько шагов, он остановился и застыл.
– Я его не знаю, – сказал он, глядя куда-то под ноги.
Хорь тихо уточнил:
– Кого ты не знаешь, ёшкин ты кот? Ты почти на час опоздал.
– Его. Вот его.
Карлик подошел к Мише и ткнул пальцем в железный живот. Выше он не достал бы при всем желании.
– Это Миша, – сказал Леший. – Он не мент и не бандюк. Он идет с нами.
– Я не мент и не бандюк, – подтвердил Миша. – А что такое мент?
Леший и Хорь переглянулись.
Бруно хмыкнул и снова с интересом потыкал пальцем, как врач на осмотре. Затем выдержал величественную паузу и произнес:
– Я – Бруно Аллегро, а не хрен из забегаловки. Мы так не договаривались. Лишний человек – лишние расходы. Сто пятьдесят долларов сверху.
Хорь сделал шаг к нему, Бруно синхронно отступил, словно они станцевали танго.
– Стой, где стоишь! – приказал карлик. – А то я снова отправлю тебя в нокаут!
– У нас нет сейчас лишних денег, – увещевающе сказал Леший. – Потом отдадим…
– Потом – суп с котом, – остроумно ответил Бруно. – Мне не нравится этот тип! Раз так, я ухожу!
Он действительно развернулся и направился обратно.
Диггеры переглянулись еще раз, потом оба посмотрели на Мишу. Тот пожал плечами и быстро пошел за карликом. Бруно завернул за аптечный киоск.
– Ты слышал, чего он спросил? – поинтересовался Хорь. – Он что, с луны свалился?
– Да, странно как-то… – Леший почесал в затылке. – Может, в Керчи слова «мент» не знают…
На каких-то пару секунд Миша выпал из их поля зрения, а когда появился снова, то шагал уже в обратном направлении, а в его вытянутой руке извивался и злобно верещал подвешенный за шиворот Бруно. Лицо карлика раскраснелось, ноги болтались в воздухе, стремясь ударить Мишу в пах, бешено мелькали кулаки, не доставая до цели. Прохожие оглядывались, полная подвыпившая девушка громко расхохоталась, приседая и хлопая себя по ляжкам.
– Он сказал, что больше не будет – Миша опустил Бруно на землю рядом с Лешим. – Давайте его простим.
Бруно тотчас отскочил в сторону и разразился десятиэтажной бранью, угрожающе хватаясь за карман и тыкая в Мишу указательным пальцем. Миша слушал, наклонив голову, и вдруг неуловимым движением телепортировался в пространство рядом с Бруно и отвесил ему звонкий щелбан. Не удар, не пощечину, а именно щелбан. Голова Бруно отчетливо дернулась, он замолчал и отвесил челюсть.
– Молчать, – внушительно произнес Миша. – Я таких шуток не признаю. Ведешь себя нормально – мы друзья и партнеры. Еще одна истерика – сверну шею! А теперь пошли. Не отставать!
Большие посмотрели друг на друга, взяли рюкзаки и направились к выходу на улицу. Бруно, как ни странно, покорно двинулся за ними, продолжая что-то ворчать себе под нос.
Вчерашний вечер Леший целиком посвятил бояриновским «Описям». Горела накрытая газетой изуродованная настольная лампа, беззвучно дрых в гостиной громадный керченец Миша, который радикально и навсегда решил нависшую над ним и Хорем проблему. И о котором Леший, если разобраться, ничего-то толком и не знал. И в котором больше всего поражала, пожалуй, даже не его природная хищная сила и не масштабы решительности, а тот простой факт, что у Миши в нагрудном кармане, рядом с бумажником и документами, всегда лежит зубная щетка, и носки его не воняют, – он, кстати, выстирал их перед сном и натуго обмотал вокруг змеевика в ванной… Интересный тип.
А Леший, словно очарованный странник, бродил по николаевской подземной Москве, разглядывая хрупкие, ломкие, как чипсы, полуторастолетние кальки, сверяя их с картами Бояринова, с собственными диггерскими сетками, которые утром отмасштабировал на почтовом ксероксе, а еще с мутными, как десятая пиратская копия, воспоминаниями.
«…Карлы из Африки в количестве шести пар были завезены на Москву по повелению царя Иоанна IV Васильевича и зачислены в личную охрану оного… Отличаясь воинственным нравом и недюжинной силой, карлы, благодаря малорослости, легко затаивались в дворцовых покоях, незримо оберегая жизнь государя от вражеских лазутчиков и прочих лихих людей… Внешним видом заморские карлы зело отличны от российских карликов и карлиц, к тому ж ночью видят, как днем…»
Что за фигня?!
Леший встрепенулся и впился взглядом в литографию, на которой в нише дворцового коридора стоял, расставив ноги, живописный воин в шароварах, перепоясанной кушаком свободной рубахе и мавританском тюрбане. Отставленной рукой страж опирался на копье с широким листовидным клинком. Если раньше Лешему казалось, что это обычный часовой, то сейчас он рассмотрел, что копьеносец не достигает и половины высоты ниши. К тому же лицо… Круглые вытаращенные глаза, широкий приплюснутый нос, огромный выпуклый рот… Больше похож на неандертальца, чем на современного человека. Или на обезьяну… Как те подземные твари, если они не привиделись.