Вдали от дома - Тимофей Печёрин

Ответа на свой вопрос она не получила; более того — сразу же привлекла к себе внимание. Внимание, которого до сих пор удавалось избегать, затерявшись в царящей в городе суете. Но стоило Руфи приблизиться к лотку, как сразу вытянулось лицо толстой торговки, как затем скривилось оно в недовольной гримасе.

— Бледным не место здесь! — завопила торговка, легко признав в своей визави чужачку, — джуны! Воины! Воины!

Мгновение — и людской поток замер, а множество глаз буквально впились в юную Зеленски, Георгия Брыкина и сопровождавшего их Випату-Пуранта. Еще через мгновение все трое были окружены здоровяками-аборигенами с копьями наперевес.

— Бледные… — пробормотал кто-то невидимый из толпы, из-за спин воинов.

— Да что с вами, джуны? — воскликнул обескураженный и удивленный до глубины души Випату-Пуранта, — эти двое — мои гости, мои друзья. Они спасли мне жизнь…

— Випату-Пуранта, угомонись, — с пренебрежительной ленцой отмахнулся самый коренастый из копьеносцев, — спасли, видите ли… В таком случае у тебя полгорода должно быть в друзьях.

— Ага, — вторил его товарищ, — а если еще какая-нибудь баба тебя… спасет… ну, от одиночества — ты как ее назовешь? Другом?

Уязвленный Випату-Пуранта ринулся было на насмешника; хоть он и не выглядел столь же внушительно, ни по росту, ни по плечистости, но нраву был явно не мирного. Во всяком случае, спускать унизительную подколку не собирался… хотя и сделать ничего не успел. Внезапно толпа, собравшаяся вокруг двух «бледных» и непутевого охотника, разом, как один человек, повалилась на колени. Кроме тех, кто был вынужден отскочить в сторону, освобождая путь для шестерых совсем уж громадных соплеменников. И только воины оставались на месте и продолжали стоять во весь рост… только что копья свои опустили.

Шестеро… рабов, как сразу пришло в голову Руфи, тащили крытые носилки; со стороны последних вскоре донесся голос — молодой, властный и в то же время смутно знакомый.

— Оставьте их. Они мои друзья.

Рабы бережно опустили носилки на землю; так, чтобы и джуны, и их непрошеные бледные гости смогли увидеть пассажиров. Собственно, тех было двое.

Первый, тощий и обтянутый сухой кожей старик сразу же вызвал у Брыкина ассоциацию с курицей гриль, которую Гога Хриплый имел несчастье отведать в какой-то забегаловке. Второй же… второго теперь узнать было хоть трудно, но тоже возможно. И оказался он не кем иным как Артуром Санаевым.

Да, в их последнюю встречу Артур еще не носил на голове нечто, похожее на павлиний хвост и не мазал грудь краской, в соответствии с джунской модой. Но все-таки это был Санаев-младший: самый бледный из обитателей этого города. Единственный, кто носил здесь штаны, не говоря уж о солнцезащитных очках.

— Они… со мной, — произнес Артур ровно таким тоном, каким (по мнению некоторых) и надлежало общаться белому человеку с аборигенами жарких стран, — а ты — выметайся.

Последняя фраза предназначалась тощему старику, который спешно выбрался с носилок.

— Добро пожаловать на борт, — кликнул Санаев старых знакомых, — и в мое маленькое королевство… заодно. Начать предлагаю с апартаментов.

«Апартаменты» Артура в городе джунов не представляли собой ничего особенного. Просто глинобитный дом с самой примитивной меблировкой: добро, хоть стол здесь имелся… правда низкий — ввиду отсутствия стульев. Ну и некое подобие кровати — на самом деле бывшее кучей соломы, хорошо спрессованной и накрытой простынями и одеялами. Последние одним своим видом действовали обнадеживающе: словно бы свидетельствуя о том, что джуны на самом деле не такие уж безнадежные дикари.

Но зато виду, открывавшемуся из окон Артурова жилища, мог позавидовать самый роскошный отель. Джунгли — отсюда смотревшиеся совсем безобидно; кусочек моря, а с противоположной стороны еще и громадина Танияк-Парвата. Ну и разумеется множество бескрылых двуногих букашек, суетящихся внизу, на грешной земле.

Понадобилось же для этого всего ничего: просто дом, обретенный здесь Санаевым-младшим, располагался на самой верхушке одной из циклопических построек. Самой высокой.

— А раньше здесь проживал… как его там? — небрежно прокомментировал Артур, — а, вспомнил: великий вождь племени джунов, Вай-Таял-Рагил. Что переводится как Грозный-Воин-Разящий-Копьем-Все-Без-Разбору. Что скажете… кстати?

— Насчет того, что ты выставил отсюда прежнего местного главнюка? — переспросил Георгий Брыкин, — скажу, что мне по фиг. Ваши с ним проблемы… А вот по поводу твоего прикида… хм, знаешь, ты похож на… участника гей-парада. Что, впрочем, не такая уж беда по меркам Москвы.

— По меркам Москвы, — передразнил его Санаев слегка обиженным голосом, — так в ваш Мухосранск я и не собирался.

— Да ладно вам, — примирительным тоном окликнула обоих Руфь, — лично я рада тебя здесь встретить. Хоть и в таком виде… слегка необычном. Лучше расскажи, как так вообще получилось?

— Да что рассказывать? — Артур развел руками, присаживаясь на кровать, — когда вы исчезли, а я остался с Каем, я этого Кая убить был готов. Понимаю, звучит глупо: эти суперпуперы, почти ровесники Вселенной, чего им мои угрозы… В общем, меня как бы заморозили сразу, обездвижили; я стою, значит, перед Каем и не могу пошевелить ни рукой, ни ногой. Вообще пошевелиться не могу, даже слова сказать. Ну а этот гад мне и говорит: «спокойно, спокойно, что-нибудь придумаем».

— И что же он придумал? — с немалым сарказмом перебил Брыкин.

— Дослушай, а потом вопросы задавай. В общем, он говорит, а у меня перед глазами все расплывается, меркнет. А потом вдруг я… просыпаюсь. В своем номере. В своей кровати. Вас нет, понятное дело… и вообще нет людей. Я спустился, позавтракал (еда-то была), а потом слышу: снаружи какая-то машина сигналит. Вот я офиге-е-ел!

— И в этом я с тобой солидарен, — последовала новая реплика Брыкина, — какие на хрен машины в этой… блин, имитации?

— Такси, — отвечал Санаев просто, — желтое такси неизвестной марки. С таким гордо-молчаливым и серьезным водителем. Я ему: «чего сигналишь?», а он мне в ответ: «везти тебя велено — в аэропорт». И все. Большего я от него не добился.

Ну в общем, сажусь я в эту желтую машину, мы отъезжаем, проходим через лес, выезжаем на шоссе…

— Вот тут не гони, — перебил Хриплый вновь, — обошел я там все: не было никакого шоссе. Лесная дорога замкнута.

— А я бы не спорила так рьяно, — возразила Руфь, — кто их знает, этих Создателей, и на что они способны. Почему бы им свою имитацию — не расширить? Хотя бы на время?

— Действительно, почему бы нет? — поддержал ее реплику Артур, — они и расширили. На такси мы по этому шоссе проехали минут пятнадцать, а потом остановились у аэропорта. Да-да, здесь я тоже не вру!

— А никто тебя здесь и не опровергает, — Руфь улыбнулась, — мы ж и сами бывали в этом аэропорту. Дай угадаю: там тебе вручили билет до Тропического Рая…

— Верно. Только не вручили, а он сам как-то оказался у меня в кармане. Я подхожу к справочной, говорю: зачем мне в этот Тропический Рай; на Землю бы лучше.

— Но тебя отбрили, — подытожил Брыкин, а Артур на это лишь молча кивнул. Подтвердил вроде как.

— Меня больше другое интересует, — начала Руфь, — как ты смог здесь главным заделаться? Да так, что прежнего вождя выгнал, а народ перед тобой на колени падает. Просто, как я успела понять, чужаков здесь не жалуют. Особенно… бледнолицых.

— Бледных, — поправил юный Санаев, — бледных — их здесь считают выходцами из Мира Мертвых. Но мне… скажем так, повезло. У этих, как их там… джунов, есть предание, что в какой-то день с неба спустится человек, белый лицом, и будет он не кем иным как сыном Сед-Рагава — главного здешнего божества. И этого сына надо приветить, дабы не навлечь на себя гнев его грозного родителя: извержение вулкана, например.

На мое счастье день, когда я прибыл в Тропический Рай, по описанию полностью совпадал с преданием. Вдобавок перед этими дикарями я возник буквально из ничего… о, и на них это подействовало чрезвычайно!

И, кстати, вождя я никуда не выгонял. Он остается вождем… он просто вынужден был сменить место жительства. Потому как сыну Сед-Рагава полагается все самое лучшее: лучший дом, лучшая еда… лучшие женщины. Я теперь любую пальцем поманю — и она только рада будет.

— И где у этих джунов логика? — проворчал Брыкин, устало вздохнув, — нас, за то что мы «бледные», чуть в клочья не разорвали. А тебе, видите ли «все лучшее»… Не понимаю.

— Так понимать тут нечего, — с важным видом изрекла Руфь, — credo quia absurdum est — этот принцип отнюдь не джуны придумали. Так что логика ни при чем; подобные выверты не намного логичнее, чем вместо «здрасьте» говорить «мир вам», а между делом взрывать автобус со школьной экскурсией. Очень миролюбиво! Просто-таки образец миролюбия!