Великий Краббен (сборник) - Геннадий Прашкевич

Повитухин даже вынужден был заметить: «Ну, сорвали… Это верно… Это я насчет покровов… Но вы ведь не все ценное сорвали, что было на царице, а кофточку со студентки! А она даже не с вашего факультета».

«При чем тут это? Я цитировал показания каменщика Хапи».

«Хапи? – насторожился следователь. – Кроме аспиранта с вами был еще каменщик?»

«А еще был ремесленник Ирамун, – охотно и с нехорошим подтекстом перечислил химик. – И феллах Аменемхеб. И водонос Хамауз. И три невольника – Энеусфер, Аменемнуфер и Хапирес».

«Свидетели не подтверждают, что вы были с компанией иностранцев, – сухо возразил следователь. – И участковый пишет совсем другое. Вот. «Сорвал с упавшей кофточку в присутствии собственной жены, которая бегала вокруг и всем кричала, что ее муж насильник».

«Да не жена это. Самая обыкновенная женщина из местных. Она действительно кричала, что ее муж насильник, но групповуху вы мне не шейте, – выказал неожиданные правовые познания доктор химических наук Энгельс. – Я всего лишь процитировал древний папирус. Расхитители гробниц пользовались в своем ремесле гибким металлическим щупом и собственным носом. – Он глянул на Повитухина, будто пытался подсказать что-то. – Они улавливали носом слабые запахи тления, легко определяли, где находятся гниющие саркофаги и просмоленные пелены».

«Но вы-то шли не на запах тления!»

Короче, убедительных объяснений никто не привел, а местный участковый Григорьев вообще поразил следователя. Это именно он отбивал потерпевшую от толпы насильников. Но при этом, утверждали некоторые свидетели, участковый не столько оттаскивал свидетелей, сколько сам пытался прорваться к потерпевшей. Ему сильно мешали скотники, но человек опытный, участковый пробился куда надо. Схватив за руку, привел потерпевшую в пустующий кабинет директора Дома культуры, посадил на стул, записал ее показания и только после этого бросился на плачущую.

«Зачем, зачем вам это понадобилось?»

Участковый бессмысленно улыбался:

«Ваш дискурс меняет мой ракурс».

Эти слова доконали Повитухина и он пригласил в кабинет сразу всех насильников.

Вряд ли они могли сговориться специально, очень уж разные слои общества представляли. Скотники Данилов, Иван Лихих и Дорощенко (все в телогрейках, один поддатый), пожилой председатель сельского товарищества «Обелиск» (сразу заявивший, что у его клиентов нет к нему никаких претензий), интеллигент Вадим Вадимович Савченко, выгнанный из школы за свободомыслие (он пытался давать детям уроки Конституции, сочиненной им самим), растерянный фоторепортер из города («Да я эту потаскушку только через объектив и видел!»), скромная учительница труда – женщина хмурая, еще один скотник, упрямо не называющий свою фамилию, хотя почти тридцать человек подтвердили, что он родной брат механизатора Медведева, уже известный следователю пацан («чего она фуфырится?»), старец Орлов и, понятно, участковый («я чего завел ее в комнату… Да снять с нее хотел… Ну да… Отпечатки…»), доктор химических наук Иван Иванович Энгельс, а при нем ассистент – кривенький человек небольшого роста, больше похожий на больную совесть химика, двое хихикающих подельников из Бердска, рассудительный водитель автобуса (УФ 060) и, наконец, еще один интеллигент, явно страдающий от пребывания в столь пестром обществе. Он, впрочем, не был лучше других: так же, как остальные, пытался повалить потерпевшую и даже преуспел в этом.

«Что вы там цитировали?» – спросил следователь у химика.

«Показания каменщика Хапи, ремесленника Ирамуна, феллаха Аменемхеба, водоноса Хамауза и трех невольников Энеусфера, Аменемнуфера и Хапиреса».

«Значит, они дали показания?»

«Ну, можно сказать и так».

«И к чему их приговорили?»

Следователь сухо повел взглядом. Он хотел, чтобы до всех дошло, что условный срок тоже наказание. Но сказанное доктором химических наук всех поразило:

«К смертной казни!»

Пока насильники обдумывали новость о смертной казни, следователь поговорил с потерпевшей. Ничего такого особенного. Ну, белокурая. Ну, ноги. Ну, румянец. «Мы тебя самого засудим, – вспомнил он голоса родителей потерпевшей. – Если не посадишь насильников, самого засудим. Жизнь на это положим, но засудим. Как теперь нашей дочке в селе жить, если ее лапают даже скотники? Она после института в район собиралась! А теперь?»

Повитухин не знал.

Дома у нее, наверное, герань на окне, думал он, глядя на ситцевые занавески.

И по какой-то дальней ассоциации вспомнил вдруг, как много лет назад впервые захотел свою будущую жену. Все с чего-то начинают, думал он, внимательно рассматривая потерпевшую. Скотник Иван Лихих, например, легко мог запасть на эту девчонку, но вот опытный химик… Странно… И учительница труда… Ну, прям не знаю… А тогда, много лет назад, вспомнил Повитухин, мы спешили с будущей женой, мы буквально бегом мчались на четвертый этаж общаги… Помню нежные капельки пота выступившие на верхней губе… Сладкий запах пота… Повитухин даже носом повел, пытаясь понять, не пахнет ли от потерпевшей? Нет… Вроде нет… Но химик говорил что-то такое… О неизвестных расхитителях пирамид говорил. Будто они только с помощью носа… А его, следователя Повитухина, много лет назад к будущей жене тоже вдруг потянуло как магнитом…

«Почему все эти люди возле Дома культуры бросились именно на вас?» – спросил он у потерпевшей.

Девушка обиделась: «Какие они люди?»

И предположила: «Может, они сошли с ума».

«Все сразу?» – не поверил следователь.

«А много ли таким надо?»

«Хотите кофе?»

«Ну да! Сперва кофе, а потом броситесь!»

«Я умею держать себя в руках. У вас есть друг?»

Девушка не ответила. Она знала, что Повитухин уже говорил с Димой Бортниковым, ее другом, приехавшим специально увидеть ее. Сейчас он сидел в соседней комнате и всех ненавидел.

«Ваш друг живет в городе?»

«Вы сами знаете».

«Мне нужно, чтобы вы подтвердили».

«Ну, подтверждаю», – вздернула она носик.

«Он тоже учится? В институте? Как вы?»

«Нет. У него собственное дело».

«Торгует?»

«Что в этом плохого?»

«А чем торгует?»

«Сантехникой».

Потерпевшая нисколько не смутилась. Извлекая из сумочки массажную щетку для волос, вынула вместе со всякими женскими побрякушками трехгранный флакончик. Он показался следователю совсем пустым. «Итальянскими унитазами торгует, испанскими раковинами и всем прочим. Диме трудно. Ему нужны помощники, которым можно доверять».

«Наверное, вас зовет на работу?»

«Ну, зовет. Но я учусь пока».

«Дорогие подарки делает?»

«А вам-то что до этого?»

Скотник Данилов, допрошенный Повитухиным, ничего нового не добавил и теперь сидел рядом с председателем товарищества «Обелиск» и шутил. «У клиентов такого товарищества, как у вас, претензий никогда не бывает, – шутил он и со значением подталкивал председателя острым локтем. – Если бы клиенты вашего товарищества умели говорить, а то… Да и мы… Сколько сидеть можно?»

«А ты еще не сидишь», – шутил скотник Дорощенко.

И тоже толкнул локтем, но не председателя товарищества, а местного интеллигента Савченко, выгнанного из школы за свободомыслие. «Вот ты, Вадим Вадимыч, чему учишь наших детей? Конституции. А зачем им твоя Конституция? У них своя есть, общая. Вообще детей пороть надо, а не Конституции учить!»

Своих детей Дорощенко порол каждый день.

«Всех нас скоро расстреляют», – шутил он, поглядывая на перепуганного фоторепортера.

«Да я эту потаскушку только через объектив и видел!»

«А какая разница, если бросился?»

А вот Дима Бортников, хозяин магазина «САНТЕХНИКА – АРОМАТЫ», следователю Повитухину понравился. Такому можно лепить лет семь, не раздумывая. Толковый парень. «Ну, была толкучка вокруг девушки, – заявил он. – Ну и что? Моя девушка того стоит! Давайте увезу ее и дело с концом».

«Не могу, – покачал головой Повитухин. – Есть заявление потерпевшей».

«Да я всю жизнь прожил в этой дыре, я всех тут знаю. Чепуха все это, случайность. Ну, выпили, пошутили. Я отсюда в институт ушел, потом в армию. После армии занял немного денег, поставил дело. Теперь помощница нужна, увезу Ольгу».

«А она хочет?»

«Ну что за вопрос? Она еще учится философии, а я уже давно философ. В институте, правда, занимался физиологией. Этот бобер, – Дима имел в виду доктора химических наук Ивана Ивановича Энгельса, – читал у нас органику. Я потом в армии его встретил, страшно удивился. Он, оказывается, докторскую защитил по закрытой теме. По электромагнитной теории запаха, – засмеялся Дима, наслаждаясь своим интеллектуальным превосходством. – Все равно никто пока еще не доказал, что можно предсказывать запах по спектру молекулы какого-то одного вещества, так сказать, планировать запах».