Избранное (СИ) - Измайлова Кира Алиевна

– Тони, – позвал он. Лучше разбудить девушку заранее, а то еще подхватится, заслышав стук топора, как раз на шипы и угодит! – Тони, просыпайся! Только не шарахайся, слышишь? Тони?..

Она не отвечала. Лицо как было, так и оставалось безмятежным, грудь равномерно поднималась и опускалась, и по всему видно было, что принцесса глубоко и крепко спит.

– Черт знает что! – сказал Генри, вынимая топорик, помянул заодно Пернатого Змея и еще пару богов, ответственных за всяческие пакости, и принялся за работу.

На этот раз ему пришлось попотеть: проклятые колючки (если это и терновник, как в сказке, то вовсе уж каких-то катастрофических размеров и прочности!) достигали толщины в человеческую руку, а уж прочности оказались вовсе уж запредельной. Но вырубать эту дрянь целиком Генри и не собирался, черт с ним, с топливом для костра, вытащить бы девчонку!

Когда дыра в «беседке» показалась ему достаточной для того, чтобы пролезть самому и протащить девушку, Генри сунул топорик за пояс и смело шагнул внутрь. Ему показалось, будто изуродованные ветви шевелятся, словно норовя нанизать его на шипы, но это не шло ни в какое сравнение с тем, что он видел в черном лесу, окружавшем замок. Там, помнится, один куст совершил поистине фехтовальный выпад, едва не проткнув ему бедро. Если бы не хорошая реакция, Генри не отделался бы всего лишь порванными штанами…

– Тони! – Он встряхнул девушку, но тщетно: голова ее безвольно мотнулась, но ресницы даже не вздрогнули. – Да что ж такое-то, а?!

Подумав, Генри выкинул из «беседки» все пожитки, что в ней оказались: лишаться хорошего одеяла и еще кое-каких мелочей из-за дурацких растений он не собирался. Снова вернулся к девушке: обычные методы вроде хорошей встряски результата не давали, тогда Генри зажал ей рот и нос. Тоже не помогло: принцесса попросту перестала дышать, и Монтроз зарекся проводить подобные эксперименты. По счастью, обошлось: стоило ему убрать руку, и девушка снова вздохнула…

По всему выходило, что это не простой сон. «Очень хотелось перекинуть ее через седло и спокойно доставить к Хоуэллам? – невесело усмехнулся Генри. – Вот он, твой шанс!»

С какой стати заклятие – а это было именно оно, Монтроз не сомневался, – вдруг снова вступило в силу? И надолго ли? И что ему делать?

– Для начала, – сказал он себе вслух, – вылезем отсюда. А там посмотрим.

Вытащить крепко спящую принцессу из переплетения ветвей оказалось делом не таким уж легким: те отчаянно цеплялись за одежду, будто не желали выпускать добычу. Генри, кажется, еще никогда в жизни не ругался так цветисто, как сегодня, выпутываясь из цепкой хватки колючих побегов.

– Просыпайся уже… – пробормотал он, сгрузив свою ношу наземь. Звон и Гром сунулись поближе, любопытствовали, и Генри отпихнул мохнатые головы. – Ну что мне с тобой делать, а? – Он вздохнул, помотал головой. – А, была не была! Один раз сработало, так, может…

«Сказал бы мне кто, что я заделаюсь заправским принцем! – промелькнуло у него в голове, когда Генри наклонился к принцессе. – А что, наверно, тогда это у них было востребовано. Специалист по пробуждению заколдованных девиц, оплата по результату…»

Испытанное средство не подвело и на этот раз: длинные ресницы дрогнули, Мария-Антония открыла глаза – небесно-синие, затуманенные со сна.

Синева?.. Генри нахмурился: у принцессы были серо-голубые глаза, очень светлые и холодные, он это сразу заметил. Какая, к черту…

Принцесса зевнула, изящно прикрыв рот ладошкой. Пальцы были не слишком чистыми, ногти она успела обломать.

– Кто вы такой? – произнесла Мария-Антония удивленно, и Генри лишился дара речи. Такого тона он у нее не слыхал даже в день их знакомства, тогда она была… да, принцессой, надменной, но… но не жеманной!

– Ты что, сдурела? – спросил он растерянно. – Тони, это ж я, Генри. Генри Монтроз, мы с тобой уже который день в пути! Забыла, что ли?

– Как вы смеете говорить со мной таким тоном? – Принцесса рывком села, с удивлением взглянула на себя… осмотрела рукава, подняла на Генри изумленный взгляд. – Вы, должно быть, похитили меня?! Что на мне за ужасные тряпки, где мой нареченный? Вы, грубый мужлан…

– Прости, Тони, – покаянно произнес Генри и поступил так, как в его среде обычно поступали с женщинами, потерявшими разум: залепил принцессе хорошую оплеуху.

– Что вы… как вы посмели?! – взвизгнула она, схватившись за щеку. – Вы!..

– Значит, мало, – констатировал Генри хладнокровно и добавил с другой стороны. Фингал бы ей не поставить, ну да простит, наверно, если очухается.

– Негодяй… – всхлипнула девушка, пытаясь закрыться руками. – Грязный мерзавец! Вонючий трус!..

– Ты знаешь словечки и похлеще, – скривился Монтроз. Нет, оплеухами ее не пронять! Окунуть бы головой в воду и подержать так немного, но где ж он тут воду возьмет? Собаками напугать? – Тони, ну сколько ж от тебя проблем, ни от одной бабы у меня столько не было!

Чем еще можно напугать принцессу, напугать так, чтобы у нее в голове переключилось что-то? Да не ту, которую он успел узнать, а вот эту… курочку, которая слова «грязный» и «вонючий» почитает за ужасные ругательства? А главное, поможет ли это? Может, отключить ее, пусть поспит еще, вдруг проснется нормальной? А если нет?..

– Ладно, попробуем, – сказал Генри сам себе.

– Что вы делаете? – ахнула девушка, когда он сгреб ее в охапку.

– Бужу тебя, дура, – ответил Монтроз сквозь зубы и приказал себе не слишком увлекаться…

…Дивный сон закончился, наступило пробуждение, и было оно ужасно. Вместо лица человека, которого, принцесса знала, она полюбит с первого же взгляда, ей предстало омерзительное зрелище: чья-то гнусная бандитская физиономия, заросшая щетиной. От незнакомца разило немытым телом и еще какой-то гадостью, и он позволял себе совершенно немыслимые вещи: хватал принцессу за руки, говорил какие-то глупости, а потом… потом даже посмел ударить ее по лицу!

Это, должно быть, и правда разбойник, решила она в отчаянии. Это мерзавец, который обманул или даже убил ее спасителя, а саму ее похитил, и теперь она в его власти! И никого, никого вокруг, ни одной живой души, которая могла бы вступиться за королевскую дочь…

Перед глазами все плыло, должно быть, от страха и отчаяния, не получалось даже закричать, когда мерзавец, гнусно оскалившись, рванул вдруг на принцессе одежду и повалил девушку на траву. Она пыталась отбиваться, но где ей было совладать с рослым мужчиной! Кто мог обучить ее такому, кто мог хотя бы предположить, что принцессе придется самой постоять за свою честь и, возможно, самое жизнь?!

«Но я ведь могу… – мелькнуло где-то на задворках сознания. Большая его часть была попросту парализована ужасом: никто и никогда не притрагивался к принцессе таким образом, никто не смел лапать ее здоровенными ручищами, хватать так грубо и бесцеремонно! – Никто и никогда? А что же…»

Разум снова покинул ее, остался только страх, обычный животный страх, и принцесса сейчас ничем не отличалась от обычной крестьянки, что пытается неумело отбиться от нескольких наемников, что затащили ее на сеновал. Мужчина, скорее всего, даже не чувствовал слабых ударов ее кулачков, а нелепую попытку укусить его попросту не заметил. Это был конец, девушка понимала, еще немного, и…

«Нет… – снова вспыхнула где-то в глубине холодная и колючая искра рассудка. – Я не позволю так со мной обойтись. Я ведь… принцесса!»

А разве пристало настоящей принцессе визжать от ужаса и готовиться лишиться сознания? Да, но только если рядом есть кто-то, кто сможет вступиться за нее, в ином же случае придется справляться самой.

Нужно было посмотреть по сторонам, это оказалось непросто – мужчина навалился на нее всем телом, и он был очень тяжел, но ей все же удалось взглянуть: никого не было вокруг, только лошади да два пса. Вот собаки способны стать проблемой, но ее можно разрешить чуть позже…

Принцесса заставила себя расслабиться и перестать сопротивляться, обмякла, будто потеряв сознание, и мужчина, кажется, купился. Прервался, попытался заглянуть ей в лицо – девушке, наблюдавшей за ним из-под опущенных ресниц, показалось, будто он встревожился, – приподнялся, тем самым дав ей возможность дотянуться, куда нужно.