Под куполом - Стивен Кинг

Божественно!

14

Рядовой Клинт Эймс на южной стороне Купола также кунял. Он сидел, скрестив ноги на мягкой обочине шоссе 119, закутавшись в одеяло на индейский манер. Вдруг потемнело в воздухе, словно нехорошие сновидения выпорхнули из его головы и набрали физической формы. А затем он закашлялся и проснулся.

Сажа вихрилась над его обутыми в сапоги ногами и оседала ему на брючины форменных повседневных брюк хаки. Откуда, ради Бога, ее столько налетело? Пожар же внутри. И тогда он увидел. Купол подтягивался вверх, словно гигантское жалюзи. Это было невозможно — он же был погружен на много миль вглубь и настолько же поднятый вверх, всем это было известно, — но он поднимался.

Эймс не колебался. Он плашмя, на локтях и коленях, рванулся вперед и схватил Олли Динсмора за руки. Нырнув под Купол, он на мгновение ощутил спиной скольжение его твердого, стеклянного края и успел подумать: «Если сейчас он вновь опустится, он разрежет меня пополам». А в следующее мгновение он уже тянул мальчика наружу.

Сначала показалось, что он тянет труп. «Нет!» — крикнул Эймс. Он понес мальчика к ближайшему из ревущих вентиляторов. «Не вздумай умереть у меня на руках, коровий мальчик!»

Олли начал кашлять, потом наклонил голову и бессильно вырвал. Эймс его держал. Теперь и другие бежали к ним, с триумфальными восклицаниями, впереди сержант Грох.

Олли вновь рыгнул.

— Не называй меня коровьим мальчиком, — прошептал он.

— Подгоните санитарную машину! — закричал Эймс. — Нам нужны медики!

— Нет, мы доставим его в Госпиталь Центрального Мэна на вертолете, — сказал Грох. — Мальчик, ты когда-нибудь летал на вертолете?

Олли, глаза у него оставались затуманенными, покачал головой. И тут же вырыгал Гроху на ботинки.

Грох просиял и пожал Олли грязную руку.

— Поздравляю с возвращением в Соединенные Штаты, сынок. Поздравляю с возвращением в открытый мир.

Олли обнял рукой Эймса за шею. Он понимал, что теряет сознание. Он хотел продержаться еще чуточку, чтобы успеть сказать «благодарю», однако не смог. Последнее, что он осознал, прежде чем тьма поглотила его вновь, было то, что солдат целует его в щеку.

15

На северном конце первым на волю вырвался Горес. Он помчал прямо к полковнику Коксу и затанцевал вокруг его ног. Горес не имел хвоста, но он на это не обращал внимания; он мотылял всем своим гузном.

— А чтобы мне пропасть, — произнес Кокс.

Он подхватил пса на руки, и Горес начал ошалело облизывать полковнику лицо.

Беженцы стояли кучкой на своем стороне (демаркационную линию было ясно видно в траве, яркой по одну сторону и мертвенно-серой по другую), начиная понимать, но не решаясь полностью верить. Расти, Линда, маленькие Джей-Джей, Джо Макклечи и Норри Келверт и матери этих двоих у них по бокам. Джинни, Джина Буффалино и Гарриэт Бигелоу, обнявшись. Твич обнимал сестру свою Рози, которая плакала, качая на руках Малыша Уолтера. За руки держались Пайпер, Лисса и Джеки. Позади их стояли Тони Гай и Питер Фримэн, все, что осталось от персонала «Демократа». Элва Дрэйк наклонилась к Ромми Бэрпи, а тот держал на руках Алису Эпплтон. Они смотрели, как быстро поднималась вверх грязная стена Купола. Яркость осенней листвы на той стороне брала за душу.

Свежий, сладкий воздух поднимал им волосы, осушал пот с их кожи.

— Перед этим мы все видели словно сквозь закопченное стекло, — произнесла Пайпер Либби. — А теперь словно встретились лицом к лицу.

Горес спрыгнул с рук полковника Кокса и начал нарезать восьмерки по траве, тявкая, вынюхивая, стараясь поссать одновременно на все сразу.

Уцелевшие беженцы, не веря собственным глазам, смотрели на яркий небесный шатер, который возвышался вверху свежим осенним днем в Новой Англии. А над ними грязный барьер, который держал их в заточении, поднимался вверх все быстрее и быстрее, уменьшаясь до длинной линии, словно проведенной стремительным карандашом по листу голубой бумаги.

Какая-то птичка промелькнула над тем местом, где только что торчал Купол. Алиса Эпплтон, все еще сидя на руках у Ромми, увидела ее и весело засмеялась.

16

Барби и Джулия стояли на коленях и поочередно дышали со шпинделя, который торчал с шины, которая лежала между ними. Они видели, как коробочка вновь начала подниматься. Сначала медленно и, казалось, она вторично зависла на высоте восемьдесят футов, так, словно колебалась. И тогда она метнулась вверх со скоростью, невозможной для отслеживания человеческим глазом; это было, как пытаться увидеть пулю в полете. Купол или взлетал вверх, или каким-то образом сворачивался.

«Коробочка, — подумал Барби. — Она притягивает к себе Купол, как магнит притягивает железные опилки».

К ним пробивался сквозняк. Барби отмечал по шевелению травы, как тот крепчает. Он потряс Джулию за плечо и показал прямо на север. Грязное серое небо вновь стало синим, таким ярким, что глазам больно. Гипнотизировали своей яркостью деревья.

Джулия подняла голову от шпинделя и вдохнула.

— Я не уверен, что это настолько… — начал Барби, но тут уже наконец-то прилетел настоящий ветер. Он увидел, как тот поднимает волосы Джулии, ощутил, как тот высушивает пот на его глубоко пропитанном угольной пылью лице, нежно, словно ладонь возлюбленной.

Джулия вновь закашляла. Он постучал ее по спине, в то же время, делая свой первый вдох. Он еще смердел и царапал ему горло, но уже годился для дыхания. Плохой воздух отлетал на юг, а свежий вдувался с территории ТР-90 из-за Купола — оттуда, где только что был тот Купол. Следующий вдох был лучше, третий еще лучше, четвертый — даром Бога.

Или кожеголовой девочки.

Барби с Джулией обнялись возле черного квадратика на траве, где лежала коробочка. Там ничто не будет расти, никогда больше.

17

— Сэм! — вскрикнула Джулия. — Мы должны вытянуть Сэма!

Они побежали к «Одиссею», все еще хекая, а вот Сэм уже не кашлял. Он навалился на руль, глаза раскрыты, дыхание короткое. Нижняя часть лица у него была залита кровью, и когда Барби его отклонил, он увидел, что голубая рубашка старика стала грязно-пурпурной.

— Вы сможете его нести? — спросила Джулия. — Вы сможете его донести туда, где солдаты?

Ответ почти наверняка должен был быть негативным, но Барби произнес:

— Я постараюсь.

— Не надо, — прошептал Сэм. Глаза его шевельнулись в их сторону. — Очень больно. — С каждым словом изо рта у него текла свежая кровь. — Вы это сделали?