Жизнь и судьба инженера-строителя - Анатолий Модылевский

в июле вылетел в Хабаровск и ночным поездом приехал в Комсомольск; начал знакомиться с бетонными заводами и условиями для нашей работы; на следующий день разыскал координаты Бориса Порошина, который работал начальником стройуправления, созвонился с ним и в воскресенье пришёл в гости; Борис и его жена Надя были рады моему появлению, во время обеда вспомнили Братск и нашу работу в СМУ ТЭЦ в 1960-е годы; угощали они меня красной рыбой, приготовленной в разных видах, а на десерт была дальневосточная брусника, собранная ими на сопках, расположенных вдоль дороги, проходящей к Советской Гавани; дальневосточная ягода значительно крупнее, чем в окрестностях Братска, очень сочная; Надя подавала её в глубокой тарелке, наполненной сладким брусничным соком – вот такой «суп»; все эти местные деликатесы хорошо шли под водку; Борис просил меня задержаться и съездить в тайгу за брусникой нового урожая, но, к сожалению, времени у меня не было;. После обеда попросил Бориса показать, где можно купить кету, чтобы привезти домой, он ответил, что это не проблема; однако ни в магазине «Океан», ни на рынке рыбы не было, хотя пару дней назад во время визита Горбачёва, всего было вдоволь: кета, горбуша, икра, крабы; после отъезда генсека всё исчезло, продолжалась обычная жизнь народа. Мы подошли к реке и в доме одного рыбака выпросили большую рыбину для меня; Борис объяснил, что путина ещё не началась, а в сентябре рыбы будет полно.

Приехав в Братск, рассказал Ю.П. о перспективах нашей работы; мы, не медля, в середине сентября поспешили в Комсомольск вместе; в Хабаровске у нас было свободное время до вечернего поезда; отправились на высокий берег Амура, где перед самым обрывом находилось стилизованное деревянное кафе, решили подкрепиться; здесь впервые узнали значение слова канапе, когда нам подали к кофе «микроскопические» печенье и пирожные. Утром прибыли в Комсомольск, первым делом зашли в городское кафе позавтракать; сняв плащи, сели за столик, я обратил внимание на красивую кожаную барсетку Ю. П. (тогда была мода у новых русских), он носил её на кисти руки; объяснил мне, что в ней удобно хранить документы и деньги; снял барсетку и положил на свободный стул; я посоветовал ему быть осторожным с ворьём, а также, случайно нигде её не забывать; мы хорошо подкрепились, я заплатил за двоих, сказав, что позже рассчитаемся, и мы покинули кафе; возле автобусной остановки Ю.П. обнаружил, что забыл барсетку в кафе, мы быстро вернулись; на стуле её уже не было, персонал заявил, что ничего не видел и не знает; ЮП, естественно, сильно расстроился, ведь там был паспорт, командировочное удостоверение, часть денег и обратный авиабилет до Братска; я посоветовал идти в милицию и подать заявление о краже; мы шли молча, как вдруг ЮП сказал мне, что это случилось из-за того, что я накаркал, говоря в кафе о барсетке; мне это заявление очень не понравилось, но я промолчал, понимая его расстройство; в милиции он указал в заявлении, что в кафе похитили барсетку с документами и деньгами, попросил, чтобы выдали справку взамен паспорта; однако выдавать её можно было только после того, как Братск подтвердит паспортные данные; ЮП отправил жене телеграмму, чтобы срочно выслала деньги. Эта история была для меня первой зарубкой в наших отношениях, зарубкой, о которой не забыл; я знал цену своего товарища по работе, уважал его, но несколько подобных случаев не мог простить ему; они у меня остались в душе, как зазубрины.

Мы договорились, что ЮП в стройтресте заключит договор по внедрению химдобавок в бетоны, а я отправлюсь на Ракете вниз по Амуру за рыбой и икрой; предварительно купил несколько бутылок водки для обмена; путь неблизкий, плыли около двух часов, у пассажиров узнал возле какой деревни лучше мне выйти; они сообщили также, что в это время рыбнадзор свирепствует, отнимает рыбу и икру, и надо быть осторожным; на остановке я поднялся с причала в деревню, стал спрашивать хозяев домов, где можно купить рыбу, но люди опасались, отвечали неохотно и я чуть было не отчаялся; наконец один мужчина указал на дом рыбака; я открыл калитку, зашёл во двор и увидел хозяина, мужчину примерно пятидесяти лет, который совершенно безбоязненно, сидя на низкой скамеечке, потрошил свежую кету, отрезал головы и вынимал тузлук с икрой; всё это укладывал в три разных эмалированных таза, которые были измазаны обильной рыбьей кровью – зрелище! Я поздоровался и спросил, можно ли купить рыбу, не забыв сказать о водке; хозяин повёл меня в сарай, я выбрал две больших малосольных рыбины; икру обменял на водку, которой никогда не было в деревенском магазине; одна двухлитровая банка с икрой шла за бутылку водки; когда сделка состоялась, с тяжёлой сумкой я отправился к причалу; там узнал, что до вечера никакого транспорта не будет; что поделаешь, сел на камень у воды и стал ждать; противоположный берег Амура представлял собой большую необитаемую рощу, за которой виднелись сопки; в этом месте ширина реки составляла около километра; через некоторое время далеко в небе над рекой увидел чёрную точку, которая быстро приближалась – это оказался реактивный истребитель; он летел низко над широкой рекой с огромной скоростью, да так низко над водой, что она «кипела» и бурлила; мужчина, сидевший рядом со мной, быстро вытащил из воды удочку, объяснил мне, что рыбачить уже бесполезно, поскольку во время полётов рыба уходит на глубину. Теперь я стал с интересом наблюдать за испытательными полётами новейших военных самолётов, выпускаемых авиазаводом им. Гагарина: очередная машина проносилась мимо нас при полной тишине; только через несколько секунд раздавался сильный грохот, свист – скорость была сверхзвуковая; я успевал рассмотреть эту экзотическую «птицу», дизайн которой был безупречен; вид её, бешенная скорость, «кипящая» вода в реке – всё это доставляло мне эстетическое удовольствие; самолёт, пролетая мимо нас, делал разворот в сторону сопок, проносился над ними и снова выходил к реке, чтобы ещё раз пролететь на максимальной скорости; полёты длились примерно полчаса и мой интерес был необычайным.

Однако в середине сентября, да ещё сидеть у воды было прохладно, а до вечера надо было ждать долго; я снова поднялся к деревне и попросился у хозяина погреться; в большой избе было натоплено, хозяева готовились обедать и настойчиво приглашали меня к столу; там на большой сковороде была жареная на сале картошка, а возле неё стояла суповая тарелка, полная красной икры; я положил к себе на тарелку картошки и немного икры, мы все выпили по рюмочке водки, а хозяин сказал, чтобы я не стеснялся, а черпал икру ложкой