Фантастические тетради - Ирина Ванка

— Бахаут, — спросил он, — вы видели плиту могильника с орбиты?

— Возможно. Вы и сами просматривали геосканер.

— Мы не делали увеличение в этом секторе?

— Вряд ли, а что в нем такого?..

— Эта точка не может быть энергетическим центром?

— Центром чего?

— Может быть, ураганной аномалии.

— Не думаю, — ответил биолог, — эта аномалия опоясывает планету по экватору. Скорее я бы представил ее плоскостную природу, чем точечную.

— Почему именно в могильнике возникает энергетический дисбаланс?

— Спросите об этом у ваших прожженных кальсон, — вмешался в разговор Эф, — в них информации больше, чем у вас в голове.

Для работы Бахаут выбрал ровный участок в ложбине, размытой ручьем. Он извлек из поклажи детали локатора, собрал их и установил в строгой вертикали к центру планеты.

— Хотите сами попробовать? — предложил он Мидиану. — Смелее, начните с конусообразного ракурса луча.

На мониторе локатора появилась просветка глубинных туннелей.

— Возьмите мою маску, ведь вы так и не видели ее… Излучение, предупреждаю, очень активное.

Мидиан занял место у панели прибора, отвел луч на глубину, и сумерки подземелий озарились синевой. Этот свет наполнил пространство пещеры, окрасил лица в мертвецки безжизненные тона и напугал Эсвика до спазмов желудка. Такой красоты Мидиан не видал прежде. Под ним был океан удивительно яркого света. Ни с чем не сравнимого, ни на что не похожего, холодного и величественного, как предания каранайских переселенцев. Мурашки пробежались по коже астронома.

— Я вижу… — прошептал он, опасаясь спугнуть фантастическое видение. — Клянусь, Бахаут, вы недооценили ее размер. Если это корабль, наша станция поместится в любом из его отсеков.

— Обратите внимание, как он зажат в шахте, — говорил биолог, — словно замурован в камне. — Но Мидиан не мог его слушать. Теперь он не мог думать ни о чем, кроме сияющего шара. Он казался таким близким и недоступным, что любой навигатор сошел бы с ума от наплыва противоречивых чувств. — Попробуйте настроить луч на внутреннюю просветку, — советовал Бахаут, — уменьшайте радиус конуса… Дайте-ка я сам… — он попытался отпихнуть от панели Мидиана, но тот остался на месте, повинуясь сомнамбулическому притяжению.

«Молния» просветке не поддавалась ни под каким углом, что, безусловно, добавляло ей авторитет, но не упрощало задачи. Бахаут благополучно исследовал пазухи грунта, плотность пород, вычисляя оптимальную траекторию. Синий свет освещал путь его заманчивым планам. — Полторы сотни километров — и мы вплотную подойдем к газовым подземельям. Не отчаивайтесь, Мидиан, может, в ближнем ракурсе она покажет свою начинку.

Эсвик-Эсвик упирался конечностями в стенки каждого люка. Бахаут отыскивал самые широкие ходы, чтобы абориген проще поддавался транспортировке. Профессор выбивался из сил, чередуя пинки с уговорами. Экспедиция чаще делала остановки. Но настал момент, когда готовые вертикальные спуски стали редкой удачей, туннели сузились, а Эсвик стал просто невыносим.

— Если б вы внимательно слушали мой курс, Мидиан, вы бы знали, в чем заключается главная причина успешного достижения цели. Вы бы знали, друг мой, что каждый разумный субъект, сообразуясь с принципами такой же разумной природы, сам задает себе статистику побед и неудач. Ваше феноменальное везение заключается в том, что вы все еще живы. На вашем месте я много раз бы подумал, прежде чем вожделенно глазеть на незнакомую технику.

— Я хорошо подумал, профессор, не сомневайтесь.

— Не сомневаюсь, что вы уверены в этом. Но мой опыт наблюдения за вашей персоной…

— Все, — перебил их Бахаут, — остановка.

— Отдыхаем? — спросил Мидиан.

— Если устали — отдохните. Надо сделать пробы. Не исключено, что скоро нам предстоит прокладывать путь в сплошном монолите.

Мидиан присел над экраном химического индикатора.

— Кальций? — удивился он.

— Невероятная эрудиция для астронома, — посмеялся биолог и раздавил на сенсорной панели крошку серого каменистого вещества.

— Я еще и навигатор, — оправдывался Мидиан, — а навигаторы, привычные к медосмотрам, кое-что понимают в химическом составе своего организма. И костей в частности.

— Смотрите-ка, ваша правда… — согласился Бахаут, — свалка прессованных костей. — Он размолотил буром пласт породы, залепивший проход вниз, и поднес к свету. На сколе ясно обозначилась окаменелость бедренной кости.

— Еще один могильник? — спросил Мидиан.

— Похоже, вы напали на кладбище предшественников, — объяснил профессор, — любителей поковыряться в «молнии».

— Да бросьте… Это жители верхних ярусов спускают сюда мертвецов.

— А мертвецы, — уточнил биолог, — чуть останутся без присмотра, тут же толпой бегут к «молнии» и намертво вязнут в проходах. Я говорил, что подступы к шару герметично закупорены. Как вы думаете, чем?

— Допустим, — согласился Мидиан, — но зачем? Какой смысл устраивать массовый забег, если ничего не понимаешь в космической технике?

— Они поднимали дирижабли, — объяснил профессор, — и тоже считали себя навигаторами. А кем считаете себя вы?

— Они не видели разницы, — согласился Бахаут, — между надутым шаром и «молнией богов». Они верили, что все круглое должно летать. Вам хорошо видно, чем это кончилось?

Мидиан почесал затылок, из которого посыпалась каменная крошка пополам с песком.

— Вот интересно, — удивился он, — почему им хотелось удрать с родной планеты?

Только Эсвику удалось грамотно воспользоваться неожиданно возникшей минутой молчания. Он вырвал поводок из ослабевшей руки профессора и задал такого стрекача на верхние ярусы, что никто из очевидцев не решился пуститься в погоню.

— Вот и все, — мрачно констатировал Бахаут, — еще одно транспортное средство стартовало на солнечную орбиту.

— Если пойдете его разыскивать, — заявил рассерженный Мидиан, — оставьте мне свой костюм. Обещаю, что заберу вас, если, конечно, выживу.

— Не выживете, — заверил биолог, — вы двое суток будете ползти по загазованным туннелям и, если случится чудо и фильтры выдержат, заживо сгорите на обшивке шара. Я делал замеры температур. Вы сгорите, даже не приблизившись к обшивке. Если в безопасной зоне мы не найдем выносные площадки лифтов, не рассчитывайте, что я стану вам помогать в самоубийстве. Скажи ему, Эф…

— Бахаут прав.

— Вы опять за свое, профессор. Хорошо, я готов выслушать ваши предложения.

— Предлагаю все-таки отдохнуть, — сказал биолог, — на этой глубине мы по крайней мере в безопасности. Кончится ураган, будем выбираться к солнцу.