Клинок Гармонии (СИ) - Илья Кишин

Постепенно боль утихла, а кровотечение с каждой секундой становилось все меньше по мере залечивания ран, ведь удар был не природного и не энтропиумного характера, а простым физическим проникновением, отчего угрозы собой не представлял. Как только Эдвард залечился, то сразу же поднялся на ноги и, исполняясь ярости, закричал:

— ХВАТИТ УПИРАТЬСЯ! ПРОСТО СДОХНИ!

Действия Илии в самом деле привели Эдварда в ярость, и он был готов прямо сейчас наброситься на ослабевшего и израненного алхимика, чтобы разорвать голыми руками до состояния фарша, однако очередная нелепая картина его остановила. Кишин отныне не рвался в бой и не цеплялся за любые возможности навредить, а смиренно сидел на коленях с опущенной вниз головой. Со стороны могло показаться, что тот принял свою судьбу и был готов умереть, лишь бы враг сжалился и принес ему быструю смерть, но в голове Илии все обстояло гораздо серьезнее.

— Почему… Почему я был так слеп? — задумался он, говоря вслух и глядя в пол, непроизвольно наполняясь слезами. — Все это время я думал, что они погибли из-за моей неспособности всех защитить…

— Поэтому они и погибли, Кишин, — подхватил Эдвард.

— Нет… это не так, — оборвал Илия. — Своими руками я всех убил… Все это время вина лежала на мне…

— Да, именно так и было, — продолжил поддакивать Айс, даже не понимая, о чем бормочет мужчина, но желая подлить масла в огонь, если тот наконец сдастся.

— Морти…

— Морти? — оторопел Эдвард, а затем наполнился зверским желанием избавиться от Илии, схватив его за волосы и подняв голову вверх. — ТЫ ДОСТАЛ МЕНЯ! ПРОСТО СДОХНИ И ЗАМОЛКНИ НАКОНЕЦ!

Пусть Эдвард и думал, что Илия раскаивается за свою слабость и недальновидность в конце жизни, но он и не предполагал, о чем именно думает Кишин. Когда-то давно все дорогие ему люди погибли, и алхимик винил себя за собственную слабость и невозможность всех защитить, помня лишь то, как он в одиночестве умер следом за остальными, однако память подвела Илию, сокрыв жестокую правду в недрах мозга, которую он осознал только сейчас. Это безумие, которому подвергся Кишин после испытанной боли, преследовало его еще с юношества, ведь только боль давала ему почувствовать себя живым человеком, а не пустой куклой, но взамен тот полностью терял над собой контроль, становясь опасным не только для себя самого, но и всех, кого мог назвать родными. Перед собственной смертью он своими руками убил тех, кого любил, даже не осознавая, что вытворял в том момент, а когда перед глазами всплыла та же картина, как и много веков назад, Илия наконец понял, но принять столь горькую правду оказался не в силах, будучи способным лишь корить себя и желать смерти в знак искупления.

Эдвард же в тот день столкнулся словно со своим отражением в зеркале, и это его сильно взбесило, ведь больше всего на свете мы ненавидим людей, которые так на нас похожи. Крепко схватившись за рукоять «Кё», он в последний раз занес меч над головой, желая поскорее отнять жизнь у Кишина, а затем вернуться к осуществлению собственной мечты, к которой был в этот момент как никогда близок.

— Умри! — закричал он, устремив лезвие навстречу шее, но оно неожиданно остановилось, даже не успев начать движение.

Даже не успев понять, что происходит, Эдвард снова испытал пронзительную боль, но на этот раз она оказалась куда более продолжительной и усиливалась с каждой секундой. Тяжелый клинок по правой стороне над плечом оказался зажат между головой нападавшего и обхватившей его отрубленной в районе кисти рукой, в то время как зубы яростно впивались в шею Айса в области сонной артерии, а челюсть с каждой секундой сжималась все сильнее и сильнее, однако этот рот казался в разы шире, чем у обычного человека. Это была Ринна, или, скорее, то, что от нее осталось — половина тела с тяжестью висела на высоком мужчине, находя опору лишь на остром лезвии меча, который, пусть и шатко, но держал девушку на весу, постепенно разрывая ткани руки и приступая к кости. Челюсть же сжималась не сама по себе, а под действием усилий, прикладываемых левой рукой, которая что есть мочи давила на подбородок, помогая отвисшей челюсти сомкнуться.

Внезапная атака продлилась недолго, ведь Эдвард оперативно отреагировал и откинул голову назад, а «Кё» устремил в том же направлении, перерубив и без того покалеченную руку, вынудив девушку упасть вниз, но перед этим той удалось буквально откусить огромный кусок плоти с шеи генерала, залив всю его рубашку кровью. Стоило ей соприкоснуться с землей, тело тотчас настиг яростный и мощный пинок, из-за которого Ринна отлетела аж на несколько метров, несколько раз перевернувшись и в конечном итоге замерев в положении на животе с ненадежной опорой на руку.

— Илия, вставай! — полуразборчиво закричала Ринна, выплюнул кусок мяса, придерживая челюсть здоровой рукой между тем, как по всему рту расплескалась кровь, меняя ее вид с некогда милой девушки на подобие людоеда.

— ДА ЧТО С ВАМИ НЕ ТАК! — вновь яростно завопил Эдвард, снова занеся меч над головой, придерживая открытую глубокую рваную рану на шее левой рукой.

В этот момент он непринужденно сомкнул глаза, лишь бы никогда больше не видеть никого из этих людей. Отсутствие зрения не помешало бы настигнуть Кишина, однако Эдвард желал открыть глаза и лицезреть его уже мертвым в окровавленной луже собственных кишков. Финал был близок и от победы его отделяло одно ловкое движение, которое, несмотря на отсутствие способных помешать, так и не настигло жертву, остановившись на середине пути в сопровождении знакомого металлического отзвука столкновения мечей.

Открыв глаза, Эдвард застал перед собой человека, остановившего «Кё» с такой легкостью, словно какую-то пушинку. Его широкие плечи и крепкие руки надежно держали длинный меч за рукоять и под лезвие с другой стороны, не дрогнув под напором тяжелого лезвия. Его ноги твердо стояли на месте, и в них не было ни намека на страх, к которому так привык Айс. А посреди всего этого уверенного вида предстало замершее в гневе лицо, но не беспорядочном и неконтролируемом, а холодном и нацеленном на результат. Глубокие красные глаза пронзительно сверлили персону Эдварда, не только пугая, но и предзнаменуя тот перелом, которого не должно было случиться.

— Ты в порядке, рогатый? — спокойно и заботливо спросил спаситель.

— Ты… спас меня? — непонимающе произнес Илия, стараясь вернуться в реальность, а после посмотрел на знакомую широкую спину.

— Думал, что я мертв, да? — улыбнулся он,