Дочь Волдеморта - Ночная Всадница

— Волдеморт стал хозяином Старшей палочки? — вдруг сухо спросил Гарри.

— Да, — ответил за Гермиону околдованный Сывороткой Правды язык, — но откуда… Откуда ты вообще о ней знаешь?! — задохнулась она следом за этим.

— Это не поможет ему, — проигнорировал ее вопрос Гарри. — Теперь у меня достанет сил с ним справиться. Только сначала доберусь до Черной Вдовы и до этой чертовой змеищи. И тогда между мной и им уже ничего не останется.

— Откуда ты узнал о кольце Maman? — холодно осведомилась Гермиона.

— Делюминатор Дамблдора открыл мне многое, — сощурился Гарри Поттер.

— Только слепой безумец может всё еще служить Дамблдору! — вскричала леди Малфой со стоном. — Неужели ты не видишь, что он использовал тебя?! Только не для победы над Темным Лордом, а ради борьбы с ним! Ему нравилось с ним бороться, понимаешь?! Ему без этого противостояния было слишком скучно жить! Дамблдор подстроил всё! Всё, и смерть твоих родителей — тоже! И позволил mon Pére воскреснуть, чтобы дальше состязаться с ним! А ты — только ферзь на шахматной доске, которую видел перед собой сумасбродный старик вместо того, чтобы лицезреть реальность! Ради чьей памяти ты погубил себя и уничтожаешь всё на своем пути?! Воспоминания о ком придают тебе решимости?! О твоей мамаше?! — Гермиона сверкнула глазами. — Бастардка[137] моего деда, влюбленная в Северуса Снейпа всю свою жизнь, вышедшая замуж ему назло и в ночь своей гибели стонавшая в объятиях mon Pére! — И она посмотрела прямо Гарри в глаза, открывая свои мысли и воспоминания. — Давай, спроси меня, правда ли это, ведь я не могу тебе солгать! — выкрикнула женщина с исступлением.

— Это… правда? — дрогнувшим голосом спросил тот.

— Правда, кузен Гарри, — жестко ответила ведьма. В этот момент в его глазах мелькнула какая‑то, по–видимому, страшная мысль, на секунду поселившая панику, но он тут же подавил это в себе, а Гермиона тем временем продолжала: — Спроси меня еще о Дамблдоре, если уж ты чего‑то о нем не знаешь! Спрашивай меня о чем угодно — твоим чаяньям нет оправдания разумом, ответ на любой вопрос будет только аргументом в пользу твоего безумия! Так всё же чьей памяти ты служишь?!

— Я никому не служу, — каменным голосом перебил ее Гарри. — Я — Избранный. Всего лишь орудие в руках судьбы. Мир сам решил, что настало время очиститься от порожденной им заразы! Грядет катарсис[138]. И Дамблдор тоже был лишь исполнителем высшей воли. Как он воспринимал это — неважно. Главное — он дал мне толчок и подготовил меня к этому бою. Пусть и не понимал этого! Не имеет значения, кем была моя мать. Ничто вовсе не имеет значения. И мне не нужна ничья помощь! Теперь у меня достанет сил справиться самому. Судьба и правда на моей стороне: я не дам Волдеморту поработить этот мир окончательно. Если не ради будущего, то ради прошлого.

— Какого прошлого?! Ты хочешь выкорчевать прошлое! Ты его не понимаешь!

— Это ты не понимаешь ничего, — с горечью сожаления оборвал волшебник. — Мы так часто говорили с тобой — и мне даже показалось, что в тебе сохранились остатки разума и совести. Но ты еще хуже, чем те, слепые! — с нарастающим жаром негодования говорил он. — Ты не отрицаешь, что Волдеморт — чудовище, ты сама это прекрасно поняла! Ты боишься его, хотя ты его дочь, плоть и кровь самого дьявола! И при этом отстаиваешь его право на власть! Ратуешь о какой‑то справедливости! Сейчас! Когда Волдеморт правит бал над миром! Ни одна жертва не будет излишней, чтобы уничтожить это зло! Да, мне приходится быть беспощадным! Но когда я смотрю на предателей, окружающих меня, шваль, готовую целовать подол мантии Волдеморта, лишь бы продлить свою никчемную жизнишку, — мне легко быть безжалостным, ибо я несу справедливость, а жертвы, которые приходится приносить во имя ее, — недостойны сожаления!

Наше аутодафе[139] выходит на финишную прямую, Гермиона. Ты уничтожила мое прикрытие — что ж, поздравляю! Но это не остановит, а лишь задержит меня. А вот твой путь подошел к концу, — блеснул глазами Гарри Поттер. — Кто в доме?! Где мой Хоркрукс?

— Генриетта у названой бабушки, — прошипела ведьма.

— Вот и отлично, — сказал ее враг, вскинув палочку. — Этот разговор не имеет смысла. А мне пора. Fiendfyre! — произнес он, призывая, к ужасу скованной женщины, страшнейшее из проклятий: разжигая по углам комнаты Бесье Пламя, в которое с сожалением швырнул агатовый перстень со своей руки. — Я покидаю тебя, Гермиона, — сказал на прощание он. — Довольно игр. Поверь, в том мире, куда ты вскоре попадешь, лучше — ибо там нет Волдеморта. И мне кажется справедливым, что тебе доведется сгореть здесь, в этом доме, вместе со всем этим старинным рассадником чумной заразы и всей дрянью, которая наполняет его. Бесье Пламя уничтожит всё, а Изолирующее заклятие не даст ему выжечь половину округа. Смотри, какой я гуманный! — и он рассмеялся страшным хохотом безумца.

А тем временем со звуком, напоминающим шум прибоя, в углах гостиной огненные змеи вскинули свои головы, раздувая пылающие капюшоны и разверзая клыкастые пасти, полные бушующего огня. Взметнувшийся из пламени дракон проглотил агатовый перстень и, присев на пылающих лапах, ощерился, метнувшись вверх и рассыпаясь на полчище огненных химер.

— Прощай, Гермиона, — сказал Гарри Поттер сквозь пламя. — Я освобождаю тебя от постоянного страха и постоянного рабства. Поминай мое имя, когда огонь доберется до тебя.

И он вышел из комнаты, медленным прогулочным шагом направляясь к парадному выходу из поместья, и то и дело останавливаясь, чтобы выпустить новых огненных монстров, которые разлетались по дому, словно одушевленные существа, стремящиеся разрушить каждый уголок, испепелить каждый закоулок.

Гермионе было прекрасно известно, что Бесье Пламя — это заклятый огонь, глубинная Черная магия, одно из тех средств, которым можно уничтожить даже Хоркрукс. Но применить его и она никогда и ни за что не решилась бы — слишком опасно и неконтролируемо это пламя. Его не потушить, и оно постоянно растет, умножает само себя, будто обретает душу вместе со свободой. Оно будет бушевать до тех пор, покуда есть что пожирать, покуда всё досягаемое не обратится в мертвый пепел.

И нет никакого способа остановить его, только ограничить рамками радиус действия. Но и это может сделать только магия беспредельной силы, а у Гермионы скованы руки, и нет смысла даже в оставшейся в кармане волшебной палочке…

Она попыталась сосредоточиться и освободиться.

Игристая кобра стелилась к ногам, шипя искрами пламени. Воздух в комнате накалился. По обоям и шторам бегали огненные муравьи, но стекла не лопались от магического жара — их держало Изолирующее заклятие, о котором говорил Гарри.