Постижение смысла - Мартин Хайдеггер

ряда, которое есть внутри суще-бытующего, не сводится к нему, но противостоит всему суще-бытующему в целом. Строго говоря, недостаточно вести речь о не-обычном – не-привычном, поскольку пра-бытие сущит за пределами привычного и непривычного и, исходя их своей единственности, претендует на ту редкостность, которая не поддается никакому историческому расчету. Поразмыслим над тем, что некогда впервые в истории бытия оно само стало началом и есть начало, и все же история есть только последствие начала и подражание началу – вот тогда мы и оценим приблизительно, какое притязание пра-бытие само имеет по отношению к человеку, какую ставку на него делает – к человеку, который отваживается вы-рас-спрашивать его, чтобы, тем самым, его истина стала основой человеческой сущности.

50. Пра-бытие: без-дно-основа

Так мыслим мы пра-бытие – идя от основы и через без-дно-основу, которую мы примысливаем основе. Но как происходит такое, если не мыслить все же и прежде всего бытие? Но мыслим ли «мы» пра-бытие? Или пра-бытие «есть» тогда, когда оно со-бытует-в-со-бытиях мышление (не произвольное, какое угодно представление, а вы-раз-думываение своего[48]) и, тем самым, сущение человека?

Вы-раз-думывание пра-бытия никогда не есть «генерирование-производство» бытия, так что оно никогда бы не было только помысленностью.

Вы-раз-мысливание есть со-бытийно достигнутое в событии достижение-разобогащение просвета отвержения, каковой просвет в качестве просвета отвержения ничему не привержен и не обеспечивает прибежища, распространяясь-расширяясь до без-дно-основы, для которой сущение пра-бытия само выступает как ее сущность.

Не мы «делаем» – «причиняем» пра-бытию какой-то обрыв-облом, не мы толкуем его «как» основу, а в сущности пра-бытия, как отвержение, только и открывается с без-дно-основой[49] основосоставляющее и насквозь правящее всем ничтожением Ничто, проистекающее из перво-истока.

Для пра-бытия мы никогда не находим какого-то «места» – такого, например, как «Напротив» или «Над» человеком, оно никогда не позволяет встроить себя в какой-то «порядок».

Как без-дно-основа, оно вы-раз-думывается не Другим, будучи толкуемо исходя из его самости, но оно только и дарует сущность без-дно-основы, к которой, конечно, мышление пра-бытия всякий раз подходит различно – в зависимости от его направления и широты, на которую оно осмеливается.

(Пространство-игры-времени Вот-Тут как передний план и предшествующая пропасти основа – и прежде всего только снова от него – «время» в единстве отвращенности-отвернутости его сущности, но – существенно спроектированное как истина бытия и исторически познаваемая истина οὐσία – φύσις.)

VII. Пра-бытие[50] и человек[51]

51. Пра-бытие и человек

Если пра-бытие первоначально выразилось в слове φύσις, и если φύσις и φάος выражали одно и то же в его многообразии: восходящий просвет в надвое-сказании открытия и разрастания жара-рдения, то первоначальное метафизическое познание человека как живого существа, которое имеет λόγος и в то же время располагает опытом человека – существа, у которого «есть» жар, «есть» огонь – единственного существа, которое может делать «огонь», то «огонь» предстает не только как пожар и как источник освещения – как «средство» τέχνη (ср. 63. Техника), но и как просвет: ἀλήθεια [истина] – его сущностная основа. В таком случае Прометей принес «человеку» не только «огонь» как некий дополнительный дар, но человек только и стал человеком благодаря этому поступку титана – старого бога, который боролся против молодых – и тогда с самого начала в сфере τέχνη история человека определилась с выбором и наметилась возможность махинативности как без-основности просвета.[52] Тогда первое начало истории (Geschichte) человека из раз-вы-сказывания иного начала должно получить назад полностью свою неразвернутую изначальность. Отношение сущности человека к пра-бытию и сущность самого бытия следовало бы тогда мыслить изначальнее, чем это могла делать ранее метафизика – по отношению к ее собственному началу.

Однако это дало бы не только улучшение исторических познаний, но и натолкнуло бы на припоминание сущности человека, благодаря которой он смог бы подойти и встать в ближней дали к пра-бытию и его отвержению – и из этого стояния, с этой позиции смог бы сам перенять настоятельное вникание в истину пра-бытия от него самого.

Это настоятельное вникание тогда в свете истории пра-бытия оказывается не-насильственным овладением-покорением махинативности, власть и сила которой рушится только тогда, когда она достигает такого разворачивания своей сверх-силы, при котором она – как неограниченное – уже больше не может проходить мимо Отдельного-Единичного, которое неподвластно ее силе: доходит до безосновности истины этого бытия – то того, что она сама махинативна.

52. Пра-бытие и человек

Бытие (суще-бытность) сделанное и поставленное человеком. Человек? Человек – возможное со-бытование пра-бытия (как Вот-Тут-Бытие).

Пра-бытие? Со-бытие свободного от силы, ненасильственного отвержения, светящегося, основы; без-дно-основа – как то В-Между-Тем, из которого «между тем, тем временем» в спор вносится Открытое как суще-бытующее.

Но почему все поставлено перед этим выбором – Либо-Либо? Подлинное ли это?

Или только так: либо пра-бытие, либо суще-бытующее. Человек как страж – хранитель В-Между-Тем. Он не стоит перед и не стоит над, но он – вы-стаивающий и вы-носящий.

Слово.

Уже больше не как в новое время: субъект-объект, но Вот-Тут-Пра-Бытие.

Всякий раз в игре – человек, всякий раз – иным «образом»; «на иной лад»; на самом деле это не поддается сравнению, потому что не субъект заменяется Вот-Тут-Бытием и не объект заменяется пра-бытием; потому что вообще это противопоставление словесных формул ведет к заблуждению – и здесь как раз оно и засыпает или перекрывает ту пропасть, которая существует между между двумя «образами-способами».

[Альтернатива] субъект-объект: здесь человек выведен на сцену, и ему гарантированы занятия обеспечением своей безопасностью, надежностью своего существования.

[Альтернатива] Вот-Тут-Бытие – Пра-бытие: здесь человек вовлечен в игру как страж-хранитель того, что более всего стоит под вопросом – более всего сомнительно и более всего заслуживает вопрошания.

«Чистый» «объективизм» распускания-растворения во Все-Жизни, поглощения ею – это наиболее завуалированное завершение «субъективизма», понятого как безусловное властное господство человека как «субъекта». Сейчас объективное и субъективное выступает как одинаково само собой разумеющееся. Полная безвопросность как маска, прикрывающая бессилие.

Почему Либо-Либо – снова мы поставим такой вопрос – почему такая альтернатива между бытием как Сделанным и человеком как Со-бытованным, С-бывшимся в Со-бытии?

Разве не могло бы существовать другого соотношения – Отчасти-От части:

бытие есть отчасти Сделанное, а отчасти «нечто», бытующее само по себе и исходя из самого себя? Откуда берется такая возможность разделения?

Почему вообще: пра-бытие и человек?

Так не передать ли все это в ведение «суще-бытующему»! И такая передача всего в его ведение – разве это не выбор?

Итак, получается, что в игре