Северный пламень - Михаил Голденков

Карл не давал особо расслабиться своим солдатам. Полк Кмитича уже через сутки покинул Ригу, чтобы преследовать разбегающиеся войска Фридриха Августа. Но перед отъездом Микола все же вновь повстречался с Мартой.

— Ну, как, твой жених еще не приехал? — не без ревности спрашивал оршанский князь.

— Нет, — печально глядели на него два серых глаза, полных слез, — и ты уезжаешь… Я вот решила прямо сейчас вернуться в Мариенбург. Пускай меня Крузе ищет, если хочет. Я его не хочу, я тебя ждать буду.

— Ну, как знаешь. А я… но я тебя… — Кмитич не знал, как объясниться с Мартой. Сказать ли ей, что любит, или же нет? Нужно ли признаться? Не хуже ли от этого будет ей?.. Он крепко поцеловал Марту, натянул на голову треуголку и быстро вышел. У двери, правда, оглянулся:

— Ты мне пиши, не забывай!..

К сентябрю 1701 года армия Карла полностью заняла всю Курляндию — вассальное герцогство Речи Посполитой. Остатки саксонцев укрылись на территории Западной Пруссии. Ну а в Литве безумие продолжалось: все еще полыхала собственная хатняя бойка. Против Огинских восстали крестьяне, сторонники Сапег. 8 июля и 10 сентября они дважды были разбиты хоругвями республиканцев, но 23-го ноября восемнадцать хоругвий Огинских и Вишневецких были в свою очередь также разбиты селянами и нанятыми Сапегой казаками. На месте боя полегло две с половиной тысячи человек…

Саксонский курфюрст Фридрих Август и без того пребывал в скверном расположении духа: дела в Лифляндии не шли, обещания мерзавца Паткуля все до единого не сбылись, со шведской любовницей из-за ревнивой датской Фридрих расстался, а тут еще эксперименты дрезденского химика Беттгера с переплавкой серебра в золото так пока что и не увенчались успехом. Похоже, и не увенчаются никогда. Об этом всем грустно и думал курфюрст, сидя в седле, принимая парад своей саксонской гвардии. Рядом в охотничьем зеленом платье гордо восседала в седле белого скакуна Констанция.

К ним подскакал вестовой.

— Ваше величество! Срочное донесение из Риги!

— Что там? — метнул испуганный взгляд на вестового Фридрих.

— Полный разгром. Штейнау разбит, Репнин бежал. До двух тысяч солдат потеряно за один только день. Король Карл движется к границам Речи Посполитой…

Лицо Фридриха Августа побелело. Его черные густые брови полезли на лоб. Констанция испуганно приоткрыла свой чудный ротик.

— Что?! — не то с возмущением, не то со страхом выкрикнул курфюрст и пришпорил коня. Тот встал на дыбы, заржал… Курфюрст хлестал животное, бил шпорами… Обезумевший конь стремглав понесся, не разбирая дороги.

— Куда он?

— Что случилось?

— Догнать короля немедля! — заволновались саксонские офицеры Фридриха, но Констанция первой бросилась за королем. Ее конь лихо перемахнул через забор…

Перепуганные адъютанты поскакали вдогонку, но настигли своего хозяина лишь тогда, когда Фридрих загнал бедное животное… Когда конь упал на землю, взбешенный курфюрст выхватил саблю и отрубил своему скакуну голову одним ударом… И вправду, Сильный… Констанция подбежала, обняв Фридриха за руку.

— Ты, главное, не паникуй, еще не все потеряно. Далеко не все! — твердо говорила молодая женщина. — Вот теперь нужен мир с Карлом. Это я во всем виновата! Я его недооценила!

— Н-нет, — промычал Фридрих, мотая головой, — Карл не пойдет на это. Я знаю своего кузена Это гордец! Он не пойдет! Мне конец!

Ну а шведский король с заметным удовольствием вступил в радзивилловское местечко Биржи, где не так давно встречались Август и Петр, обсуждавшие, как легко и быстро они разделаются с «желторотым» королем. Здесь, в Биржах, Карл задумал лишить Августа трона… Прием был оказан праздничный, но все равно столы не так ломились яствами и напитками, как во время буйных пьянок Августа с Петром. Некий немецкий полковник не преминул на это обратить внимание Карла:

— Я прошу прощения, Ваше величество, но нынче ваш стол сильно отличается от пиров Августа и Петра, и не в лучшую сторону.

— Да, — сказал Карл, вставая и бросая салфетку в пустое блюдо, — тем они быстрее накладут в штаны от страха!

Шведские офицеры громко рассмеялись…

Глава 12

Литва и ведьмы

Перепуганный Фридрих слал лист за листом. Он уговаривал французского посла, уговаривал и бранденбургского, уговаривал Империю выступить посредниками по заключению мира с Карлом XII на любых условиях своего шведского кузена. Те без особого энтузиазма соглашались. Но сам Карл не желал ни о чем говорить с Фридрихом. Он отмел все предложения о мире царя, отметал предложения и своего кузена.

— Как я могу верить тому, кто несправедливо и хитро напал на мое королевство? Какие гарантии может дать человек, которому нет больше никакого доверия? — спрашивал у посредников Карл. — Мы можем ему только сообщить, что мы обязались против известного нападения, которое позволил себе совершить упомянутый король, искать нашей справедливости и сатисфакции в собственном оружии. Поэтому мы не можем принять названного посредничества, но и отвергнуть его пока не можем, до тех пор пока все не будет восстановлено как было, и мы не получим достаточного удовлетворения…

Мог ли Карл, даже если бы заключил мир с курфюрстом, полагаться на то, что тот не нарушит данного слова и не нападет на него снова? Да и вообще, как говорил Карл генералам:

— Унизительно для моей чести входить в какие бы то ни было сношения с человеком, который повел себя столь постыдно и бесчестно.

Шведский король ставил лишь одно условие, необходимое для перемирия: отставка Фридриха. Король предлагал и кандидата на трон: Якуба Собесского — сына последнего короля и великого князя Речи Посполитой. Перепуганный еще больше, что Якуб заменит его на троне еще до прихода шведов, курфюрст приказал схватить и Якуба, и его брата Константина, увезти их подальше с глаз долой — в Саксонию — и заточить в одном из своих фамильных замков… Это деяние еще больше возмутило шляхту. В Польше более никто не поддерживал Фридриха, даже самые ранее к нему лояльные шляхтичи. В Литве, странным образом, все еще находились князья, заступавшиеся за сумасбродного авантюриста либо просто из уважения к официальной власти, либо из уважения к Каролю Радзивиллу, который, проявляя недовольство курфюрстом, тем не менее, продолжал ему служить.

Кардинал Михал Радзейовский, примас Польши, постоянно настаивал на том, что Речь Посполитая не имеет никакого отношения к войне против Швеции, которую Август развязал без согласия ее сейма, и, следовательно, Карл не должен ступать на польскую землю. Тем не менее, Фридрих — король Польши… Что за заколдованный круг?

В ответном письме от 30-го июля 1701 года Карл писал, что король Август сам лишил себя права на польский трон, начав войну без согласия шляхты Речи Посполитой, и поэтому единственная возможность для Польши гарантировать мир — это собрать сейм, низложить Августа и избрать нового короля. Карл обещал, что пока он не получит ответа от кардинала, шведская армия не нарушит польской границы и не станет преследовать Августа на польской земле.

В этом полном напряжения и замысловатых политических вихрей году Кароль Станислав временно отошел от дел войны и решал дела домашние — у него вновь скончался ребенок: его четвертая дочь Теофилия умерла, не достигнув трех лет. Кароль как мог утешал вновь расстроенную и опять заговорившую о проклятии Радзивиллов Анну…

Также Несвижский князь, будучи чуть ли не главным опекуном в Княжестве униатского монашеского ордена базилиан, пригласил в радзивилловский Мир монахов этого ордена, предоставив им для службы церковь Святой Троицы. Еще десять лет назад Кароль выступал фундатором при возведении базилианами церкви и монастыря св. Иосафата Кунцевича в фамильном местечке, в городе Белая…

К концу мая 1701 года Несвижский князь вновь прибыл в Варшаву на сейм, на котором зачитал престранный удививший всех акт, дающий право Августу наследовать власть в Великом княжестве Литовском. На этом документе стояла личная подпись Несвижского князя… Делегатов сие привело в состояние шока. Как? Как может влиятельнейший человек Речи Посполитой предлагать такой кошмарный документ, нарушающий, или даже так — уничтожающий одно из самых главных прав шляхты — право выбора короля! Всеобщее возмущение привело к тому, что заседание сейма было сорвано. Кароль тогда еще не знал о лифляндской катастрофе своего патрона…

Январь нового, 1702 года принес и новый «подарок» — в ВКЛ вторглись-таки вооруженные силы Карла XII. Кароль Станислав на сейме просил сенат обратиться с призывом объединить все силы для спасения Спадчины от армии шведского короля. И вновь бурные споры.

— Шведы нам не враги! — кричали одни польские шляхтичи. — Это все Август заварил. Вот с него и спрашивайте.