Северный пламень - Михаил Голденков

— Судя по акценту, вы давно живете в Риге, — заметил Микола, облокачиваясь на каменные перила ягодицами. С моря дул приятный прохладный бриз, шевеля его длинную светлую шевелюру.

— О, так! — белозубая улыбка Марты была просто очаровательна. — Но не в Риге, а в Мариенбурге. Мы с братом и сестрой рано осиротели. Мой отец Самуэль Василевский и мать Анна Скавронская как-то быстро и одновременно умерли от какой-то болезни. Меня отдали немецкому пастору Эрнесту Глюку на воспитание. Он и привез меня в Мариенбург. А сейчас… Сейчас он хочет выдать меня замуж. Вот затем я и здесь. Но война заперла меня в Риге надолго, а Крузе, как я любовно называю жениха Ехана Краузе, где-то воюет. Мой будущий муж, какой-то родственник Глюка, завтра или послезавтра должен приехать в Ригу. Он служит драгуном в шведском войске, в Лифляндском полку, а живет здесь.

— Ах, вот оно что! — кивнул Микола. — Значит вы жениха дожидаетесь? Понятно.

— Так, будь он неладен!

— Ого! А что так?

— Занудный немец. Такой же, как и Глюк! Правильный весь какой-то, — невинно захлопали длинные ресницы девушки, а ее розовые пухлые губки смущенно улыбнулись.

— Ну, это же хорошо. Таковым муж и должен быть, — возразил Микола.

— Не должен, — капризно надула губки Марта, отчего ее лицо стало почти детским, — мне не нравится все делать по правилам. Я люблю их нарушать, — и Марта обхватила своими почти горячими ладошками крепкую руку оршанского князя. Микола несколько смутился.

— Смелая вы девушка, однако!

— Вы тоже! Вон как разгромили этих саксов! Дзякуй вам за то!

— А я было думал, что вы как раз саксонцам симпатизируете…

— Почему? — вновь захлопала ресницами Марта. — Нам и под шведской короной добро живется. Польша? Уж нет! Там, говорят, простым людям, или как там их называют — хамы, — никакой карьеры не сделать. Ну а в Швеции ты сегодня сирота крестьянская, а завтра — королева! — и она засмеялась, даже не догадываясь, как скоро эти слова сбудутся. — Вон, наш Дальберг: был простым крестьянским мальчиком, а дослужился до губернатора Риги, стал известным в королевстве инженером. В Польше же, говорят, такое никогда бы не произошло. Там шляхта в свои ряды «хамов» не пускает.

— Это верно, — кивнул Микола, — но в Литве все по-другому. Франциск Скорина тому пример.

— Ой, я такого уж и не помню! — смутилась Марта.

Она вдруг привстала на цыпочки и сочно поцеловала Миколу в щеку, обхватив правой оголенной рукой его за сильную шею. Оршанский князь вновь смутился. Близость этого молодого, жаждущего любви тела красивой девушки волновала его. «Она же вроде не уличная девка и вроде как обручена, — думал князь, — сегодня, похоже, все немного сошли с ума в этом городе любви. Ну и пусть!»

Не встретив сопротивления, девушка обхватила его руку в синем мундире и прижалась к ней.

— Как хорошо с вами, пан Микола! Так безопасно! И так не хочется замуж выходить! Тем более за этого драгуна Крузе!

— Так ты и скажи об этом своему Глюку!

Марта Василевская (Скавронская)

— Бесполезно! — вздохнула Марта. — Эти немцы что решат, то уж никогда не передумают.

Она подняла на Миколу свои большие глаза. Темные и глубокие, как омут…

— Пойдемте со мной! Я тут знаю одно место, где нас никто не увидит!

Микола сразу сообразил, куда тащит его Марта, но сопротивляться уже не мог. Они вскоре уединились в какой-то темной комнате. Видимо, девушка здесь временно жила, а возможно, просто хорошо ориентировалась во дворце.

В комнате царил беспорядок, повсюду на стульях и на кровати валялись какие-то детали женской одежды, пахло духами, а небольшой столик был заставлен темного стекла бутылками и пустыми бокалами…

Кмитич запалил лампу на столике у часов, но когда обернулся на Марту, шуршавшую одеждами, то остолбенел. Девушка стояла нагой прямо перед ним. Ее маленькие круглые груди с торчащими розовыми сосками вздымались от частого дыхания. Ее фигура была точеной, как у древнегреческой статуи. Даже оранжевый свет лампы не скрывал белого цвета ее кожи. Талия тонкая, как у осы, круглые вызывающие бедра, расширенные зовущие глаза… Марта бросилась в объятия Миколы, и их уста соединил длинный поцелуй… На ходу лихорадочно срывая с себя камзол и развязывая галстук, не отрываясь от ее губ, Микола добрался до кровати, куда они рухнули, как в пропасть любви… Марта громко стонала.

— Коханку, коханку! — твердила она, а гибкие, словно змеи, руки девушки обвивали его шею, горячие пальцы Марты погружались в его спутанные волосы… Волосы самой Марты, длинные, шелковистые, кажется, затопили всю постель… Микола продолжал срывать с себя остатки одежды… Трижды его стон оглашал стены темной надушенной комнаты… Такого буйного амура в его жизни давно не было, со времен расставания с Авророй… Неужели уже прошло двадцать лет?!

Ночи в июле короткие…

— Уже светло, — улыбнулась Марта, поглаживая Миколу по его растрепанным по подушке волосам.

— Так, — вздохнул он, поворачиваясь навстречу ее большим серым глазам, — не жалеешь? Ведь обвенчана же!

— Не жалею, — хитро улыбнулись глаза Марты. — Даже напротив — счастлива, как никогда!

— Странно, — тоже улыбнулся ей Кмитич, — мой отец учился в Риге на офицера-инженера артиллерии. И рассказывал мне, что у него тут тоже была девушка Марта. Правда, она латышка была… Кстати, тебя твой пастор не будет искать?

— Привык. Он особо за мной не смотрит. Мягкий он человек, а я этим и пользуюсь.

— Понятно, — смекнул Микола, — вот, значит, почему он спешит с женитьбой! Чтобы не гуляла больше?

— Я и не гуляю! — чуть обиделась Марта. — Не так ты меня, мой любы коханку, понял. Я просто не люблю сидеть дома да читать Библию, как того, наверное, Глюк хочет.

— Значит, отмечаешь свои последние свободные дни?

— Так, — засмеялась девушка. Она перевернулась на живот, легла на голую широкую грудь оршанского князя, быстро поцеловала его в губы.

— Я… я бы за тебя пошла, а не за Крузе, — ее взгляд вдруг стал серьезным, — ты бы взял меня?

Микола взглянул ей в глаза. Он не мог сказать того, что хотел. А в данный момент он желал того же: не расставаться с этой очаровательной девушкой, не важно, как складывалась ее непонятная веселая жизнь до него… До Марты у Миколы Кмитича тоже была несчастная любовь, разбитое сердце, потом новые романы, другие женщины… Но после Авроры Микола более не влюблялся ни в кого. Сейчас же эта юная лявониха заставила трепетать его сердце. Кмитич чувствовал, что ему хорошо с ней, как не было хорошо уже очень-очень давно. Возможно, что и никогда… И еще! Микола понял, что эта невысокая юная девушка, похоже, не семи пядей во лбу, но ужасно милая, вернула его к жизни. Он уже начал было поддаваться чарам Карла XII с его войной… Нет же! Не разрушение, не война, а любовь — вот что ему на самом деле нужно было в этой жизни!

— Давай сбежим! — она села, упираясь руками в грудь Миколы, сжимая его бока бедрами, словно сидела в седле.

— Но ты же обвенчана. Нет, поздно, — грустно покачал головой Кмитич, — я вот даже не знаю ни твоего Глюка, ни Краузе, но обижать их не хочу. Они-то ни в чем не виноваты. Готовятся к свадьбе.

— Это верно, — также грустно кивнула своими распущенными, ниспадающими до пояса волосами Марта, — Крузе вполне милый человек, но… не люблю я его, вот в чем дело.

— А меня, значит, любишь?

— Так, — она засмеялась и вновь легла рядом.

— Мне надо идти на службу, — вздохнул Кмитич, хотя ни на какую службу пока идти не требовалось. Просто сказал, чтобы хотя бы что-то сказать отвлеченное, ибо говорить о любви не мог. Его сердце разрывалось. Да, ему ужасно понравилась эта молодая девушка, настолько, что, возможно, и женился бы. Но… Марта была не его — это Микола понимал. Нельзя воровать невесту из-под венца.

— А вдруг мой Крузе погибнет? — неожиданно встрепенулась Марта. — Тогда возьмешь меня?

— Нельзя такие вещи загадывать. Не по христиански это, — Кмитич поднялся, стал ходить вокруг кровати, собирая свою одежду. Он набросил на плечи белую сорочку, надел узкие штаны… Марта молча наблюдала, склонив голову, все еще нагой сидя в кровати. Прекрасная, как Ева в райском саду.

— Хотя, — Кмитич повернулся к ней, — пиши мне, если вновь осиротеешь. Может, и женюсь…

— А где тебя искать?

— Пока ищи меня в расположении Вестманландского полка во втором батальоне. В самом деле, не теряйся…

— Я в Мариенбурге буду, — отвечала девушка, — найдешь меня у пастора Глюка. Его в городе все знают…

— Глюк, — усмехнулся Микола, — по-немецки это значит счастье…

Карл не давал особо расслабиться своим солдатам. Полк Кмитича уже через сутки покинул Ригу, чтобы преследовать разбегающиеся войска Фридриха Августа. Но перед отъездом Микола все же вновь повстречался с Мартой.