Вне закона - Валерий Махов

В Афгане в рукопашных боях он часто пользовался одним и тем же отработанным приемом. Нападая на противника с ножом, он перебрасывал его из руки в руку. И, не будучи левшой, бил левой. Почти всегда это было неожиданно и приводило к желаемому для Васи исходу.

Вторая барсетка была полным-полна денег, и в дальнейшем Вася уже не сомневался в правильности выбранного пути.

Глава 7

Подполковник Петр Петрович Зайцев был человеком жестким и несговорчивым. Если что-то заходило в его седую голову, то переубедить его было трудно. Накануне он был вызван к начальнику УВД, и там в присутствии других силовиков его подняли и полчаса терзали, склоняя по всем падежам. Дело в том, что в городе завелся серийный убийца-грабитель, который охотился только на крупных бизнесменов. Под окнами управления вольготно раскинулся базар, а прямо напротив работали менялы. Они честно и дороже, чем в обменках, обменивали любую валюту. Так вот, их бригадира по кличке Пушкин вчера убили, похитив при этом барсетку со всей дневной выручкой. Кроме того, Пушкин был приятелем самого Зайцева, поэтому раскрытие стало для него делом чести. Короче говоря, опера получили такой заряд бодрости, который, скорее всего, напоминал разряд бесплатной, то есть шаровой молнии, внезапно угодившей прямо в голову.

Итак, начальником отдела у Андрея Волкова был подполковник Зайцев. Если добавить к этому еще двух оперов по фамилиям Дятлов и Лисицын, то картина зверинца была почти полной. Завершал этот лесной список бурый медведь Жора по фамилии Намучерян. Он был, пожалуй, самой колоритной фигурой. Армянин, не знавший по-армянски ни слова. Мент, закончивший ветеринарный институт, борец, в юности не выигравший первенство двора, а сейчас, после сорока, ставший чемпионом мира среди ветеранов. Вида он был грозного, опер – уникальный, о его методах работы ходили легенды. Поговаривали, что он крышевал даже собственную тень. Как бы там ни было, коммерсанты тянулись к нему, как подсолнухи к солнцу, и он всегда положительно решал даже самые трудные вопросы. Андрей хорошо относился к Жоре, так как знал, что при явном цинизме тот был глубоко верующим человеком и очень бережно относился к матери. Сегодняшнее совещание отдела ничего хорошего всем присутствующим не сулило.

Глава 8

Окончательно стряхнув с себя остатки сна, Игорь Тумановский с радостью осознал, что и тюрьма, и словесная пикировка с корпусным дядей Лешей – это все кошмарный сон. Слава Богу, он на свободе, слава Богу, он жив и здоров, а призраки прошлого – это всего лишь сон. Игорь встал, быстро привел себя в порядок и, глянув на часы, набрал телефон Нины Борисовны Толмачевой, бывшей одноклассницы, в которую он был в свое время безответно влюблен. Теперь она стала доктором наук, профессором и преподавала в Фармакадемии. Они не виделись много лет. А недавно она позвонила и пригласила на встречу одноклассников. Будучи в школе старостой класса, Нина и сейчас занимала активную жизненную позицию. Бегала, все организовывала, помогала старым учителям, собирала одноклассников на встречи и т. д. В отличие от самого Игоря и многих других ребят и девчонок, Нина почти не изменилась. Осталась такой же красивой и загадочной. Она всегда была загадочной для Игоря.

Нина ответила почти сразу. Они договорились пообедать в «Бухаре». Игорь отметил про себя, что вкус у Нины отменный. «Бухара» – это дорого и престижно.

Купив по дороге одну розу по цене целого английского газона, Игорь удобно устроился, утонув в мягких подушках и восточных запахах. Нина появилась в дверях ресторана в точно назначенное время. Игорь встал навстречу и, чуть склонив голову, преподнес ей цветок. Она улыбнулась, поднесла розу к лицу, то ли вдохнула в себя ее аромат, то ли поцеловала бутон. Игорь так и не понял, но ноги моментально стали чужими, и он повалился в подушки.

– Что, Игорек? Годы берут свое? Ноги уже не держат?

– Да, Нина Борисовна, тюрьма здоровья не прибавляет.

– А ты своими ходками, я смотрю, гордишься, как ветеран боевыми наградами.

– Да не то чтобы горжусь, но и не стыжусь. Это все-таки моя жизнь.

– Ну и что эта жизнь тебе дала? – удобно усаживаясь и беря меню, спросила Нина.

– Все, что дала, мое! – грубо, злясь почему-то на самого себя, ответил Игорь.

– Послушай, Тумановский, я тебя не ругаться в ресторан позвала, а обедать и радоваться жизни. Я и сама не президент Академии наук Украины, хотя кандидатская моя тянула на докторскую, а докторская – на Нобелевскую премию. И что, ты думаешь, оценили?! Черта бритого! А это моя жизнь. И в ней тоже есть и дети, и внуки, да и мужа я люблю не меньше, чем ты свободу. И вот сейчас, Игорь, мы подходим к сути нашей сегодняшней встречи. Скажи мне, только честно, чем ты сейчас занимаешься и доволен ли своей жизнью?!

– На бирже «туда и обратно» получаю пособие по беззаботице. А ты что, хочешь предложить мне работу? Для плейбоя я старый, для альфонса еще не родился, а для провизора малообразован.

– Ты, Игореша, почти угадал. Я хочу предложить тебе работу. Только давай сразу оговорим один момент. То, что я хочу тебе предложить, носит ярко выраженный криминальный окрас. Поэтому, если ты боишься криминала, разговор о работе закончится, так и не начавшись.

– Ты, Нина, на меня не дави. Давай сначала сделаем заказ, а то на нас уже подозрительно смотрят дехкане этого престижного аула.

Тумановский подозвал официантку, облаченную в одеяние наложницы большого гарема, и заказал плов и два шашлыка с лепешкой. Гюльчатай, получив заказ, просияла личиком и растворилась в облаке неподражаемых восточных ароматов.

– Итак, Нина, не интригуй. Если ты не заставишь меня добывать органы для имплантации у случайных доноров, то я согласен на все остальное.

– Не волнуйся, Туман, – как в школе, улыбнулась староста, – добывать почки из удивленно-беззащитных тел бомжей тебе не придется. Ешь плов и слушай не перебивая. Я сделала большое открытие. А поскольку Нобелевская премия в области химии присуждается не всем, я хочу получить ее денежный эквивалент с твоей помощью. Я придумала и готова поставить на конвейер «порошок счастья». Эта штука сильнее кокаина и опаснее амфетамина во много раз. Если тебя интересует данная тема, я готова обговорить подробности нашей дальнейшей совместной работы.

– Интересует! – поперхнувшись куском нежнейшей баранины, громко выдохнул Игорь.

Глава 9

Если театр начинается с вешалки, если порядок начинается с диктатуры, а диктатура с виселицы, то ад райотдела начинается с чистилища. То есть с дежурки. Дежурка – это начало и конец всего сущего. Здесь ты становишься либо тихим философом-созерцателем, либо буйным дегенератом. Дежурка сильных делает слабыми, а слабых превращает в ничтожеств. Человек, даже очень далекий от преступного мира, проведя одну ночь в дежурке, взрослеет, матереет, подгнивает и больше никогда уже не хочет вдыхать «аромат» потных, немытых тел сокамерников. Здесь даже утренняя отрыжка дежурного сержанта, вся сотканная из чесночно-лукового запаха, воровато перебивающего густой смрад паленой сивухи, кажется номерной Шанелью. Боже, какие узкие и неудобные лавки тянутся вдоль холодных и серых стен райотделовских камер! На них могут сидеть только неваляшки, а спать – йоги. А всю ночь слушать простуженный хрип рации: «”Волна”, “Волна”, я “Прибой” – прием»? А непрекращающиеся звонки телефонов? А новые сокамерники без шнурков и поясов, как без кожи и скальпов, появляющиеся в этой беспрерывной череде реальных кошмаров самой ужасной и длинной ночи в твоей жизни? Господи, пронеси чашу сию мимо невинных и дай испить ее до дна тем, кто этого заслужил.

Андрей старался без надобности в дежурку не заглядывать, но после того, как его включили в группу по поимке серийного маньяка, убивающего коммерсантов, он каждое утро брал в дежурке журнал происшествий и с замиранием сердца искал следы своего барсеточника. Сегодняшняя ночь прошла на удивление спокойно. Два бытовых трупа, одно изнасилование, два гоп-стопа и несколько бакланок.

Практически тихая украинская ночь. Гоголь умиленно курит, подумывая, наверное, о том, а не заказать ли на десерт вторую порцию «Мертвых душ»?

– Волков, ты что там, комиксы листаешь? – раздался утренний голос начальника отдела Зайцева.

Почему утренний? Потому что самый противный из всех утренних звуков. Ну, как примерно калоша об калошу.

– Никак нет. Если бы комиксы, я бы смеялся, – как можно миролюбивее ответил Андрей.

– Бегом марш в отдел. Сейчас доложишь о своих успехах, а затем вместе порадуемся и посмеемся, – ответил Зайцев.

Андрей вернул журнал дежурному, ускорился и по правому первому ряду, обойдя Зайцева, первым заскочил в дверь кабинета начальника отдела, дурным голосом заорав из дверей:

– Товарищи офицеры!

Сонные и злые опера вскочили с мест, молчаливо приветствуя начальника.